Форум » Общий раздел » Ориджинал. "Лай первой собаки", R, драма/романс, инцест. Окончание от 4 ноября » Ответить
Ориджинал. "Лай первой собаки", R, драма/романс, инцест. Окончание от 4 ноября
Грей: Название: "Лай первой собаки" Автор: Грей Бета: Стефа Фандом: ориджинал Жанр: драма, романс Рейтинг: R Саммари: двое братьев собираются провести лето в таежной глуши. Старший - желая разведать судьбу завещанного ему дедовского наследства, младший - ради старшего. Предупреждения: горизонтальный инцест, секс с несовершеннолетними. К тому же, инсектофобам стоит поостеречься.
Ответов - 84, стр:
1 2 3 All
Грей: И мелькают там, за деревьями, огоньки. (с) Агата Кристи Деревня с забывшимся названием растеклась широкими улицами и мощеными камнем площадями по лесной опушке, однако в лес соваться не пробовала. Зачем деревенским жить в чаще? И неудобно, и не правильно это – людским поселениям слишком глубоко в тайгу уходить. Оттого стояла деревня на ровной, открытой земле, сосновым бором лишь с одной стороны подпертая. Во все до единого летние дни была залита ласковым солнышком, зимой – надежно укутана мягкими сугробами, словно хрусталь искрящимися под луной. От деревни в разные стороны уходили три дороги. Первая была мощеной, ровной и вела к большой трассе, что лежала от селения в нескольких десятках километров. Дальше, за трассой, начинались заасфальтированные улицы, двухэтажные магазины, а то и вовсе высотные дома. Первая дорога была связью с остальным миром. Вторая дорога, проложенная колесами вездеходных джипов, колченогих повозок и утоптанная копытами послушных деревенских лошадей, петляла к полноводной реке Уссури, что бежала сквозь темную тайгу испокон веков и впоследствии впадала в само Японское море. По берегам богатой рыбой речки сгибались под тяжестью ягод кусты дикой смородины. Лес в тех местах был светлым, богатым и щедрым, а земля – на удивление плодородной. Третья же дорога не была достойна такого громкого названия, и оттого звалась просто тропкой. Поросшая редкой травой, то ныряющая под куст цветущей черемухи, то по шаткому мостику перепрыгивающая ручей, она вела прочь от деревни все дальше и дальше в лес, и, в конце концов, выходила к едва ли дюжине хат и землянок. Эта выселка звалась Вынью. Поселковые часто ходили в Вынь ради торга, носили почту, а чаще – просто в гости. Потому что хоть и не в деревне живут, а все равно добрые соседи, и не след связь с ними забрасывать. Хотя та связь пропасть и не грозила. В хороших и близких отношениях была Вынь с деревней, на самом деле хороших... Только перестроить дома поближе к остальным никто особо и не рвался. Первой переселенкой из деревни на дальнюю окраину была старуха Видия, хотя когда нанятые ею работники отстраивали на краю обширной лесной поляны ее новый дом, она, конечно, старухой еще не была. Скоропостижно лишившись любимого мужа и рано избавившись от повзрослевших и заведших собственные семьи дочерей, Видия почти всегда жила одна. Почти, ибо каждое лето обязательно наведывался погостить кто-нибудь из родственников, и иные без зазрения совести гостили по целых полгода. Старухе это не мешало. Ей даже приятно было, что родня не забывает и заглядывает. А что гостят помногу – и от того благо. Дочки много новостей привозят, по хозяйству помогут и с огородом управиться подсобят. Если внучки заглянут – смогут собирать для Видии полезные травки, которые для разных снадобий важны. Всем известно, что наука от знахарки к внучке переходит, вот Видия обеих девчонок, когда в гости наведывались, и учила потихоньку. Ну их, пускай поживут. Главное, чтоб от какого красавца в деревне не понесли. Этой весной к старой знахарке приехала Роза, молодая женщина, насчет которой Видия уже и не помнила, кем именно та ей приходится. Часто захаживай Анджей, соседский голодранец. Именно он в одно прекрасное утро принес старухе письмо от младшего внука, Томаша. Паренек, которому сейчас – Видия поднапрягла память – сравнялось, кажется, семнадцать лет, спрашивал разрешения приехать вторым летним месяцем в гости, потому что прослышал, что в Вынь собирается его старший брат, и дико хотел бы с ним повидаться. И с бабушкой тоже, конечно, повидаться хочется очень, писал в продолжении паренек. И что все объяснит по приезду – если тот, конечно, станет делом дозволенным. Посмеялась Видия над ребячливым письмом, раскурила трубку, да и задумалась. Уж зачем едет в Вынь старший братец Томаша, Идан, было ей доподлинной известно, чай не все еще мозги растеряла. Парень очень уж был охоч до ее чердака, где в старом сундуке несколько лет дожидался его внушительный рукописный фолиант, дневник покойного Ромича, старухиного мужа. Почему Ромич завещал мальчишке эту писанину, понятия у нее не было, однако Идан дневника алкал, словно кот валерьянки. Только служба у него была такая, что не сразу можно сыскать свободного времени для визита в такую глушь, оттого только сейчас и собрался. Чего младшенькому дома на каникулах не сидится, уже другой вопрос. Брата, конечно, давно не видел, да только много ли бывает в наше время таких братьев? Неужто действительно прикипел к старшему, скучает сильно? Хотелось бабке поверить, да не верилось. Чай братья, не парень с девкой... А хотя... Видия еще немножко попыхтела трубкой и взялась за ответное письмо Томашу. Две пары крепких, молодых рук – неужто в хозяйстве не подмога? Дрова вторую зиму отлежали не колоты. * * * Отгорело зарево, и в чистом таежном воздухе поплыл пряный липовый аромат. Сумерки сгладили резкие углы брусчатых хаток, заставили каждое окошко вспыхнуть желтым огоньком, превращая наступающую ночь в уютную и совсем не страшную. Я ждал еще с обеда, состоявшего из двух горстей кисловатой жимолости. Ожидание сводило с ума похлеще ожидаемого. - Да не майся ты, - не выдержала Видия, когда я в третий раз поставил чайник на огонь. Первые два не увенчались успехом: вода согревалась, вскипала, свисток истошно вопил, кухня наполнялась паром, а я так и продолжал пялиться в раннюю деревенскую темноту, высунувшись в окошко. Еще немного, и Видии с Розой надоест составлять мне компанию. Обе давно клевали носами, и ленивый вечерний разговор, по традиции содержащий старые, много раз пережеванные, но пока не надоевшие сплетни, все чаще прерывался зевками и полусонным молчанием. - Может, Анджей ошибся, - поддержала старуху Роза. Сестра нашего отца, она выглядела слишком моложаво, чтобы зваться тетей. – Он, наверное, сегодня уже не приедет. - Ты хотела сказать – может, Анджей наврал, он же у нас до этого дела большой любитель! - Любитель, не любитель – какая разница? Я иду спать. Мама, пойдемте, уже поздно. И ты ложись. Во сне время бежит быстро – проснешься, а он уже тут. - Не стану! – заупрямился я, снова влезая на табуретку и высовывая голову в окно. - Проспишь завтрак – отправишься в деревню, мы тебя кормить не будем. - Не будем, - затрясла седой головой Видия. Женщины скрылись за тяжелой дверью, ведущей из сеней в дом. Толстые стены, по доброй традиции оббитые коврами и утепленные ватой, скрыли от меня приглушенные бормотания молящейся перед сном старухи, за что я был им от души благодарен. В сенях, где я просиживал на табуретке между старенькой газовой плитой и обеденным столом, покрытым липкой клеенкой, стоял еще и диван. Я подумал, что ничего не случится, если я ненадолго прилягу: Идан наверняка приедет с минуты на минуту, ну, а если и задержится на лишних полчаса, меня все равно разбудит рев его мотоцикла. Тогда я, конечно, мгновенно встану и кинусь во двор его встречать... Он, наверное, еще не успеет слезть с мотоцикла, как я уже прибегу. Все это я додумывал, уже лежа на топчане в обнимку с диванной подушкой. От усталости ломило челюсть, и заснуть мне не помешал даже яркий, не заглушенный каким-либо абажуром, свет подпотолочной лампочки. Издалека, будто из-за густых лесов и непролазных болот, с другой стороны опасной тайги, донесся лай первой собаки. Дворовый пес брехал со смыслом, будто действительно желал разбудить хозяев, а не просто маялся со скуки. За ним взвыла вторая псина, третья... Собачий лай нарастал, в него вливались все новые и новые голоса, и с каждым разом казалось, будто шавки воют немного ближе. Вот упряжка злобных гавкающих псов перелетает верхушки черных сосен, вот играючи скачет через торфяные болота... Ближе и ближе... Их голоса крепчают, и осталось совсем чуть-чуть до той минуты, когда в ночной темени я смогу разглядеть их горящие бешеным огнем глазищи. Вдруг собачий полет прервал какой-то посторонний звук, звук из реального мира. Я тут же продрал глаза, и, признаться, спросонья не хило испугался, когда увидел, как со скрипом приоткрылась дверь сеней, и внутрь шагнул кто-то высокий, черный, окутанный целым шлейфом ночных таежных запахов. Подтянувшись на руках, я принял полусидящее положение. Так вот, значит, в чем дело – собачий лай вовсе мне не приснился, шавки на самом деле подняли переполох, увидав шагающего по улице незнакомца. Сердце застучало, словно птичье, и я рванулся было с топчана, однако Идан – а когда незнакомец вышел на свет, он действительно им оказался – в два счета пересек сени, и сгреб меня в охапку до того, как я успех хотя бы откинуть одеяло. От него так резко пахло ночью, что я, крепко вжавшись лицом в обтянутое полосатым свитером плечо, даже подумал, а не сниться ли мне это. Но Идан сном совершенно точно не был, и впору было заплакать от счастья. - Братишка, братишка! – зашептал он, когда я ослабил мертвую хватку на его шее и позволил слегка отстраниться. – Братишка... И он улыбался. Я не видел брата почти год и, кажется, только сейчас начинал понимать, какой этот год обернулся пыткой. Хотелось влезть к нему на колени, прижаться к поросшей трехдневной щетиной щеке и сидеть так как можно дольше. Однако Идан, видно, до чертиков устал – даже не стал рассказывать, почему шел от деревни к Выни пешком. И, пока я осторожно, будто кот, ходил в дом, беззвучно ступая только по нескрипучим ступенькам, – он уснул. * * * Случись мне верить в Бога, я бы ежедневно благодарил его за врожденное чутье, что-то вроде шестого чувства, которое на протяжении целых семнадцати лет исправно позволяет мне проснуться только тогда, когда это безопасно. К тому времени как я поднялся, с грехом пополам натянул вылинявшие джинсы, которые взял с собой лишь потому, что их век подходил к концу, и вышел во двор, Роза со старухой уже закончили допрашивать Идана. Теперь женщины, моя посуду после пропущенного мною завтрака, со вкусом смаковали подробности: правильно ли парень живет, верно ли сделал, подписав контракт с нуждающимся в новичках грузовым судном, должен ли стричься и когда женится. Сам Идан дымил Camel-ом на крыльце с таким видом, будто он просто элемент меблировки, которого в этом бренном мире ничто не касается. Я быстренько преодолел лужайку, отделявшую летнюю кухню, где мне глянулось ночевать, и дощатый, ведущий к дому, тротуар. Слишком длинные джинсы мгновенно вымокли в сырой от крупной росы траве. Взбежав на крыльцо, я завис перед братом на одной ноге, почесывая большим пальцем другой извивающуюся в солнечных лучах кошку. - Ты тут что это, женишься что ли? Совсем совесть потерял. - Святые ангелы-угодники! Ты всего неделю прожил с этими бестиями, а у тебя уже такой грязный рот. Я радостно осклабился. Предоставив кошку самой себе, подошел поближе к брату, достал сигарету из его пачки. Идан удивленно приподнял бровь, однако, стоит отдать ему должное, никак не прокомментировал еще одно доказательство того, что слишком давно меня не видел и слишком много пропустил. - Что ты собираешься сегодня делать? – спросил я. Если уж он приехал сюда явно не ради свежего воздуха или милых родственничков, – в число которых вхожу и я, неприятно кольнула справедливая мыслишка – то, наверняка, не собирается сутками просиживать дома. Внезапно Идан зацепил двумя пальцами краешек кармана на моих джинсах и требовательно потянул на себя. Понять, что это он удумал, я еще не успел, а сердце уже ухнуло в пятки. Чего это? Чего?.. - Сюда иди, - меж тем вполголоса проговорил брат и, крепко обняв ладонями мои бедра, заставил встать между своих разведенных колен. Уж на что плохо я в тот момент соображал, однако понял: он всего лишь хочет, чтобы я подошел поближе и был единственным слушателем того, что он собирается мне сказать. Поэтому немедленно склонился к его лицу. - С той стороны дома в стену между вторым и третьим окнами вбиты железные штыри. Их не видно из-за вьюнка, который там разросся, но если знать, что они есть – можно найти. После обеда скажи, что идешь в деревню, а сам осторожненько обойди дом и влезь на крышу. Только не смей топать! Если Анджей или Розочка тебя спалят, не отстанут до конца жизни. Хорошо? Я приду туда минут через десять после. - Ладно, - согласился я. Идан ТАК шептал, приятно шевеля дыханием волосы у уха, я бы на что угодно согласился, честное слово. Тем более, если он в этом чем-то ко мне присоединится через каких-то десять минут. Я выпрямился и хотел было тихонько спросить, к чему такая партизанская секретность, но тут вдруг осознал, что его руки все еще лежат у меня пониже задницы. Вашу маму нашу кошку! Все тело продрала такая резкая дрожь, что почувствовал ее и Идан тоже. Он криво улыбнулся, медленно убрал руки, напоследок еще раз дернув за карман, и снова взялся за сигарету.
Natami: Извините, но стиль выбран неудачно((( я, конечно, понимаю, какого результата вы хотели добиться, но просто читать очень тяжело: все эти инверсии, устаревшие слова, да и длинные предложения с обилием запятых, о которые постоянно "спотыкаешься".
alan: Грей /нецензурное слово/ у меня /снова нецензурное слово/ инсектофобия! Дорогая,а написать оридж про то как два брата просто спариваются, нээээээ? Прочитаю как вернусь из университета для умалишенных! С безграничной любовью, L1s ))))
N_bo: А мне понравилось во всяком случае начало, дальше видно будет. Такое сочетание рассказа, сказки и приключениия. На сколько глав примерно расчитываете? Что то инцест в последнее время в моде а и еще, название ориджинала, как то мня покоробило от этого слова, когда в тексте звучит как название деревни еще как то принимает организм, а вот в названии звучит как то ... или я одна такая испорченная???
JArd: N_bo, нет, вы не одиноки... в тексте еще ладно, понятно... а когда оно в названии, представляется всякое... Но начало понравилось) ждем дальше))
Trina: N_bo, JArd +1, сразу на ум приходят всякие непотребства Круче было бы только "Всунь" Начало понравилось
Стана ака Мэри: Грей А мне очень понравилось. Хочу еще. Не меняйте стиль, вы им выгодно отличаетесь. Знаете если читателя одновременно с гл. героем "продирает резкая дрожь" - это значит очень хорошо пишете, если незамысловатые обороты так ощущаются и прочувствуются. Жду проду.
Mellu: Хорошо. Очень! Буду ждать проду.
Adallirian: N_bo, JArd, Trina +1 мне тоже на ум пришла всякая извращуха, но стоит заметить именно эта извращуха в названии и привлекает внимание, только читая понимаешь меру своей испорченности, когда это оказывается просто назвнием. (вот вам и первый тест, товарищи слешеры). заинтриговали, жду проды
Just Fly: тоже понянуло на сельскую романтику? ;)) приятно, но маловато будет! зы. одна фраза вот смутила: Дрова вторую зиму отлежали не колоты. как же там бабушка в тайге не взмирзла?
shadRo: стиль оч. хороший, как минимум запоминающийся и выписанный так, что понятно, что написано не только ради того, чтобы побыстрее уложить мальчиков на сеновал и трахнуть во всех возможных позах. проглотила первую часть быстро, намерена читать дальше. спасибо автору:)
Leta: Грей очень понравилось. И стиль в том числе ))) Разве что из всего текста меня заставила запнуться фот эта фраза: Грей пишет: Их не видно из-за вьюнка, который там паразитирует вот как-то слово "паразитирует" не воспринимается разговорным... И название классное, можно сказать, что оно и заставило меня сюда заглянуть ))) Нет, я, конечно, понимала, что это не нечто пошлое, вот и зашла посмотреть, шо ж це такое ))) Just Fly пишет: зы. одна фраза вот смутила: цитата: Дрова вторую зиму отлежали не колоты. как же там бабушка в тайге не взмирзла? Помнится, когда мне было лет 5, мы целых 2 года прожили в деревне у бабушки. Так там дров - огромный такой сарай был. И только меньше половины из них были колотые, а остальные ждали, когда ж нагрянут родственники и переколют )) так что тут все нормально
Shinmaya: Не знаю, может, я такой неправильный, но мне как раз стиль не понравился. Я попытался представить себе, что речь идет где-то так о 19м веке, но все же я сомневаюсь, что в 19м веке был Camel, нэ? Мне кажется, подобное повествование как-бы прибавляет лет тем, о ком повествуется. Почему-то показалось, что обоим братьям лет по 25. Как-то так. Но вот один момент прямо-таки зацепил меня своей эротикой: Грей пишет: Внезапно Идан зацепил двумя пальцами краешек кармана на моих джинсах и требовательно потянул на себя. кайф ))) прямо-таки веет эротизмом и сексом от одного этого предложения. И хочется читать дальше. P.S. а где все-таки действие происходит и в какое время? Потому что если это Дальний Восток, а мне кажется, что Уссури и Японское море именно там, то смущают чисто европейские имена типа Рози и Идан? Остальные же напоминают о Польше или Латвии, но уж никак не о дальневосточной части России.
Грей: Natami Ох, тут уж, к сожалению, ничего не поделаешь... Я умею писать и разговаривать лишь двумя способами - так и по-падонкавски. Второе бы смотрелось еще более дико. А результата никакого добиться именно стилем не хотелось, просто не умею по другому, кажется ) Жаль, что не нравится. alan О мой прекрасный потенциальный собутыльник, у меня она тоже! Со своими страхами надо бороться! N_bo Ага, с названием я действительно пролетела. Только не придумывалось больше ничего ( обычно название ориджу удобно давать, когда он закончен, а тут с этим немножко проблема, бо если считать выложеный кусок главой, будет таких эдак штук десять. JArd, Trina, Adallirian ОМГ, безграничная фантазия! В глубоком шоке*ушла менять название* Стана ака Мэри, Mellu Большое-большое спасибо ) Just Fly Инспектор!! *радуется* Сельской романтикой известно откуда заразилась. Правда, запоздало... А про дрова да. В уме-то все хорошо обьясняется, бо знаешь, что тот самый сосед анджей старушке помогает, а о том, что в ориджинал это бы тоже неплохо внести, люблю забывать. shadRo Мне так нравится, что вам нравится )) Leta За поправку спасибо, посмотрим, как можно это дело учесть. За то, что стиль таки сносен, спасибо вдвойне )) Shinmaya Это таки дальневосточная тайга, время лишь годами эдак пятью раньше нашего. Видия - древнерусское имя, Рози - модное сокращение той же старовременной Розы, Анджей, Томаш - поляки (в обоих польские корни), Идан - ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ, черт его дери. Со стилистикой у меня беда, но дело в том, что это мне нравится.
Shinmaya: Грей пишет: Видия - древнерусское имя, Рози - модное сокращение той же старовременной Розы, Анджей, Томаш ну тогда понятно. а то я и чую, что Польшей пахнет. Нот вот имхо, Розу лучше бы все-таки Розой и оставить. Уж очешь выбивается имя.
Alarven: Интересное сочетание намека на инсектоидов и аткой заполошный лай собак при появлении Идана. Сие ведь неспроста?..
Грей: Alarven Честно говоря, спроста ) И где вы раньше были с такой охрененной идеей... Shinmaya Заметано, принято, одобрено )
Грей: Шаткая, наполовину гнилая лесенка, когда-то насмерть прибитая к крыше, а теперь лишенная едва не большей части перекладин, норовила оторваться и ухнуть вниз по наклонной вместе со мной. Я вовсе не боюсь высоты, но ум-то у меня есть, и именно он ненавязчиво подсказал, что ползти к чердачной двери стоит на четвереньках, как бы не по-мужски это ни выглядело. «Все равно никто не видит», - успокоил я ум или то, что выступало у меня в его роли. Идан не видит. Ежесекундно поскальзываясь, чертыхаясь сквозь зубы, я все же добрался до чердачной двери и, усевшись на корточки, принялся исследовать большой ржавый замок, висевший в щеколде. Потрогал пальцем шурупы в двери, в стене – сидят на совесть. Если у нас нет ключа, придется повозиться и пошуметь, вырезая замок из крепкого дерева. Внизу зашуршал плетень, и через минуту ко мне присоединился братишка. - Не лапай дверь, - сказал он и осторожно зашагал вверх. Отодвинул ветку дикой яблони, нависавшей над чердаком и мешавшей ему подниматься. - Смотри не навернись, - осклабился я. - Меньше будешь каркать и пялиться, может, и не навернусь, - парировал он. Готов спорить на левый глаз (тем более видит он у меня хуже правого): он шел по крыше медленно и осторожно не потому, что боялся оскользнуться и упасть. Единственное, чего он опасался – как бы Роза или Видия, находившиеся в доме, не услышали шаги. - Слушай, а зачем ты прячешься от старухи? – вдруг вспомнил я. – Ты же не обворовывать ее собрался. - Да не ори ты, - шикнул Идан и, добравшись до двери, в два счета вытащил из петель все штифты. Потом осторожно приподнял ее и отставил в сторону. Я тут же сунулся ему под руку, чтобы поскорее увидеть, что там, внутри. - Погоди, давай сначала туда залезем. Убери башку. И он первым, согнувшись в три погибели, прошел на чердак. Там, где он ступал, в пыли оставались четкие черные следы. Я двинулся следом. Пожалуй, здесь действительно никого не бывало с тех самых времен, как дом был отстроен и заселен. У наклонных стен тут и там высились кучи строительного мусора, под мутным окном стоял плешивый диван, явно оставленный тут за ненадобностью. Под потолком были протянуты три или четыре проволоки, но никаких травок или початков кукурузы на них не сушилось. Не видно было таинственных сундуков и стопок старых книжек, которыми можно было заинтересоваться и которые, по моему личному мнению, были неотъемлемым атрибутом любого порядочного чердака. Здесь не жили, похоже, даже мыши, и я обернулся было к Идану чтобы спросить, какого дьявола мы здесь делаем, но тут увидел с правой стороны вшивого дивана некую картонную коробку. - Смотри, - брат кивнул в ту сторону. – Кажется, за этим мы сюда и лезли. - Что это? Идан, наконец, соизволил обернуть ко мне лицо. Мы были уже слишком далеко от маленькой входной двери, а заляпанное окошко почти не пропускало свет, так что я не мог как следует его разглядеть, зато глаза... Глазищи у него сверкали так, будто в той коробке лежал, как минимум, дипломат, набитый банкнотами. - Идем. Если это там, то я тебе все расскажу. Все, до чего додумался, по крайней мере, а этого не так уж много... А если нет, у нас остается еще подвал. - Да что именно должно там быть? – не выдержал я. - Ради всего святого, Томми, не кричи, - с этими словами он взял меня за руку и шагнул к дивану. Опустившись на корточки рядом с картонной коробкой, Идан взялся за края, скрепленные только ветхой бумажной ленточкой, и рванул в разные стороны. Господи. ...Я слишком поздно заорал, чтобы он бросал эту чертовую картонку и убирался от нее подальше. Я слишком поздно рванулся к нему и дернул назад. Слишком поздно увидел, как по краю коробки ползет огромная оса. - УБЕРИ РУКИ, черт, черт, БРОСЬ ЕЕ, БРОСЬ!! Святое дерьмо, Идан, ДА ВСТАВАЙ ЖЕ ТЫ!! Однако Идан не вставал. Словно завороженный, он таращился на шевелящееся, гудящее шершневое кубло, содержимое жуткой коробки. Здоровенные насекомые, каждое едва ли меньше спичечного коробка, ползали внутри безо всякого гнезда. На кой черт им гнездо, когда можно жить в такой прекрасной штуке, прогрызать в картоне ходы и выходы, клеить перегородки из собственной вязкой слюны, откладывать личинок... Здесь уже много лет не было людей, никто не нарушал покой целого выводка матерых, ядовитых ос-переростков. Пока во владения шершней не заявились нежданно-негаданно два шумных человека, один из которых сорвал крышу с их законного жилища. - ИДАН!! Господи, да поднимайся же ты! ВСТАВАЙ, идиота кусок, вставай и дерем отсюда! Казалось, мои вопли не доходят до него. Идан глядел внутрь коробки, не замечая ничего вокруг и – О ГОСПОДИ, господи, господи – склонялся над ней все ниже. Разозленные шершни загудели громче, некоторые полезли из гнезда прочь – огромные, тяжелые, неповоротливые. Один из них попробовал было лететь, но стукнулся о поднятую крышку и грузно шлепнулся прямо Идану на палец. Перевернулся на лапки, рассерженно зашипел и пополз по его руке вверх, к рукаву. Выносить такое было невозможно. Бешеный испуг предал мне сил. Задыхаясь, не в силах вымолвить ни слова, я подхватил замершего Идана под руки и со всех сил рванул в сторону, прочь от чертовой коробки. Шершень, сидевший на его запястье, шлепнулся на пол и забарахтался в толстом слое пыли. Его сородичи, напуганные моими криками, уже поднимались в воздух. Все больше противных и, черт возьми, опасных тварей кружило в воздухе, их утробный гул все нарастал. Зато Идан наконец-то пришел в себя. Вскочив на ноги и вновь схватив меня за руку, он шарахнулся от шершневого гнезда, словно обжегся. В один мах преодолели мы с ним и чердак, и лестницу за ним, больше не заботясь о том, что нас услышат. Не помню и не хочу вспоминать, как нам удалось спуститься по вбитым в стену крючьям, не переломав рук и ног. За спиной будто выросли крылья. В одно мгновение я вроде бы еще на крыше, в панике оглядываюсь на открытую чердачную дверь, а в следующий миг - уже в траве под домом, и надо мной, тяжело дыша, склонился Идан. Бешено заходящееся сердце успокаивалось медленно. Кровь никак не желала переставать стучать в висках. У моего брата с детства аллергия на ос и шершней. Когда мы гостили в Выни последний раз, – мне было десять, а ему тринадцать – Идана что-то ужалило. В тот год еще был жив дедушка Ромич, и малина, за которой он всегда ухаживал тщательнее, чем за другими посадками, удалась особенно сладкой. Мы часами не вылезали из колючих зарослей. Где-то там Идан и умудрился наткнуться на осиное гнездо... Мне до конца своих дней не забыть его раздувшейся и посиневшей шеи, и как он хрипел, когда пытался разговаривать. - Вот это я дал маху, да? Не знаю, что со мной сделалось. Просто смотрел, как они там... копошатся... и не мог перестать. Я поднял на него взгляд. Идан склонился совсем близко, так, что мы едва не соприкасались носами. Его огромные глазищи, цветом похожие на болотную тину, были прямо перед моими, и смотреть в них, не пытаясь отстраниться, было несколько неудобно. Поэтому я стал смотреть на его губы. - Ты... не лезь туда больше, ладно? – хотел было сказать я, однако внезапно севший голос подвел, и вместо нормальных слов получился совсем тихий шепот. Идан вздрогнул, когда услышал мои слова и поспешно облизнул губы. - Почему? – выдохнул он, и вдруг потянулся рукой к моему лицу. Провел пальцами по щеке, медленно заправил за ухо кстати подвернувшуюся прядку. Ладонь его оказалась теплой и пахла чердачной пылью. Мне до ужаса захотелось прижаться к ней или прижаться к Идану, или просто чтобы он еще раз провел пальцами у меня за ухом, потому что от этих прикосновений бросало в жар, по спине начинали бегать мурашки. - Почему? – повторил он, пустив осторожные пальцы спускаться по моей шее ниже, к груди. – Почему не лазить? - Я испугался, - пролепетал я, сглотнув сухой комок в горле. – Очень. - Чего испугался? – не отставал брат. Он шептал прямо в мой приоткрытый рот, а его теплые пальцы щекотали шею. Вдохнув судорожно и резко, я с силой сжал кулаки, с корнем выдирая из земли обильно цветший вокруг клевер. - За тебя испугался, - выдохнул я. И почувствовал, как он вздрогнул. Прикрыть глаза, заметив, как он, будто решившись на что-то, склоняется еще ближе к моему лицу, показалось очень правильным. - ТОМАШ!! Идан отпрянул от меня, как от прокаженного. - Томаш! Это ты тут вопил, словно тебя режут? Томми! Роза, скорее всего, стояла на крыльце, однако ее непередаваемый голос прекрасно разносился на не один километр округи. - Томаш, едрить твою восемь раз об колено! Ты где? К тому времени, как я соизволил стряхнуть с себя непонятное оцепенение, Идан уже стоял надо мной, протягивая руку. Ухватившись за нее, я поднялся и, взглянув на его лицо, понял, что ни о чем заговаривать сейчас не следует. Но все равно сказал: - Эй, слушай... Брат слушать не желал. Развернувшись, он скрылся за углом дома, и уже с веранды донесся до меня его спокойный голос: - Розочка, лапонька, какого хрена ты так орешь? Тут мы, оба. Иди сюда, я тебе расскажу... Где Видия, пусть тоже послушает. Слушать, как Идан рассказывает женщинам о нашем маленьком приключении на чердаке, я не пошел, хоть меня и звали. Вместо этого махнул через забор и полчаса просидел на изгороди, что отделяла миниатюрный цветник Видии от широкого пастбища, заросшего высоченным бурьяном. Я все думал – зачем он это делает? Зачем дразнит меня и издевается, ведь такое уже было. Давно, когда мне едва исполнилось пятнадцать, а он еще не оставил дом ради морской карьеры. Я даже говорил ему, что влюблен. Тогда, раньше, я поверил ему и согласился, что мое влечение – это просто так, несерьезно, скоро пройдет и забудется. Он был прав – почти забылось. А теперь зачем он так?.. Когда я вернулся в дом, Идана не было. По словам Видии, он отправился в деревню, где впоследствии и пропадал до самого вечера, и вернулся только к полуночи. Меня о его приходе снова предупредили псы. Резко распахнув дверь в летнюю кухню, где нам обоим положено было ночевать, Идан, не включая света, прошел к моей кровати и кинул на одеяло бутылку водки весьма внушительных размеров. - Просыпайся, - велел он мне. – Кажется, тебе было интересно, какого черта мы искали сегодня на чердаке.
shadRo: Если не ошибаюсь, Томаш коротко по-польски - Томек.
Shinmaya: shadRo пишет: Если не ошибаюсь, Томаш коротко по-польски - Томек. да уж, никак не Томми. а вообще, очень интригующее продолжение. как я понял из саммари, именно младший брат хочет затащить старшего в постель, но старший так прямо на это намекает, подает сигналы, что тут уж, право, не удержаться!
Leta: Грей пишет: - Просыпайся, - велел он мне. – Кажется, тебе было интересно, какого черта мы искали сегодня на чердаке. ага, просыпайся, потому что мне тоже интересно! Интрига закрычивается ))) Спасибо за продолжение и побыстрее бы следующее
tigrapolosataya: Если не ошибаюсь, Томаш коротко по-польски - Томек. И Томек можно и ТОма. Как урождённая полька говорю)
Грей: Насчет Томаша. Сокращения - и Томек, и правильно. Однако это не значит, что именно так все обязаны его сокращать, правда ведь? Это ж все индивидуально до жути. Иных Елизавет в Бетти сокращали, в угоду моде ))
Грей: Сидя на гладильной доске, Идан размахивал письмом, словно патриот национальным знаменем. Рядом стояла ополовиненная бутылка, и в огромном количестве валялись дынные корки. - В общем, я ему и говорю: на кой мне дедушкин дневник, я что, девка что ли какая? Это баб такие древние бумажки с ума сводят! Все им интересно: как в старину жили, как хозяйство вели, где водку жрали, кто у кого жену увел... Умиляются они, можешь себе представить? И пусть умиляются на здоровье, меня-то это не волнует. - Ага. А ты не подумал, что, может быть, дед тебе его не просто так завещал? Может, он со смыслом. Ты же не знаешь, что там написано! - ТАК ВОТ! – от избытка эмоций Идан чуть не навернулся со своего насеста. – Так вот! Ты же слушай, что рассказываю! Сказал я, значит, этому мужику, мол, хорошо, я учту, что где-то на чердаке в Выни меня дожидается огромная стопка макулатуры. Заставить меня ехать за дневником он не мог, хотя хотел – по роже было видно. Он уехал, а я все думал. Ромич ведь дураком не был, и, наверное, что-то в его записях есть важное, если он решил их кому-то завещать. - И ты только сейчас решил за ним приехать? - Ну да. Полтора года прошло, и все время я думал и думал, думал и думал... Зачем старый черт это сделал? В завещании сказано, что его дневник должен достаться старшему внуку, то есть мне, а если со мной что-нибудь случится – то следующему старшему внуку, и так далее. Там было предусмотрено все, понимаешь! Разлохматив пятерней и без того растрепанные волосы, Идан осторожно слез с доски и принялся вышагивать по комнате, то и дело натыкаясь на мебель. Сразу понял, что чего-то не хватает, вернулся к доске, схватил бутылку и продолжал ходить уже в обнимку с ней. - Слушай, все это прекрасно – и завещание, и таинственный дневник, и прочее, - сказал я, растянувшись на пружинистой кровати и со вкусом зевнув. Подвыпивший Идан был невероятно забавным. – Только я в упор не вижу проблемы. Мы ведь почти уверены, что дневник тут, на чердаке, верно? Вытравить шершней не так уж и сложно... - Томаш!! – Прервал меня он. – Ты хоть видел, во что эти... эти маленькие сволочи превратили содержимое коробки? - Ни черта не маленькие, - невпопад хохотнул я. Идан, услышав это, брезгливо передернулся и протянул мне бутылку. - Хочешь? - Придется. Я слишком тебя люблю, чтобы позволить в одиночку скончаться от двух литров паленой водки. - Нет. Да, – вздохнув, он хлопнул меня по ноге, прося освободить место, и тоже опустился на постель. Недовольно заскрипели старые пружины. Сложив ноги по-турецки, я отлепился от металлического изголовья кровати и уселся напротив. - Так что ты там говорил про маленьких сволочей? - Ах да, эти уродцы! Когда меня закоротило над коробкой, я успел отлично рассмотреть, что происходит у них там, внутри. Понимаешь, я почти уверен, что когда-то в коробке лежали книги. Возможно, она даже была заполнена доверху. Только, – он нервно сглотнул и, помолчав, продолжил, – они вгрызаются внутрь. Все глубже и глубже, черт возьми. Они рылись внутри, ползали по страницам старых газет... Им становится все меньше места, и чтобы не пришлось уходить из коробки, они... поедают эти книги, или черт знает, что они с ними делают, но там так глубоко. Будто яма, вырытая в старой бумаге. Может, они и до дневника уже добрались. Их в этой яме десятки, - не договорив, Идан забрал у меня бутылку и сделал внушительный глоток. Тут же сморщившись, поспешно выудил из кармана зеленое яблоко и впился в него зубами. - Томаш, ты этого не видел... Тут он явно сделал ошибку. - Конечно, не видел! – взбесился я. – Святое дерьмо, Идан, они уже ПОЛЗАЛИ по тебе! Напомнить, чем я занимался, пока ты, как идиот, пялился в развороченное гнездо? Я пытался тебя от него ОТТАЩИТЬ, орал, как блажной! Я, черт возьми, испугался! И мы уже выяснили, почему. Мне надоело тебя слушать, мне надоело сидеть здесь, слушать тебя и притворяться, что ничего не происходит! Ты знаешь, что я приехал ради тебя! Чтобы снова увидеть тебя, но не для того, чтобы ты надо мной издевался! - Издевался?.. – он таращился на меня, явно не понимая, откуда взялось это бурное помешательство. – Окстись, у меня и в мыслях не было... - Конечно, не было! И ты вовсе не собирался подначивать меня, лапать за задницу, как утром, а потом заявлять, что все это в шутку, несерьезно, и мне стоит успокоиться. Это уже было, помнишь? Я не хочу снова! Я снова не смогу... Я не хотел на него смотреть. Не хотел видеть, как сидит, откинувшись на стену, как, пытаясь унять хмель, трет ладонью лицо, а потом устало спускает руку на шею. Ниже, к распахнутому вороту рубашки, цепляя пальцем мелкие деревянные четки, которые носит на шее на манер бус. Какого черта? Какого черта смотреть, как на его лице проступают вина и досада – это просто доказывает, что я прав, а я и так знаю, что я... - Томми. Нет ответа. - Посмотри на меня. Упираться было бы ребячеством, и я поднял глаза. Сердце заколотилось куда быстрее положенного, когда оказалось, что Идан вовсе не валяется с виноватой мордой на другом краю постели. Его лицо было совсем близко, глаза смотрели пристально и с решительностью. - Я не издеваюсь, - успел проговорить он перед тем, как меня бросило навстречу. Привет. У тебя иногда бывает ощущение, будто ты делаешь что-то, после чего можешь с чистой совестью умереть, пропасть, взорвать мир? Мы целовались и раньше, раз или два. Мягкими, игрушечными поцелуями, от которых становилось тепло, и внутри, ворочаясь, просыпалось что-то приятное и волнующее. Так, как сейчас, я не целовался никогда и ни с кем. Так, как сейчас, я ни с кем и никогда и не хотел целоваться. Просто чудо что, резко откидываясь назад под тяжестью его тела, я в кровь не разбил затылок о прутья изголовья. В силу счастливой случайности под головой оказалась подушка, и Идан, резко раздвинув мне колени, навалился сверху. Словно обезумев, я отвечал на его поцелуи. Не было ничего важнее на свете, чем без конца впиваться в горячий жесткий рот, снова и снова, так, будто истекает и скоро совсем кончится отведенное мне время. Словно жизнь зависит от того, насколько крепко я сумею в него вцепиться, насколько тесно прижмусь. Или насколько яростно он мне ответит. В той части сознания, которая еще не утратила связи с реальностью, забилась, одна-одинешенька, пугающая мысль: что, если все повторится, как раньше? Если, открывшись ему до конца, снова придется услышать о том, насколько это несерьезно и не имеет права на существование. Ведь если он и теперь оттолкнет меня, на этот раз все будет куда сложнее. Видит бог, эта мысль взорвалась петардой в тот момент, когда Идан оторвался от моего рта, дыша так, словно только что вынырнул из-под воды, где ему приходилось долго задерживать дыхание. Поверить в то, что лихорадочный блеск в его глазах и сила, с которой он прижимал меня к себе, неискренни, было невозможно. Я тесно обнял его ногами, завозил ногтями по спине, чувствуя, как он вздрагивает, когда мне случалось царапнуть слишком сильно. Украшая складной вереницей засосов мою шею, он смешивал полустоны с дыханием, и я думал, что умру, если не услышу, как он сходит с ума, как стонет по-настоящему. Разевая рот, словно рыба, я хочу что-то сказать, но изо рта вырывается лишь надтреснутый хрип. Ерзать и извиваться под ним, желая еще прикосновений, везде, всегда. Помогать ему сдирать с себя рубашку, потому что какие к черту пуговицы, какие, господи, могут быть пуговицы?! Мотать головой из стороны в сторону, выгибать спину, когда он жестко массирует мою ширинку, сжимает сквозь грубую ткань отвердевший член. Все это так верно, так оглушающее хорошо, что почти больно! И сейчас я окунусь во все это с головой, без остатка. Сейчас я притяну его к себе для еще одного ожесточенного поцелуя, а потом, задыхаясь от эмоций и путая буквы в словах зашепчу на ухо, что я хочу, чтобы он трахнул меня, пусть он трахнет меня прямо здесь и сейчас, иначе я кого-нибудь убью. Все это случится через несколько минут, однако перед этим я должен взять себя в руки и задать ему один маленький вопрос. Всего лишь мой идиотский пунктик, я уверен, что он ответит так, как надо, но я не могу не спросить. - Идан, - задыхаясь, зову его я. Он не отвечает, занятый застежкой на моих джинсах. - Идан, слышишь, - снова зашептал я, потому что говорить громко как-то противоестественно. Святой господь, теперь он не отвечает, потому что занят не джинсами, а их содержимым. Резко вцепившись в его волосы, я, дурацки улыбаясь, заставил брата подтянуться и посмотреть на меня. – После лета ты уйдешь в море, как обещал? – слова вылетают скороговоркой, все на одном дыхании. Может быть, я говорю так быстро, потому что боюсь. Еще один такой голодный взгляд, как тот, что мелькнул в его глазах только что, и мне уже было бы слишком страшно дожидаться ответа. Хотя я уверен, что он скажет «нет». Теперь я уверен. - Причем тут это? - Уйдешь? Уйдешь или нет? - Томми, у меня контракт, я обязан буду... - ТЫ УЙДЕШЬ ИЛИ НЕТ?! Он отпускает меня. - Уйду, Томаш.
Март: Грей читать интересно, продолжай отражение отражений. тем более за пару-тройку лет я в курсе аналогий и аллюзий. Но Шершни были круче. И огород Видии тоже.Сорри. Пишешь все лучше.
Грей: Март Оппа, Марти. Привет, дорогой. Про шершней мы в этом топике еще побеседуем. На добром слове - спасибо. А у Видии был цветник ((
Март: Грей да, хороший цветник) только давно А вот насчет древности-давности -сказочности твоей истории, кажется, говорят напрасно. Недавно совсем. Я и фото помню с ружьем. Продолжай быстрее)
Грей: Dark Devise Во-первых, прочитав первую выклыдку, поняла, что этот текст мне явно что-то напоминает. И это в данном случае, не комплимент. Думаю, автор меня поймет. Ни фига не поймет. Что там кого напоминает? Насчет стилистики и всевозможных "автор пытается" и "автор претендует" выше разговор шел. Больше, кажеться, реагировать не на что.
Alarven: Бешеный испуг предал мне сил. ПрИдал. Вряд ли в предложении речь шла о предательстве. Честно говоря, спроста ) И где вы раньше были с такой охрененной идеей... Никогда не поздно - для следующего ориджинала пригодится... А вообще - получается неплохо. Ждем проду!.. ЗЫ:Вечно Томеку что-то (или кто-то) мешает...
Shinmaya: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
shadRo: народ, прекратите склочничать, иначе стану ябедой и пожалуюсь модеру. Dark Devise обвиняете в плагиате - предъявите доказательства. нет доказательств - молчите. утверждаете, что "ряд писателей оказал влияние" - слава богу, автор как минимум читал этих писателей, не безграмотный. на всех на нас, читающих людей, прочтенное оказывает влияние. стилизация - пока еще не плагиат. Shinmaya а вы раздуваете угли... право слово, ну зачем, а?:) "такого дяди племянница, а вавилоны на голове накручивает" (с) все равно ведь бесполезно, особенно вести беседу в таком тоне...
Shinmaya: Удалено модератором
Грей: Удалено модератором
Shinmaya: Удалено модератором
Ружь: Грей читать Ваш рассказ очень интересно) с одной стороны, конечно же попадаются всякие шероховатости, но их как-то сразу не замечаешь ( хотя я серьезно споткнулась о "Святое дерьмо!", потому что мне диковато встречать такое не в переводном рассказе с английского). В общем, что хочу сказать - продолжение жду с большим нетерпением^^ А обвинения сходства с "Это белое зеленое солнце" имхо притянуто за уши)
Март: вот почитала обвинения в плагиате и улыбнулась. Грей , ничего, если я немного поделюсь пару_летним знакомством с тобой? Так вот, уважаемые оппоненты. Я категорически не согласна с обвинениями в плагиате. Жизненную подоплеку - реальную- истории я читала в дневнике Грей года 4 назад. Думаю, тексты, в плагиате которых ее обвиняют, были написаны позже. И даже если нет, то вы, авторы и читатели, забываете о такой вещи, как ноосфера. Все ментальное находится в ней. И идеи (сюжеты), бывает, приходят в голову ОДНОВРЕМЕННО нескольким авторам. И тогда зависит, как автор распорядится идеей, сможет ее словесно и образно воплотить. Насчет обвинений Грей в безграмотности и прочих нечитабельных грехах. (я сама как редактор не терплю огрехов грамматических и стилистических) Попробуйте пожить в нерусскоязычном обществе много лет и писать после грамотно. Всем. Я не пытаюсь ни обелить Грей, ни обидеть критиков. Тем более, что с Грей у нас непростые вирт-отношения, прохладные) Будем объективны, к этому призываю.
Ружь: Март кстати насчет ноосферы с Вами полностью соглашусь))) у самой столько раз бывало, когда одна и таже задумка приходила практически одновременно мне и моим друзьям)
Alarven: У меня был случай, когда меня лет так десять тому назад один... человек обвинил в плагиате с "Над пропастью во ржи". Самое забавное, что я: 1. Книгу на тот момент не читала. 2. Сюжет был фантастико-мистический. И если уж на то пошло, то Шекспира и Дюма-отца можно смело считать плагиаторами. Один брал сюжеты чужих пьес, другой - и вовсе позаимствовал не только приличный кусок сюжета (да-да, речь идет о знаменитых мушкетерах), но еще и имена героев чужого романа. Не говоря уже о нашем Александре Волкове, попросту переписавшем "Волшебника Страны Оз" и, добавив пару глав и поменяв имена, превратившем книгу в "Волшебника Изумрудного Города". И ничего - все эти авторы не прибиты к позорному столбу. А если серьезно, то написать что-то совсем новое практически невозможно. Обязательно кто-то где-то о чем-то похожем уже писал. Это же не значит, что больше никому писать нельзя. ИМХО. Грей, ждем проду!..
Alarven: У меня был случай, когда меня лет так десять тому назад один... человек обвинил в плагиате с "Над пропастью во ржи". Самое забавное, что я: 1. Книгу на тот момент не читала. 2. Сюжет был фантастико-мистический. И если уж на то пошло, то Шекспира и Дюма-отца можно смело считать плагиаторами. Один брал сюжеты чужих пьес, другой - и вовсе позаимствовал не только приличный кусок сюжета (да-да, речь идет о знаменитых мушкетерах), но еще и имена героев чужого романа. Не говоря уже о нашем Александре Волкове, попросту переписавшем "Волшебника Страны Оз" и, добавив пару глав и поменяв имена, превратившем книгу в "Волшебника Изумрудного Города". И ничего - все эти авторы не прибиты к позорному столбу. А если серьезно, то написать что-то совсем новое практически невозможно. Обязательно кто-то где-то о чем-то похожем уже писал. Это же не значит, что больше никому писать нельзя. ИМХО. Грей, ждем проду!..
Trina: Dark Devise Уж не обижайтесь, но ИМХО, ваши излияния не воспринимаются никак иначе, чем попытка сомоутвердится, показать свою "крутизну" и "умность", а под конец и вовсе - бонально оправдаться Видимо, стоит лучше следить за своими словами, ибо сказанное вами вызывает лишь негатив, а о конструктивной критике речи и вовсе не идёт. Кто ж кроме вас виноват в том, что вас неправильно поняли?... Если кому-то так уж сильно хочется поругаться, то, пожалуйста, не надо этого делать в теме, да ещё и нервировать автора. Оч прошу. Лички и аси никто не отменял. В теме должен самовыражаться автор)))
lilith20godrich: Shinmaya Предупреждение. Что за детсадовское поведение? Пост был адресован автору темы - и диалог должен вестись с ним, а не с посторонними желающими сводить счеты и разводить свары. Этим предлагаю заниматься на личном пространстве. Dark Devise Тоже предупреждение.
lilith20godrich: Март Alarven Хотелось бы отметить, что обвинения в плагиате в первом посте Dark Devise не звучали - был намек на избитость темы и то, что подобные сюжеты и антуражи уже использовались (что соответствует действительности), но обвинения в плагиате как таковом не было. Лично я не вижу ничего зазорного в том, чтобы заново возвращаться к уже использованному другим автором сюжету - ведь главное не то, ЧТО написано, а КАК. В любом случае, про плагиат тут начал бросать слова совсем другой человек - и из-за его намеков и был раздут этот скандал. Trina Trina пишет: Уж не обижайтесь, но ИМХО, ваши излияния не воспринимаются никак иначе, чем попытка сомоутвердится, показать свою "крутизну" и "умность", а под конец и вовсе - бонально оправдаться А вот не надо, пожалуйста, учить других посетителей форума и читателей, что, как, когда и где им говорить. На форуме критика приветствуется, тем более обоснованная. К тому же хотела бы отметить, что критика обращена к автору, и именно он должен на нее отвечать, а не посторонние лица. Вы имеете полное право высказывать свое собственное мнение о фике, писать свое восприятие моментов, которые были отражены в критическом замечании - но затыкать другим рот и указывать, что и как им писать, вы права не имеете. Trina пишет: Лички и аси никто не отменял Форум предназначен для высказывания мнений о тех или иных работах, причем мнений и негативных, и позитивных. Если автору, за которого вы так смело говорите, хочется видеть критику только в личке и асе, то и текст ему стоит выкладывать там же.
Trina: lilith20godrich Извиняюсь, замолкаю
Март: lilith20godrich вы абсолютно правы.
Mellu: Грей все еще жду продолжения. И не обращайте ни на что внимания - просто пишите))) Ведь на самом деле то, что выделяет определенную работу из сотен других -авторский стиль. У вас он хорош.
fleur: Грей Стиль, может быть, и эклектичный, но вы так здорово ловите эротизм момента, что все огрехи простить можно. Если честно, то мало у кого из "почитаемых" авторов слэша рейтинговые сцены действительно заставляют задержать дыхание. Жду проды
Грей: Спасибо, люди добрые ) Продолжение, видимо, появится завтра либо послезавтра.
.shattered: Деревенская тема появлялась не раз,но каждый ориждинал был довольно таки оригинален и не похож на предыдущие.Я думаю,взять тему деревни и ни разу хоть мельком не пересечься с другими авторами практически не возможно.Это также,как взять зеленое яблоко и спросить,какого оно цвета?Каждый может сказать оттенок яблока,но все в конце концов признают,что оно зеленое. Поначалу немного отталкивает язык,но потом начинаешь читать более внимательно,и теперь хочется сказать спабо автору,поскольку это ... немного необычно и мне лично нравиться,поскольку это подчеркивает и атмосферу,и вообще создает общее настроение тексту. Были погрешности, убило вот это " идиота кусок". Просто очень режет слух и речь выглядит немного неправильно,исковерканно. В целом-очень положительное впечатление,даже с учетом всех зацепок.Спасибо.
Грей: По заброшенным пастбищам, что простираются за Вынью до самого леса, я бродил не один час и не два. Чего искал – не знаю... Видел лисицу и много ночных бабочек. Вернувшись домой в тот серый предрассветный час, когда бегущего волка не отличить от дворовой собаки, перемахнул через скрипучую калитку и, добравшись до сеней, моментально уснул. Мне снилось, что я сижу у самой границы черной тайги на трухлявом пне. Вокруг играют разноцветные светлячки, а я сижу, безвольно уронив руки, лицо к темному небу поднял. Вокруг ночь, и страшно, и что-то огромное за деревьями бродит, шевелит когтистыми лапами мягкий мох. Пробирает колючая дрожь, но не от страха, а от лесного холода, и по лицу текут горячие слезы. Во сне я плакал, потому что на себя злился. Понимал, что поступил глупо и по-детски, напридумывал себе невесть чего, а потом, когда ткнули мордой в правду, вздумал обижаться. Однако до того мне было больно и горько, что никак я в том сне не мог успокоиться, все смотрел на небо и выл, словно зверь лесной. Только вдруг легли мне на плечи ладони. Распространяя мягкое тепло, прошлись по рукам, огладили запястья, да и сомкнулись вокруг пояса, крепко к позади стоящему человеку прижав. Я хочу повернуться, в лицо его посмотреть, а не могу – весь стал, будто каменный. От незнакомца, что в кольцо теплых рук меня запер, словно льется жизненная сила, а еще спокойствие: понемногу, словно отмирая, я забывал и про свою беду, и про горькую обиду. Он волосы у меня на голове дыханием шевелит, осторожно в макушку целует. Чувствую, что еще немного, и совсем отогреюсь, смогу к нему обернуться и тоже прижаться в ответ... Только лес вокруг вдруг зашумел, издалека полились человеческие голоса, звон, резкие скрипы... - Буди этого негодяя. - Здрасте-пожалуйста, получите-распишитесь! С каких это пор у тебя, Видия, такие словечки в ходу? Вчера любимым внуком был, али я чего перепутала? - Так, чай, вчера он невесть откуда под самый рассвет не припожаловал! - Ох, неужто в деревне всю ночь пропадал, никого не упредив? - Бесы его знают, где он пропадал, только я в окно видала, как возвращался. Идет, ели ноги волочит. Верно с Шумскими молодцами брагу хлестал! - Ничего он не хлестал, - пресек крикливые женские речи третий голос, тяжелый и усталый. Тут уж я разом глаза распахнул и на постели дернулся. Сон еще не до конца выветрился из головы, и я как будто наяву чувствовал, что те руки все еще ко мне прикасаются. Оно и понятно: сидит возле меня Идо, осторожно пальцами по щеке водит. Как увидел, что я проснулся, руки не убрал, только брови нахмурил и смотрит на меня, будто ждет чего-то. Не знаю, чего он вообще может от меня ждать. Резко откинув вышитый плед, которым оказался укрыт непонятно каким образом, я, проигнорировав пристальный взгляд брата, вскочил с топчана. Сквозь прикрытые легким тюлем сенные окошки лился свежий утренний свет, кошка чесала бок о ножку стула... - Томаш! – всплеснула руками Роза. - Тут говорят, ты ночью в деревню шлялся. - Ты что, с телеги ухнула? – пробубнил я, поправляя сбившуюся во сне рубашку. Розе, ясен пень, такой ответ не понравился. Зато старуха, минутой ранее так на меня злившаяся, едва сдерживала смешок. Вокруг глаз у нее собрались веселые морщинки, тонкие губы искривились в ехидной улыбочке. - Ну его, Розка, - сказала она тетке и принялась тщательно набивать свою трубку какой-то гадостью. – Я, наверное, совсем старой стала, да и ты не смекнешь. Может, девка у него завелась, вот и бродит. Иди, негодник, лицо умой да патлы зачеши. В кой-то веки проснулся к завтраку, так хоть посиди с родней. Радуясь возможности убраться с глаз подальше, я вышел во двор и прошел по мокрому клеверу до летней кухни. В горле снова начала скапливаться мерзкая горечь, и я почти решил, что вместо завтрака смотаюсь в деревню. Братья Шумские, вовремя упомянутые Видией, и вправду будут рады меня видеть. Если узнают, конечно, но они-то уж точно узнают – все-таки в прошлое мое лето здесь мы нехило сдружились. В деревне можно легко найти место для ночлега, а поутру, заплатив какому-нибудь дельцу, направляющемуся в город, добраться до поездной станции... Я не хотел уезжать. Я хотел, чтобы у меня вдруг появился повод остаться. Но ждать его было неоткуда. Светлые, по-девчачьи густые и пушистые волосы всегда доставляли мне кучу проблем. Несколько лет назад, когда я еще пытался носить короткую прическу, патлы, торчащие во все стороны, словно желтые языки костра, вызывали всеобщее веселье. Позже волосы я отрастил, и тут уж принципиально стал ходить нечесаным. Оказалось, такой вариант вполне имеет право на существование. Знакомые девчонки не поскупились на одобрение, мальчишки-сверстники вдруг как один тоже решили перестать стричься. Ох, если б я только знал. Интересно, если б я знал, я бы собрал их? Я подошел к стоящей на подоконнике сумке засвежей рубашкой, когда в открытую форточку незанавешенного окна влетел шершень. Это точно был шершень, а не оса-переросток или какое-то другое насекомое. Это был чертов шершень, и следующее, что я помню - он запутался у меня в волосах. Прежде, чем я успел отмахнуться или дернуться в сторону. Он заполз в кубло прядей на затылке, над шеей, и натужно оттуда гудел. Был так близко к уху, что я слышал его возню до мерзкого отчетливо, совсем рядом. Переполненный ужасом, слушая шершня в волосах и заходящееся в глотке сердце, я вдруг заплакал по-настоящему. И понятия не имею, была ли причиной моей истерики сволочь, ползающая у меня по затылку, или это просто стало последней каплей. Вытирать слезы, стекающие к подбородку, было боязно: ну как неловким движением я испугаю или рассержу насекомое, и оно примется жалить меня, снова и снова, а когда я в отчаянии попытаюсь убрать его из волос руками, шершень станет жалить мои пальцы. Я стоял и беззвучно плакал, а он все ворочался и утробно гудел в моей голове. Мне казалось, что он кромсает волосы своими маленькими жвалами, рвет их, барахтается в них, пытаясь освободиться. По шее текло что-то теплое: это наверняка был пот, но логичные мысли упорно лезли прочь из головы, и казалось – это шершень, он выделяет какую-то жидкость, какую-то мерзкую слюну, которая стекает по моему затылку за шиворот, под одежду. И я заплакал еще сильнее. Почти не в состоянии подавить судорожные всхлипы, не позволяя себе ни двинуться с места, ни даже крикнуть, позвать на помощь. Гудение возле уха становилось громче, как будто он подбирался ко мне, и все отчетливее чувствовалось, как шевелятся волосы. Я стоял и проклинал Идана. Как в детстве он всегда держал меня на коленях по вечерам, когда матери хотелось посмотреть ужастик. Не могла она смотреть их одна, всегда жутко боялась, поэтому звала кого-нибудь составить ей компанию. Отцу на ужастики было глубоко наплевать, оставались лишь мы. И Идан всегда соглашался пустить меня к себе на колени. Я садился боком, вполоборота к экрану, и когда показывали совсем уж страшное – отворачивался и смотрел на его напряженный профиль. Так продолжалось долго, годами... Кажется, мне исполнилось уже тринадцать лет, когда забираться к нему на руки я стал только в те вечера, когда никого, кроме нас, не было у телевизора. Это было легко: просто немножко почитать матери перед сном, чтобы она скорее уснула. Притащить из своей комнаты одеяло, чтобы не было холодно. Хотя с ним мне в любом случае ни черта не было бы холодно. И я проклинал его за это. Или когда ему исполнилось семнадцать и по вечерам соседские девчонки срывали под нашими окнами глотки, на разные лады выводя «Идан! Идо-о!», мне жутко хотелось опрокинуть на них ведро холодной воды. Как, бывает, льют на разоравшихся посреди ночи кошек. Он уходил с сумерками, а вернуться мог с рассветом. И я проклинал его за это. Некоторое время спустя, когда мы уже стали часто выходить из дома вместе, я выучил отличный способ агитировать его идти со мной. Восемнадцатилетний, Идан мог отправиться куда угодно, в том числе в те места, куда я не мог последовать за ним. Очень скоро стало понятно, что если, спускаясь по темным лестничным пролетам во двор, замешкаться у стены, он подойдет достаточно близко. Это легко - можно соврать, что в свитере что-то ужасно колется, или штанга в брови зацепилась за волосы. И хотя Идан прекрасно знает, что никаких колючих свитеров я в жизни своей не носил, а волосы сегодня собрал в хвостик – он все равно подойдет. Тогда нужно всего лишь шагнуть совсем близко. Когда мы вот так целовались по разным подворотням, он всегда чуть-чуть придерживал меня за талию, и это было весьма кстати, потому что меня в такие моменты по загадочным, необъяснимым причинам всегда слегка покачивало. За это я его тоже проклинал. Но больше всего проклинал за то, что, достигнув девятнадцати, он ушел из дома. Не посоветовался с мамой или отцом, не рассказал мне - всех поставил перед фактом. Какой-то дальний родственник, седьмая вода на киселе, выхлопотал ему место на приличном грузовом судне. А теперь он виноват в том, что я, потратив на билет все накопленные деньги, сорвался черт знает в какую глушь только ради его прекрасных глаз. Прекрасных глаз, блядских улыбочек, хриплого голоса и неизменного Camel-а в заднем кармане джинсов. Я влез в долги, чтобы денег хватило и на обратный билет. Да я, словно черт с письмом, несся за тридевять земель без единой мысли в голове! А теперь стою, не в силах пошевелиться, в моих волосах запутался здоровенный шершень, и во всем этом виноват он, он, чертов предатель, только он и никто другой! От злости и отчаянья я начал дрожать, и это было плохо. Понятно, что шершень меня не пощадит. Не стоит надеяться на то, что, выпутавшись, он просто улетит, уползет, скроется и никогда не вернется. Он меня достанет. Потому что Идан ему что-то задолжал. Потому что Идан хочет забрать дневник, а шершни не собираются ничего никому отдавать. Хотелось закричать: «Езус-Мария, оставьте меня в покое! Я ничего не сделал, я просто приехал увидеть его, в чем я виноват, ЗА ЧТО мне все это? За что мне ОН?!» Сбоку послышались торопливые шаги, и легкая занавеска, должная не допускать в помещение мух, метнулась в сторону. - Черт! Конечно, черт! Еще бы ему не сказать «черт» в такой ситуации! Идо замер у дверей, как вкопанный. Вся злость, захлестывающая меня минуту назад, разом превратилась в огромную волну облегчения. Глотая слезы и пытаясь как можно меньше двигать мускулами лица, я торопливо заговорил: - Помоги мне, Господи, убери эту дрянь из моих волос, пожалуйста, убери ее, БОЖЕ МОЙ... - Подожди! Тише, не смей двигаться! Я сейчас... – тут же вышел из ступора братец. Метнувшись к столу, он с ужасных грохотом выдвинул разом два ящика и выудил из одного старые ножницы, сплошь покрытые ржавчиной. Шершень, раздраженный громким шумом и собственной беспомощностью, заскреб лапками по моему затылку, и я снова заплакал, только на этот раз – от облегчения. Щекотные слезы медленно стекали в уголки приоткрытого рта. Идан стоял за мной, ржавые ножницы клацали совсем рядом, и я был так благодарен всем святым мира сего за то, что он пошел следом. И он выстриг его. Барахтающийся в клоке отрезанных волос, шершень шлепнулся на пол с глухим стуком – как будто упала винная пробка. Почувствовав, что двигаться теперь можно без ущерба для здоровья и психики, я метнулся в сторону и наконец-то закрыл лицо руками. Идан, отшвырнув ножницы, приблизился ко мне. - Эй. Все хорошо? Получив в ответ только пришибленный всхлип, он дотронулся было до моего плеча, однако я скинул руку раздраженным и резким движением. Я был благодарен ему до чертиков, но все эта история с отъездом никак не хотела идти из головы. Бешеное желание кинуться ему на шею и позволить себя обнять боролось с навязчивой мыслью: предатель, предатель, обманщик... Ни одно из стремлений не могло как следует занять верх. Но, наверное, мы недаром братья. Сколько бы Идан ни прикидывался кающимся грешником, решительности ему не занимать, и настоять на своем он умеет. Я и отстраниться не успел – не больно задумываясь, он схватил меня за руку и потащил прочь со двора. - Дети! – завопила с крыльца Видия, увидав, как Идан в два счета перемахнул через садовую оградку и встал в весьма угрожающую позу, ожидая тех же подвигов от меня. - Томаш, твою душу, куда тебя этот негодник повел? Я, вообще-то, пытаюсь вас накормить! - Мы поедим в деревне, - пообещал Идан. – Извини! Нужно кое-куда смотаться, но к вечеру, обещаю, я тебе твоего любимчика верну. Старуха заворчала, погрозила ему сухоньким кулаком и скрылась в сенях. Роза, старательно махавшая в воздухе рукой с растопыренными пальцами, свежевыкрашенными в невероятный голубой цвет, и ухом не повела. * * * Если придерживаться нужного направления, ключ совсем не трудно найти. Нужно всего лишь миновать самое крайнее пастбище из тех, что в силу отсутствия скота уже давно превратились в пшеничные поля. А там, как начнутся заросли спутанной ивы, не испугаться и пойти вперед, прикрывая голову руками, чтобы паутина и пауки не вплелись в волосы. Хотя моим волосам уже, наверное, ничто не страшно. Горный ключ, полноводный весной и превращающийся в тоненький ручеек летом, огибает целую поляну цветущего клевера и одуванчиков. Над всем этим великолепием шатром раскинулась отцветшая черемуха, ветки у нее чуть не ломаются под тяжестью ягодных гроздей. Идан опустился на траву у самой воды, повыше подтянул брючину и потрогал ногой мокрый камень. - Говори, чего хотел, - потребовал я. Хотел было усесться рядом и запустить руки в воду, но передумал – уж больно ключевая вода холодная. Словно ледники тают, право слово. Идо поймал меня за ногу и потянул вниз, заставляя сесть рядом с собой. А я уж и сам не знал, как следует себя вести: то ли злиться на него, то ли выслушать. Наверное, в эти минуты я наиболее отчетливо понимал, насколько, все-таки, ребенок... Я-то умею молчать, особенно с правильным человеком – меня это не напрягает. Бывают люди, особенно мальчишки, которые, чуть становится не о чем говорить, принимаются натужно пыхтеть и спешно придумывать скучные, никому не интересные темы. Как по мне, так лучше заткнулись бы. Поэтому я сам и молчал – смотрел, как Идан полощет в ручье и горстями отправляет в рот неспелую черемуху, и ждал, что он такого скажет. - Вяжет, мразь, - не разочаровал Идо. Тогда я взял и склонил к нему голову. Как лошадь. Идан, разом смолкнув, положил руку мне на плечи, притянул к себе. Я пытался, но никак не мог решить, что будет правильнее: не втягивать себя во все это, потому что он уедет и тогда станет очень плохо, или же наслаждаться тем фактом, что пока-то он здесь. А конец лета – когда еще наступит. Осторожно перебирая безобразно порезанные волосы у меня на затылке, он склонился ближе, чуть-чуть надавил пальцами на подбородок, заставляя повернуться к себе. Шевельнул дыханием челку у виска, поцеловал скулу, мазнул губами по щеке и остановился у уголка рта. - Когда я впервые попал на корабль... Мысленно я издал десяток, нет, сотню разочарованных стонов! Какая мне разница, что там такое случилось, когда ты впервые попал на корабль, да хоть бы и бубонная чума! Если ты сейчас же меня не поцелуешь... Однако Идан безгласным молитвам не внял и продолжал измываться: - Новичков там принимают нормально, но чтобы стать по-настоящему своим, каждый должен пообжиться, сообразить, что к чему... Среди прочего, в первые недели на судне новичкам полагается большая часть грязной работы. Его рассказ я, ясно, слушал краем уха. Все еще прижимая меня к себе, вторую руку Идо опустил мне на колено и теперь мучительно медленно вел вверх по внутренней стороне бедра, так что дышал я уже через раз. - На мою душу выпала посуда. Я недели полторы только и делал, что мыл посуду, Томек. Было так скучно... Только знаешь, что делали остальные моряки, когда приходили на обед или ужин? - Что? – спросил я. Идан поразительно неторопливо расстегивал болты на моих джинсах, я даже удивился, как это человек может так мучительно медленно двигаться. Задав вопрос, он вообще остановился, так что с ответом я не промедлил. - Когда тарелки пустели, они, прежде чем отнести их к мойке, на них писали. Горчицей, кетчупом, чем угодно. Что-нибудь вроде «Привет, братан, не грусти», «Прикинь, мы все еще здесь», или «А смена-то скоро кончится!». Всякие глупости, дурь. Иногда буквы смазывались, но я всегда был уверен, что послание было добрым и подбадривающим. Смешным. И понимал, что они хорошие ребята... - Идан... - ...иногда трудно, и как-то все это несовременно. Зато можно купить шляпу, как у Джека-Воробья, и почувствовать себя пиратом. Знаешь, там все жутко суеверные... А рядом с кораблем иногда плывут дельфины, я видел уже много раз... - Какого черта? Он посмотрел прямо на меня мутными, будто у пьяного, глазами. Сколько помню – всегда у него такие глаза. - Я пытаюсь сказать, что рейс я в любом случае не отменю. Он коротко поцеловал меня, увидев, как я свел брови. - Но ты можешь поехать со мной. - ...Если захочешь, конечно. Просто ты так вспылил, когда я сказал, что все равно уйду в море, я подумал, это тебе на самом деле важно... Я говорил, как я по тебе скучал? Целый год в Находке, так далеко, я, правда, очень, очень скучал, ты прямо не знаешь. Мне показалось, что ты не хочешь, чтобы все это... ну, каким-то образом кончалось, и если я прав, то ты знай - я тоже не хочу. У меня есть кое-какие деньги – их, правда, не хватит, но я могу попросить аванс, ведь стоит попробовать, вдруг... И он говорил, говорил и говорил. Торопливо, как будто опасался, что вот сейчас я его перебью заявлением, что никуда не собираюсь с ним ехать. Я еще школу-то не полностью окончил. Родители, если услышат о такой затее, еще больше возненавидят Идана, а меня до самого тридцатилетия будут выводить из дома лишь на поводке. И что я забыл в море, и вдруг у меня морская болезнь... Но на одну минутку я поверил, что это в самом деле возможно. Поэтому я снова его поцеловал. Спустя едва ли пять минут я, срываясь в стон и все на свете проклиная, умудрился стянуть с себя джинсы, не отрываясь от его рта. Снова стало казаться, что время заканчивается слишком стремительно и чтобы успеть выжить следует бежать, нестись в бешеном темпе, а потом валиться с ног. Идан полулежал на траве, откинувшись на ствол старой черемухи, и его напряженный член, высвобожденный из джинсов, упирался прямо мне в живот. Черт возьми, я помню эти черемуховые заросли столько же, сколько помню себя, и никогда не думал, что они станут свидетелями... То есть, мечтал иногда, но ведь не думал... - Расслабься, - прошептал Идо, и прошелся теплыми ладонями по моей спине, массируя и расслабляя жгуты напряженных мышц. Опустил руку ниже, – я, кажется, довольно чувствительно закусил кожу у него на шее – прямо между... - Господи, - выдохнул я в его приоткрытый рот. И стал, будто сам не свой. ...Потом я помню яркие урывки: сильные толчки внутри, невольные слезы, скопившиеся в уголках глаз, но так и не пролившиеся. Как он обхватил оба моих запястья и завел за спину, заставляя полностью сдаться на его волю; и как невероятно было жарко; и как я слизывал капельки пота с его облепленного мокрыми прядками виска. Я помню, что тот день завершился ранними сумерками. Сплошь и рядом за деревьями мелькали светлячки. Я точно знаю, что никто и никогда не обнимал меня так крепко.
Inspector Po: ох, последняя сцена очень вдохновляет!.. спасибо за удовольствие %))
Alarven: По крайней мере понятно, что для Идана все это тоже значит немало...
Алиса: Грей Спасибо. Странно,именно в этом оридже почувствовала-это инцест. Неприятно, где-то внутри нет спокойствия=( А так, очень эротично(это чувствуется), и очень безнадежно. Кажется что у этих отношений нет будущего. Меня зацепила эта история, и я боюсь за братьев...
Грей: Алиса Как могла старалась избегать извечных штампов вроде "ОМГ, мне нравится мой брат, ЭТО НЕПРАВИЛЬНО!" Если у вас на самом деле получилась это прочувствовать и без них, то я очень удивлена спасибо )) Alarven Вроде бы ) Спасибо за отзыв. Inspector Po Вдохновляет? *поводит бровями в сторону АГ* Большое, человеческое спасибо!
Дух ветров: Грей У тебя настоящий талант! Ты умеешь дарить жизнь героям, так что их воспринимаешь как реальных людей. Умеешь создавать атмосферу, той или иной ситуации. Ты просто молодец, я давно не читала ничего подобного! Жду продолжения с нетерпением!
alan: Грей Да, я смотрю тут прямо нешуточные дисскусии по поводу твоего нев/цензор/ого таланта, мой друх? Что я могу сказать, простой смертный? Что ты гениальна во всех отношения и что я чуть трижды не кончил когда читал постельные сцены? Думаю ты это и так знаешь, так что скажу только одно*набрал в легкие побольше воздуха* Я ХОЧУ ПРОДУ и неиипет! И быстрее-быстрее-быстрее! а ну еще конечно же, в конце должены быть все счастливы, никаких Томаш на Север - Идан на Юг не канает!
Shinmaya: Грей , присоединяюсь к alan alan пишет: Что ты гениальна во всех отношения и что я чуть трижды не кончил когда читал постельные сцены? действительно, офигенное ощущение!
Грей: alan Друх, отсутствие хэппи энда будет гореть в аду, так что не надейся. Ну, а продолжения-то и осталось на одно небольшое обновление. Дух ветров Спасибо-спасибо. Shinmaya А тебе стоит не присоединяться к Алану почем зря, а пойти и написать наконец давно обещанное продолжение к PL! ))
Shinmaya: Грей чем я сейчас и занимаюсь, в принципе... Грей пишет: Друх, отсутствие хэппи энда будет гореть в аду, так что не надейся. Ну, а продолжения-то и осталось на одно небольшое обновление. присутствие хеппи-энда радует... но... неужели осталось так мало?!
Alarven: а ну еще конечно же, в конце должены быть все счастливы, никаких Томаш на Север - Идан на Юг не канает! Но ведь бывает еще переписка... ЗЫ: на самом деле мне тоже очень хочется увидеть хэппи-энд.
alan: Грей ах, ну что еще мне нужно для щастья!? Будет хэппи энд...класс! Shinmaya Грей пишет: А тебе стоит не присоединяться к Алану почем зря, а пойти и написать наконец давно обещанное продолжение к PL! )) а вот теперь я ППКС, так что да, писать проду надо!)
Грей: * * * - У меня есть «Алиса в Стране чудес» на итальянском, там ужасные картинки, можешь вырвать. - И тебе не жалко? - Томек, какого черта мне жалеть эту рухлядь? Я, конечно, очень умная молодая женщина, но итальянский – это уже чересчур. - Ну, Роза, а просто старых газет у тебя не найдется? Там такая пылища, столько мусора – нам понадобится много тряпок и бумаги. А еще окно мыть! Ты хочешь, чтобы я мыл окно «Алисой в Стране чудес»? - Если не хватит, пойди к Видии, она тебе еще Библию отдаст. Идо на крыльце задымил сигаретой и заулыбался с таким видом, будто мысль о Библии, становящейся главным козырем в чердачной уборке, грела ему душу, как ничто. Не знаю и не хочу знать, каким образом он умудрился вытравить шершней из ящика. Утомленный заполночным разговором - воодушевленный сверх меры Идан планировал предстоящее плаванье – и, чего греха таить, его превосходными губами, руками и прочими важными частями тела, я вновь проснулся лишь к обеду. Наверное, проспал бы и дольше, если бы не грохот и дикий вопль, с которым Идан рухнул с низенькой крыши в куст смородины. Вооружившись совком, метелками и ворохом бумаги и тряпок, к вечеру мы вдвоем поднялись на чердак. Казалось, здесь ничего не изменилось с прошлого раза: все тот же страшненький полумрак, тяжелый запах потревоженной пыли, дряхлый диван под окном и большая коробка. - Ты уверен, что они уже успели подохнуть? – поинтересовался я, подходя к картонке. Вблизи от нее нестерпимо воняло чем-то химическим, однако гула слышно не было. - Прошло уже часа два. Если они не передохли за два часа, то не передохнут уже никогда. Видишь, я заклеил им все выходы, чтобы не вылетели и не расползлись по всему дому. - Черт, а если б расползлись? Представь себе. - Баста, Томми. Подвинься, я открываю. Я послушно отошел в сторону. Идан приблизился к коробке, и, взявшись за концы, потянул в разные стороны. И да! На этот раз навстречу ему никто не вылез. Открыв плотно запакованный ящик, Идо заглянул внутрь. - Иди-ка сюда. Я присел рядом. - Смотри, Томаш, - медленно проговорил брат. – Они пытались вылезти. Он был прав. Внутренние стенки коробки, наполненной книжной трухой и мертвыми шершнями, были изъедены и расчерчены свежими дорожками вязкой слизи. Решив вытравить шершней, Идан перекрыл им все возможные выходы, и умирающие насекомые, пока хватало сил, пытались пробраться наружу... - А, черт. Я только надеюсь, что они не сожрали дневник. С этими словами он наклонил коробку, оказавшуюся намного более легкой, чем можно было предположить, и принялся вытряхивать на пол макулатурные останки... Пухлая рукописная книга в крепкой обложке обнаружилась на самом дне. Осторожно проведя пальцем по деревянному корешку, Идан попытался, было, прочесть выгравированные в мозаике буквы, однако те были вырезаны слишком давно и слишком неглубоко – разобрать слова не представлялось возможным. - Идем на свет, - подтолкнул меня брат, и я отчетливо услышал, как дрогнул его голос. Было в его лице, когда он смотрел на дедовский дневник, что-то благоговейное и исполненное суеверной боязни. Устроившись на краю крыши и свесив ноги вниз, Идан усадил меня к себе на колени и дал в руки таинственный дневник. - Вперед, - шепнул он мне на ухо, умостив подбородок в изгиб между шеей и плечом. Его пахнущее сигаретами дыхание так приятно щекотнуло мелкие волоски у основания шеи, что я решил немного покапризничать. В самом деле, какого черта он так заинтересован в какой-то древней книге, пусть даже это и его законное наследство, когда вот он я, совсем рядом с ним? Сделав вид, что пытаюсь устроиться поудобнее, я невзначай заерзал у него на коленях. - Томаш? Ты чт... Заявив, что просто боюсь смотреть вниз с такой высоты, я резко подался назад, вжимаясь ягодицами в его пах. - Ох, твою мать, - сдавленно выдохнул Идан и решительно забрал у меня из рук дневник. На какое-то мгновение мне показалось, что он просто велит мне успокоиться, а сам раскроет книгу и примется за ее содержание... Но, наверное, это мое счастливое время. Швырнув свое долгожданное наследство куда-то за спину, Идо крепко обхватил меня за талию и прижал к себе. Рывком спустив распахнутую рубашку до середины спины, заторопился быстрыми поцелуями от плеча к шее. Там бережно прикусил кожу, заставляя дернуться и сильнее в него вжаться, начать ерзать почти неосознанно, безотчетно. Лишь крепче зажмуривая глаза. Когда, не отрываясь от моей шеи, он завозился позади и я услышал звук расстегиваемой ременной пряжки, стало совершенно ясно, что дневник не выдержал конкуренции. И этого было вполне довольно для того, чтобы я обернулся, толкнул его на согретую летним солнышком крышу и решительно уселся сверху. Эпилог Со времен той памятной летней недели едва прошло несколько месяцев. Изо дня в день я не перестаю удивляться: и в кого мне повезло уродиться таким сумасшедшим? Оставив школу, привычный образ жизни, родителей, дом... оставив совершенно все, я стою на пристани в одном из портов Находки. Вокруг суетятся моряки – моя новая команда и семья. Полным ходом идет погрузка, здоровые и крепкие парни по двое таскают дощатые ящики. Мне не позволили им помогать. Велели остаться в стороне и подождать, потому что толку от меня все равно будет мало – стану только мешать и лезть под руку. - Не переживай, малыш, - напутствовал улыбчивый пожилой капитан, мужчина с грубой, выдубленной на ветру кожей. Его звали Антигу, и ко мне он явно относился одобрительно. – Поднимем груз, выйдем в море... Как только посмотришь назад и не увидишь берега – всего прошлого как будто бы и нет. - О чем это вы? – не понял я. Антигу похлопал меня по плечу и отвернулся к величественной «Глории». - Да ни о чем, друг. Это я так. Когда погрузка закончилась и пришла пора подниматься на борт, меня нагнал Идан. - Ну, как тебе наша красавица? – поинтересовался он, обхватив меня за плечи. - Правда красивая, - улыбнулся я, не отрывая глаз от «Глории». Мне никогда не приходилось видеть корабля так близко. Вблизи «Глория» походила на целый плавучий город, со своими обитателями, своей жизнью, своими законами... - Слушай, а ты забрал дневник из номера? Я помню, что сегодня утром видел его на кровати. Еще хотел сказать тебе, чтобы ты не забыл, а потом постучал Макс, пора было выходить... - Все в порядке, он тут. - Слава Богу. Эх, вот бы были чаевые горничной, если бы мы на самом деле его посеяли... - Только ты в состоянии посеять книгу с начинкой в бешеные тысячи! - Где бешеные тысячи? – вклинился в разговор пресловутый Макс, младший повар на судне, молодой и смешливый парень. Втроем мы взошли на дощатый настил корабельного трапа. - Бешеные тысячи позволили моему братишке вступить в команду, - засмеялся Идан. – Эх, Макс, знал бы ты, сколько пришлось отвалить на лапу нашему прекрасному капитану, чтобы он согласился пустить на борт малолетку, да еще и без нужного образования. - В самом деле, Томек? Так ты у нас теперь вроде как достопримечательность, парень. Первый моряк, ступивший на борт в семнадцать лет... - А ты не прикалывайся, не прикалывайся. Вырасту в крутого адмирала – еще придешь протекции просить. - Вполне может быть, - оскалился Макс, и плотнее запахнул на груди серую ветровку. – Холодно, черт. Мы взошли на палубу. Ветер, казалось, крепчал с каждой минутой, но мне было все равно: от волнения и несмелого, щекотного счастья я горел, словно в лихорадке. Японское море за бортом пенилось бурунами, волновалось и било в каркас «Глории» черной водой. Немного встревоженный замечанием Идана, я на всякий случай пощупал висящий на боку рюкзак. Все в порядке – дневник, вместо страниц в котором обнаружились тугие пачки банкнот, был на месте. После платы за мое место на борту наследственных Идановских денег значительно поубавилось, однако книга-с-сюрпризом все еще оставалась не пустой. - Ну, что скажешь? Идо, с разлохмаченными ветром, отросшими волосами, раскачивался на канате. - Если ты отцепишься от веревки и подойдешь, я тебе скажу, - ответил я. Ухмыльнувшись, Идан послушно материализовался рядом и склонился ко мне. Вместо того чтоб говорить, я только звонко чмокнул его в щеку. - Я буду расценивать это, как признание в любви, - отвесив мне шутливый подзатыльник, сказал Идо. – И если это не так, то я тебя своими руками вздерну на рее! На корме велели отдать концы.
Грей: Вот, в принципе, и все. Надеюсь, этот небольшой и где-то откровенно глупый ориджинал доставил кому-нибудь сколько-нибудь минут удовольствия. Если это так, то большего от него просить смешно )
alan: Грей *вздохнул и утер слезы умиления* и еще бутылку...
Inspector Po: классно! приятный ориджинал, легкий и местами, повторюсь, довольно эротичный... спасибо:)
Алиса:
Алёнка: Так мило все закончилось. Прелесть. Спасибо вам
Shinmaya: Грей Грей пишет: - Если ты отцепишься от веревки и подойдешь, я тебе скажу, - ответил я. Ухмыльнувшись, Идан послушно материализовался рядом и склонился ко мне. Вместо того чтоб говорить, я только звонко чмокнул его в щеку. - Я буду расценивать это, как признание в любви, - отвесив мне шутливый подзатыльник, сказал Идо. – И если это не так, то я тебя своими руками вздерну на рее! совершенно очаровательный кусочек!!! такой суперский хеппи-энд! причем вполне себе лаконичный и логичный!!! мне очень понравилось, что Томаш слал всех и вся ради братика ;)))))) И очень улыбнула концовка. спасибо за оридж, Паблито ;)
Фалькорр: Очень понравилось) Милый, приятный и легкий орижинал. Спасибо)
ZlCosh: Грей понравилось. очень))) действительно создает настроение!
Грей: Ребятко, спасибо всем и каждому на добром слове )) Родина вам этого не забудет!
нафаня: Понравились все сцены с шершнями, особенно та, что с волосами. Удивился только, что животное, когда оно упало на пол, не было убито – я б обязательно раздавил. А вот братцы и сюжет как-то не задели, поэтому я стал по тексту стрематься: 1) Грей пишет: [достигнув девятнадцати, он ушел из дома. Не посоветовался с мамой или отцом, не рассказал мне - всех поставил перед фактом. Какой-то дальний родственник, седьмая вода на киселе, выхлопотал ему место на приличном грузовом судне] Я вот не понял, почему пацан не в армии? Этот дальний родственник убедил капитана, что у парня шиза или там энурез только на бумажке, или Идан по национальности из малых народов Севера? 2) Грей пишет: [они, прежде чем отнести их к мойке, на них писали] Не буду заострять внимание на том, что по аналогии «вынь-всунь», я сначала подумал про пИсали, но вот потом [Горчицей, кетчупом, чем угодно. Что-нибудь вроде «Привет, братан, не грусти», «Прикинь, мы все еще здесь», или «А смена-то скоро кончится!»] совсем прикололся – автор, Вы пробовали хоть слово кетчупом написать? Даже если прикинуть, что на флоте тарелки размером с подносы любая из этих фраз уместится с трудом. Ну а если тарелки нормального размера, то в голову приходит только вариант с последовательной подачей тарелок посудомойщику, типа так: При-, вет, бра-, тан, не, грус-, ти! – надеюсь, моряки правильно выстраивались в очередь. 3) Грей пишет: [Полтора года прошло, и все время я думал и думал, думал и думал... Зачем старый черт это сделал? ] Мда, а зря так тянул – процентов 30 точно инфляция съела. 4) Грей пишет: [Сделав вид, что пытаюсь устроиться поудобнее, я невзначай заерзал у него на коленях. - Томаш? Ты чт... Заявив, что просто боюсь смотреть вниз с такой высоты, я резко подался назад, вжимаясь ягодицами в его пах. ] Тут в комментах многие писали, что понравились эротические моменты, а вот я, если честно, все больше переживал за ребят – как бы не свалились. Ведь это тайга, а не Израиль, так что крыши д.б. покатыми, а они еще и у самого края устроились… 5) Грей пишет: [Ухмыльнувшись, Идан послушно материализовался рядом и склонился ко мне. Вместо того чтоб говорить, я только звонко чмокнул его в щеку] Вот матросский-то коллектив, наверное, обрадовался! Ну да, судя по бесстрашному траху на крыше – ребята те еще экстремалы. Я чего только подумал, зачем старший брат еще какие-то деньги капитану отваливал? Ведь юнга – очень важный элемент в сексуальной жизни моряка, капитан, по идее, еще и приплатить поставщику должен был.
Март: да, финал все впечатление снизил. Имхо. нафаня ППКС! Грей слог хорош.
Leta: нафаня пишет: автор, Вы пробовали хоть слово кетчупом написать? Даже если прикинуть, что на флоте тарелки размером с подносы любая из этих фраз уместится с трудом. Ну а если тарелки нормального размера, то в голову приходит только вариант с последовательной подачей тарелок посудомойщику, типа так: При-, вет, бра-, тан, не, грус-, ти! – надеюсь, моряки правильно выстраивались в очередь. гы, милейший, а вы обмакните палец в кетчуп и напишите им на тарелке нафаня пишет: Вот матросский-то коллектив, наверное, обрадовался! Ну да, судя по бесстрашному траху на крыше – ребята те еще экстремалы. Я чего только подумал, зачем старший брат еще какие-то деньги капитану отваливал? Ведь юнга – очень важный элемент в сексуальной жизни моряка, капитан, по идее, еще и приплатить поставщику должен был. +1 Рассказ мне понравился, несмотря на нестыковки. Хотелось бы прочесть еще что-нибудь из творчества Грей
.shattered: конец съел начало. кому как,а мне не понравилось вот этот самый "хеппи энд" .ну не катит он тут. полностью согласен с нафаней. и вообще...такое интригующее начало,и легкая эротика ...ну как-то не стыкуются с т.н. постельными сценами в днном контексте .Да еще к тому же действительно экстремалы ребята. хм. знаете какое ощущение?автор хотел побыстрее закончить вот и писал от балды конец.
Грей: Ну, про фломастеры и их вкус все знают. Единственно что - конец определенно не был написан "лишь бы отделаться" ) Если создает такое впечатление - что ж делать, уже написано. Всем спасибо за отзывы и так далее )
Alarven: Насчет армии - а набор в армию там есть? Имена польские. К тому же, автор вообще может все в "альтернативную реальность" перекинуть. Мир - наш, а вот рекрутировки в нем нет... Грей, вещь очень понравилась, спасибо!..
Dzin_: читала с интересом, особенно, когда в процессе оказывается тут холиварили. ну что сказать? сама история требует много обоснуя, и по сути своей довольна обычна - никаких излишних страстей. приключений и метаний, но мне очень-очень понравился слог, именно "как" это написано. получила удовольствие от речевых оборотов и словесных конструкций. спасибо!
полная версия страницы