Форум » Общий раздел » Фэндом ОЭ: Как мало пройдено дорог, автор Каэтана, Рокэ/Дик, НЦ-17, окончание от 13.12 » Ответить

Фэндом ОЭ: Как мало пройдено дорог, автор Каэтана, Рокэ/Дик, НЦ-17, окончание от 13.12

Ребекка: Как мало пройдено дорог… Автор: Каэтана Бета: Ребекка Фэндом: В. Камша, «Отблески Этерны» Пейринг: Рокэ Алва/Ричард Окделл Рейтинг: NC-17 Жанр: ангст/романс Дисклеймер: Все герои Отблесков Этерны принадлежат В.В. Камше Предупреждение автора фика: С автором канона спорить не принято и остается только жалеть любимых героев. Поэтому нужно писать АУ. И эта история альтернативна настолько, насколько позволила фантазия и «матчасть». Саммари: А что, если бы Дик не остался в Сакаци, а вернулся бы к Алве? Посвящение: Фик написан в подарок Ira66 Начало тут: http://slashyaoi.fastbb.ru/?1-20-480-00000505-000-0-0-1165418844

Ответов - 109, стр: 1 2 3 4 All

Ребекка: Старая темка закрылась, поэтому выкладываю новую. Здесь же - последнее обновление ___________ Желтая змея, извиваясь, шипит в руке – буквы-крапинки, строчки-чешуя... Не все змеи ядовиты, но эта обязательно укусит. Нельзя держать ее долго, нужно убить, бросить на пол и растоптать каблуком… Ричард моргнул, наваждение исчезло. Он стоял перед комодом в спальне Рокэ, а желтый прямоугольник бумаги подрагивал в пальцах. Самый быстрый курьер домчится от Олларии до Ургота за десять дней. Возможно, у него уже нет сестры. И Катари тоже нет. Он больше не услышит звонкого смеха Айри, не увидит пепельных завитков на склоненной нежной шее… И все потому что… потому что Рокэ… Рокэ… Мерзавец! Проклятый мерзавец! А сам-то ты лучше?! Что стоишь, дурак?! Взгляд беспомощно заметался по комнате, пол и потолок словно бы несколько раз поменялись местами, Дик зачем-то схватил планшет, потом швырнул его на ковер. Создатель, как же так?! Ведь в Талиге уже четыреста лет не казнят женщин! Это запретил узурпатор. Не казнят – ни при каких условиях, ни при каких преступлениях! Но мать Валентина Придда казнили в тюрьме. И баронессу Лоу и баронессу Гайар. А Робер?! Что сделал Робер?! Ричард вновь развернул сочащийся ядом листок. Эпинэ сошел с ума? Нет! Он просто отчаялся, Дику ли не знать, на что может толкнуть отчаянье. Робер поднял мятеж, так и не дождавшись помощи ни от кого, поднял мятеж, чтобы отстоять свои права и права Альдо Ракана на трон. Одиннадцать усадеб, замок Савиньяков… а мать близнецов и Арно?! Ее герцог Эпинэ тоже велел повесить, как повесил своих родных?! Ты, дурак насчастный, не стоящий доброго слова мальчишка, ты не подумал о сестре, о Катари, ты почти поручился за Робера, потому что поверил ему, в очередной раз поверил в очередную ложь. Рокэ все знал. Ведь это письмо не первое, конечно, не первое! Прознатчик – полуграмотный отставной военный, - молит герцога Алва вернуться в Талиг и спасти невинных. Прознатчику жаль Айрис и Катари, а Рокэ плевать. Он танцует на дурацких балах, заговаривает зубы Фоме и никуда не хочет ехать. Получив такое письмо, он отправился с оруженосцем в парк, хотя должен был отдать приказ о немедленном отъезде. Леворукий и все твари его!.. Вот разгадка! Манрики ни за что не распоясались бы так, не позволили бы себе казнить невинных целыми семьями, заточить королеву в тюрьму, если бы не были уверенны в поддержке всесильного Ворона. Поэтому он и не трогается с места. Все было обговорено еще при жизни Сильвестра, а Манрики выполняют волю покойного кардинала. Рокэ им просто не мешает. Когда с Бордоном будет покончено, Первый маршал вернется на родину и на его руках не будет ни капли крови соотечественников. Штанцлер оказался прав, а другие лгали. Список Дорака существовал, и теперь согласно этому списку казнят женщин и детей. Дик смотрел на крупные неровные буквы. Рокэ позаботился о безопасности своего сына и дочерей, приставил к ним охрану. Но судьба их матери Алву не интересует. Даже хуже! Он хочет смерти Катарины, он всегда ее ненавидел, и прятал ненависть под презрением и насмешками. Что же теперь делать?! Что он может сделать? Дикон судорожно всхлипнул, вытер нос рукавом. Оглядел спальню, словно видел ее впервые. На этой кровати они… закатные твари! В сердце Рокэ Алва живут демоны, не тебе, глупцу, понять этого человека. Он играет тобой, как котенком. Катари понимала, она пыталась предупредить… Внезапно на смену ужасу пришла ярость и Дикон отшвырнув письмо, что есть силы ударил кулаком по деревянной крышке комода. Еще раз и еще… Боль в разбитых пальцах оказалась спасительной. Кровавый, клубящийся туман перед глазами немного рассеялся, дышать стало легче. Нужно взять себя в руки, немедленно! Иначе он сделает еще какую-нибудь ошибку, а на это у него нет права. Если существует хотя бы крошечный шанс спасти Айрис, Катари и остальных, его нельзя упустить. Ричард поднял листок бумаги, и, стараясь не смотреть на свои трясущиеся руки, положил его обратно в планшет. Захлопнул ящик и вышел из комнаты, притворив за собой дверь. Остановит ли Манриков смерть Ворона? Может быть, остановит… А сможет ли оруженосец взять в руки кинжал и?.. Чудовищная мысль приковала Дика к порогу собственной спальни. Правильно все говорили – Ричард Окделл дурак. Собственного ума у него нет и на суан. Вообще ничего нет – ни ума, ни чести, ни совести, ни силы воли. Ничтожество. Он спокойно принимал помощь Алвы, брал у него деньги и подсыпал яд в вино. Подсыпал, поверив Штанцлеру, который лгал ему все время, с первой же встречи, а потом бежал, бросив Дика на произвол судьбы – вместе с Катари, ее братьями и Килеаном. Ричард Окделл стал любовником Ворона, а теперь, прочитав письмо прознатчика, которое может быть такой же ложью, как и причитания Штанцлера, вновь собирается убить своего эра. Все лгут, все прячут низость и подлость под красивыми фразами о долге и чести. Все, кроме Рокэ. Маршал не солгал ему ни разу. Он язвил, издевался, он причинял Дику такую боль, как никто и никогда, но был честен. Рокэ не способен на убийство из-за угла, чужими руками. Он убивает, глядя в глаза – открыто, всем напоказ. И закатные твари... ты просто не сможешь. Не сможешь нанести удар. Это все равно, что убить самого себя и даже хуже. Но что ему теперь делать?! Дикон прижался лицом к холодной стене, беспомощно застонал сквозь стиснутые зубы. Во рту появился привкус крови. Там, в Олларии, убивают. А он стоит здесь, в тепле и безопасности и ничего не в состоянии придумать. На что ты вообще годен?! Святой Алан, Марсель!.. Нужно поговорить с Марселем, он что-нибудь сообразит. На миг Дику показалось, что он нашел выход, но отпустившие было тиски вновь сжали сердце. Марсель Валме, что там ни говори – навозник! Ему выгодно то, что делают Манрики, хотя сам он – честный и хороший человек. И Марсель родом из Эпинэ. Одиннадцать сожженных усадеб… кто поручится, что среди них нет замка Валмонов?! Что если люди Робера повесили отца Марселя, как Альбина Марана и его семью?! Это какой то кошмар, сбывшийся кошмар! Они все прокляты, кто-то, когда-то обрек их на нескончаемые муки, и все они будут платить, и не расплатятся. Мысль была какой-то страной, словно кем-то подсказанной, и Дик поспешил ее отбросить. Не хватало еще начать думать о всяких бреднях! Если начать вспоминать свои сны и… упитанную пегую кобылу, то он просто сойдет с ума, так ничего и не придумав. Ричард оторвался от стены, сделал несколько шагов по комнате. Вчера ночью на этой постели Рокэ взял его, а Дик выгибался навстречу, вцепившись зубами в плечо Алвы – чтобы заглушить свои стоны. Нет, стоять так – безумие! Он поедет сейчас во дворец Фомы и найдет Рокэ. Он все расскажет маршалу и спросит его!.. Нет – потребует!.. Речь идет о жизни королевы, о жизни десятков людей. Любой талигоец, узнавший о том, что творится в Олларии и Эпинэ, имеет право требовать от Первого маршала ответа, ведь сиднем сидеть в проклятом Урготе, зная о происходящем на родине – государственная измена. Алва обязан прекратить этот кошмар. Дик расскажет все, как есть, и плевать на законы Чести, которые запрещают тайком читать чужие письма. Какое это имеет значение сейчас? Если Ворон сочтет нужным застрелить его на месте, значит, так тому и быть. Но попытаться Дик обязан. Дикон открыл створку гардероба, сдернул с вешалки камзол, и случайно глянул на себя в зеркало. Святой Алан… когда он успел порвать воротник?! И глаза у него вроде всегда были серыми, а сейчас черные – как море в шторм. Волосы растрепаны, на совершенно белых щеках красные пятна… В таком виде его во дворец не пустят! Ричард метнулся в ванную, вылил на голову полкувшина ледяной воды, торопливо вытерся полотенцем и переоделся. Надевая портупею со шпагой, он долго не мог застегнуть ремень, и выругал себя последними словами. Мог бы обойтись кинжалом, для чего ему шпага во дворце?! Для красоты? Дикон пустил Сону в кентер, темные улицы мелькали перед глазами. Он старался ни о чем не думать, чтобы не заблудиться. Дорогу во дворец Фомы он знал неплохо, но ни разу не ездил туда один, да еще ночью. Ужас, словно ударами невидимого бича, гнал юношу вперед. Наконец мориска свернула на широкую аллею. Стараясь говорить как можно спокойней, Ричард назвался, и без затруднений проехал мимо гвардейцев. Во дворце пели скрипки, лакеи с подносами сновали из приемной в бальную залу. Здесь танцевали и веселились, и никому ни до чего не было дела. Дик остановился в высоких дверях. Так и есть! Закатные твари! С одной стороны к Рокэ прилипла Юлия, с другой стояла Елена. Если сейчас подойти к Алве, принцессы вцепятся в них обоих мертвой хваткой. Юноша в отчаянье закусил губу. Он смотрел на Рокэ, мысленно умоляя его оглянуться. Пожалуйста, пожалуйста!.. Посмотри на меня… Создатель есть! Он существует, иначе Алва его не услышал бы. Маршал вдруг обернулся, их глаза встретились. Рокэ недоуменно передернул плечами, и что-то сказал принцессам. Юлия обиженно надула губки, однако выпустила локоть герцога. - В чем дело? Зачем ты здесь? – Алва подтолкнул оруженосца к боковому проходу, где бархатная портьера немного скрыла их от посторонних глаз. Увидев Рокэ так близко, Дик растерял половину своей решимости. Герцог Алва – надменный, жестокий, безжалостный. Безупречное спокойное лицо и заледеневшие глаза. Это не тот человек, чьи руки ласкают тебя по ночам, сжимают твои бедра до боли, чьи губы толкают тебя к пропасти. Пропасти, пьянящей свободой и пугающей невозможностью вернуться. Бешенный стук сердца, едва слышный вздох, черные волосы падают тебе на плечи, когда Рокэ опускает голову… И в следующий миг на тебя смотрят чужие глаза чужого человека. Как сейчас. Будто бы ничего не было, а ты все себе придумал. - Ты скажешь, наконец, зачем пришел? – в голосе Алвы уже слышится раздражение. Что будет через минуту? Дикон вцепился рукой в край портьеры и выдохнул: - Мы должны вернуться в Талиг. Сейчас же. Отдайте приказ об отъезде, - нет никакого «мы». Забыл? Сейчас тебе напомнят! - Юноша, вы упали с лестницы? Или у вас несварение желудка? - Рокэ ухмыляется, а взгляд становится неприятно внимательным, будто маршал смотрит на мишень, по которой нельзя промахнуться. - Если вы немедленно не отдадите приказ возвращаться, я войду в этот зал и закричу. И они все узнают. И Фома. И принцессы. И иностранные послы, - Дикон не мог поверить, что это он говорит такие жуткие слова, которые сами по себе стоят казни за неповиновение, но иначе Алву не проймешь. Маршал спокойненько отправился на бал, он флиртует с принцессами, хотя они ему совершенно безразличны, а Айрис и Катари… В Багерлее, среди мужланов и солдатни!.. Или они обе давно мертвы. - Я требую, чтобы вы немедленно вернулись. Иначе… я не шучу. Ричард задохнулся и замолчал. - Так-так. Да вы растете, юноша. Просто на глазах умнеете. Шантаж? Как интересно. Продолжайте, я вас внимательно слушаю, - маска вежливого любопытства будто намертво прилипла к лицу маршала, а гибкие пальцы вдруг с силой сжимаются на сапфировой цепи. Блеск синих камней режет глаза и до Дика доходит… Алва его не понимает? Как тогда, с письмом Роберу? - Вы не поняли! Я об Олларии, о Манриках! Вы что, решили, что я!.. Создатель! Да послушайте же вы! - Замолчите, - Рокэ толкает его глубже в сумрак коридора, подальше от открытой двери в зал, - меня не интересует, что вы там себе опять вбили в голову. Но пора бы понять, юноша, что шантаж на меня не действует. Разве Штанцлер вам этого не объяснял? Не поведал поучительную историю о Джастине Придде? Хотите кончить свои дни так же, как он? Бесполезно! С этим чудовищем бесполезно разговаривать. Стиснув кулаки и проглотив вставший в горле комок, Дикон попытался снова: - Эр Рокэ… ведь в Олларии убивают, неужели вам все равно? Моя сестра… и королева… ведь они умрут… умрут, если вы не вернетесь… пожалуйста… - Герцог! Вот вы где! – шорох кринолина, мелькает светло-зеленый атлас. Принцесса Юлия. Пустышка, дура набитая, дочь торговца! Дик и не думал, что когда-нибудь ему захочется убить женщину, но сейчас хотелось. Очень! - Вы меня опять бросили, герцог. Это просто невежливо. Я хочу, да нет, я требую, чтобы вы вернулись, и рассказали до конца ту забавную историю. Не правда ли, я имею права требовать? - Разумеется, Ваше Высочество. Столь прекрасная и благородная принцесса может требовать от мужчины все, что угодно, - Рокэ улыбается разряженной кукле, равнодушно отворачиваясь от оруженосца. - Вам придется очень постараться, чтобы загладить свою вину… - Юлия! – гневный, чистый голосок. Принцесса Елена появляется в дверях, строго смотрит на сестру. - Ты мне нужна. - Эр Рокэ, - это последний шанс. Ричард дотрагивается до руки маршала, заставляя его повернуть голову. Шепчет с отчаяньем: - Пожалуйста… - Елена, какая ты, право! Я отсюда никуда не пойду одна. Герцог Алва виноват передо мной… Старшая дочь Фомы решительно хватает сестру под руку, та с капризным смехом пытается вырваться, а Рокэ встает между принцессами: - Дамы, я в вашем распоряжении. Так на чем я остановился? – и, не разжимая губ, бросает оруженосцу, - Ричард, подождите меня в приемной. Юлия повисает на Алве, сам он протягивает руку Елене, та, поколебавшись, принимает помощь, и они уходят. Лакей захлопывает высокие створки. Вот и все, чего ты добился, глупец. Все давно просчитано, как в Октавианскую ночь. В столице гремел набат, горели дома, убивали людей. А Первый маршал отнюдь не торопился вмешаться. Он пообедал, выспался, вдоволь поиздевался над несчастным Оноре и лишь потом поехал в казармы, чтобы там поиздеваться над Килеаном. А потом Алва с наслаждением вешал отребье и черноленточников. Таков был план, придуманный Дораком. Тогда план в чем-то сорвался, и его повторили, только и всего. Расправа над Людьми Чести рано или поздно должна была начаться. Когда в Олларии все будет кончено, Рокэ уничтожит Манриков, сотрет их в порошок. А Ричарда Окделла пока щадят. Должно быть, игрушка еще не надоела – так зачем же ее ломать прямо сейчас? Но со времененм... Рокэ только и умеет, что ломать чужие души, чужие жизни. То, что при этом он убивает самого себя, его не волнует. Он побеждает, всегда побеждает, и это главное. Дикон медленно прошел через приемную, кто-то его окликнул. Тапо Монтойя? Кто-то из кэналлийцев? Юноша не обернулся, и не останавливаясь, вышел на парадное крыльцо. Соны не было видно, наверное, конюхи уже отвели мориску в дворцовую конюшню, думая, что оруженосец почетного гостя Его Величества Фомы приехал надолго. Ну и что? Сона принадлежит Рокэ Алва. Дикон привык считать вороную кобылу своей, она стала ему другом, но это чувство такой же лживый мираж, как и все в его жизни. Он не имеет права забрать мориску с собой. Дикон почти бежал по ярко освещенной аллее, к темному провалу ворот. Вот уже дворец остался позади, юноша свернул на широкую улицу и еще прибавил шагу. Как он выберется из Ургота без денег, без коня? Никак, просто никак! Останется только ограбить кого-нибудь. Но какой в этом смысл? Даже если ему удастся добраться до порта и уехать из этой страны, на границе с Талигом его арестуют. И, скорее всего, казнят. А может, просто убьют на месте. Он ничем не поможет Айрис и Катари. Дик шел по улицам, по совершенно незнакомым улицам Урготеллы, не замечая, что фонарей ему попадается все меньше, а прохожих уже и вовсе нет. Он не замечал ни хлюпающей в легких сапогах воды, ни пронизывающего до костей осеннего ветра. Перед его глазами Айрис гладила Бьянко, склоняла русую головку над вышиванием. Катари улыбалась – робко, испуганно. Она не виновата, что лгала ему, лгала всем подряд. Разве с Рокэ можно бороться иначе? Дик видел даже Валентина. Не того надменного молодого вельможу, каким он запомнился юноше в последнюю встречу, а сломленного, избитого, на тюремной соломе. Дикон никогда не любил однокорытника, но такого он ему не желал! Никогда! Родителей убили олларские палачи, сам Валентин на волосок от смерти, а может быть, уже мертв. Создатель, должно быть, там уже все мертвы! К кому ты взываешь, дурак?! Если бы Создатель существовал, разве б он допустил такое? Вокруг была непроглядная темень, но юноша видел улицы столицы Талига. Не было смеха детей, ликующих возгласов праздничной толпы. Не горели тревожные зарева пожаров, не гремела сапогами стража. Стылый ветер нес по пустым улицам какие-то обрывки, ветер колотил в запертые окна, но никто не отзывался. Лишь неровный топот копыт, топот, от которого не убежать, тревожил мертвый город. Ричард остановился внезапно, словно налетев на невидимую преграду. Мысль была холодной, трезвой, совершенно ясной и правильной. Зачем жить так? Без надежды, без веры. Без… любви? Зачем дожидаться, когда все кошмары сбудутся? Он совершенно беспомощен, он приносит всем одни лишь неприятности и беды. Он никому не нужен. А Рокэ… только усмехнется и пожмет плечами. Ну и пусть! Юноша свернул в какой то переулок, и пройдя дюжину шагов, услышал голоса. Таверна и люди… Нужно спросить кого-нибудь, как пройти отсюда в порт. Зачем ему нужно к морю, Дикон не знал. С десяток подвыпивших мужчин стояли у входа в кабак и разговаривали громко, зло. Юноша вышел на свет и остановился. Пьянчуги обернулись как по команде. - Мне нужно в порт, - тон был грубым, высокомерным, но Дику было наплевать, - в вашем паршивом городишке приличный человек рискует заблудиться, - люди молча смотрели на него. Скоты. Тупые, счастливые скоты, которым дела нет ни до чего, кроме своей луженой глотки и дешевого пойла. - Оглохли? Я спрашиваю, как пройти в порт, - отчаянная злость, пришедшая на смену отчаянью, грозила его задушить и требовала выхода. Толпа зашевелилась, кто-то громко захохотал. - Вы поглядите, какой выискался! Ты кто такой есть, что так с нами говоришь? Бастард Фомы? Или любовничек Дивина? - Заткнись, мразь, - Ричард шагнул вперед, навстречу хамским мордам. У половины из них шпаги, запрещенные простолюдинам шпаги, у остальных наверняка ножи. Это отребье не дружит с законом. Тем лучше! Их много, они его убьют. Конечно, прикончат прямо здесь. Как удачно. Это хорошая смерть, в конце концов. Гораздо лучше, чем сдохнуть в камере Багерлее или, того хуже, – самому накинуть себе на шею петлю. И никто не догадается, не поймет. Просто на герцога Окделла напали пьяные ублюдки. Ричард выхватил шпагу, ближайший к нему громила отскочил в сторону. - Ребята, он сам напросился! - Верно, Кистень! У него, видать, ржавых полно! Поделим? – везде и всюду мразь говорит на одном языке. И в Олларии и в Урготелле. - Окружай! Слева заходи, Лысый! А вы, дурни, справа, - этот в шляпе с обвисшими полями, должно быть, главный. Его нужно в первую очередь… Чужие шпаги со звоном вылетели из ножен, Дикон поднял клинок. Не злиться и не топтаться… Как только клинки столкнулись, он разом успокоился, будто на уроке. Этот Лысый чересчур торопится, а мы торопиться не будем. Защитный удар, обвод, обманный финт – укол!.. Есть. Узкое лезвие вошло громиле под ребра. Дикон не успел даже понять, что только что убил человека, как рука сама дернулась назад, резко рванув эфес. Оружие в чужом теле не забывают, юноша. Особенно, если тело живое. Ну, а если мертвое, вам самому клинок еще понадобится. Конечно, понадобится! Двое налетели на него одновременно. Дик пнул одного ногой в колено, выиграв пару секунд. Развернулся ко второму… Смотрите противнику в глаза, юноша…только очень хороший боец себя не выдаст, а таких мало… Маленькие глазки нападавшего уперлись юноше в живот, рука пошла в сторону, Ричард ударил в открывшийся бок. Человек заорал – истошно, жутко. И рухнул на землю. Двое? Или эта крыса жива? Теперь они кинулись всем скопом, но юноша перехватил эфес и гарда с противным звуком врезалась в лицо ближайшего. Тот, захлебнувшись кровью, прижал руки к носу. Дик каким то чудом отбился от четверых разом, и отскочил к стене таверны. И за спину поглядывать не забывайте - пригодится… Брошенный кинжал вспорол рукав. Уже достали, и щека горит, что-то теплое течет за воротник – кто-то его зацепил, а он даже не заметил. - Что встали? Нас больше, справимся. Заходи медленно. - Слышь, а может ну его? А? Мне жить охота… - Ублюдки. Твари. Погань, - сквозь зубы выплюнул Ричард, наслаждаясь растущей в груди яростью. Он замечал каждое их движение, каждый взгляд, но их самих не видел. Вместо урготского отребья перед юношей стоял полковник, приведший в Надор солдатню, с сытой безнаказанность надувал щеки Арамона, печально и лживо улыбался Штанцлер, щерился рыжий Манрик, которого Дик видел всего дважды. Сейчас они нападут все разом, и все будет кончено. Навсегда. Ну и хвала Леворукому. Вот он, Чужой, стоит за их спинами и смотрит. Молчит и улыбается. У него улыбка Рокэ. Или наоборот? Дик выпрямился и поднял шпагу. - Всем стоять! Стоять на месте, я сказал! Откуда они появились в этом глухом переулке? Конная стража? Да! Урготская конная стража. - Теньент, перекройте выходы, не то сбегут. Сударь, вы ранены? Человек с капитанской перевязью спешивается и идет к Ричарду. Пальцы словно занемели на рукояти, никак не удается разжать, а Чужой презрительно кривит губы и отворачивается. Даже умереть не сумел, никчемный мальчишка. - Я – капитан гарнизона Урготеллы Артур Левадос. Сударь, назовите свое имя, - назвать им свое имя? И его тут же отведут в посольство. Или в тюрьму. Неизвестно, что хуже. Лучше молчать. - Сударь, кто был зачинщиком? - Господин капитан, это он на нас набросился! Сам! А мы его не трогали! Да вы посмотрите, трупы… - Сударь, я вас последний раз спрашиваю… - Артур, кажется, я его видел. Он талигоец. Оруженосец герцога Алва, - молодой теньент останавливается рядом с командиром, - герцог Окделл, не правда ли? ТВС

raven l: Класс! Нравится всё больше и больше (интересно, а это возможно?), ооох, слова как-то резко закончились Фик действительно читается как отдельное произведение (ну, только персонажи, нам уже знакомы). Дикон молодца, один на десятерых. Дик здесь очень понравился. Ребекка пишет: Да вы растете, юноша. Просто на глазах умнеете. Во-во Каэтана, Ребекка (вместо букета;)) Жду продолжения! Очень! Ребекка пишет: чьи губы толкают тебе к пропасти тебЯ а так, всё супер, Ребекка, респект.

Тихе: Там еще где-то "соит" вместо "стоит". Продолжение просто АХ. Жду дальше! Ждать долго приходится, а кусочки такие маленькие. А конец скоро? Или еще нет? *)


raven l: Тихе пишет: А конец скоро? Или еще нет? *) Вроде должен быть скоро. Уж лучше маленькими кусочками, но подольше, чем всё сразу. Так хоть есть время поразмыслить, пофантазировать ну и прочая...

Тихе: Небось все окончится бякой.

Ro: о да! вот теперь я вижу АГНСТ! много-много агнста!

somebody: Ой, прода класс, но давайте без ангста, а? *голосом кота Леопольда*

Nanami: О, наконец-то прода! Бедный Ричард, как вы его мучаете как он сам себя мучает, ну просто сердце кровью обливается А я надеялась, что в Урготе хоть что-то хорошее произойдет (в книшшке всё было не так плохо ), но кто мы такие чтоб спорить с всесильным аффтаром? Спасибо, что даете нам возможность заново переживать все события канона. *присоединяюсь к букетику* Тихе пишет: Небось все окончится бякой. НЕ НАДО БЯКИ!!! Я не переживу, и моя невинная смерть будет на вашей совести!

Маруся: Ладно, давайте бяку... А потом СИКВЕЛ!!!!! :)

Тихе: Маруся Виден деловой подход.

almatinec: На самом деле и нам и Дику страшно повезло. Для парня, который уже дважды пережил эти "чистки", узнать подобное страшнейший шок. А нас автор тож пожалел. Мог бы и оставить Дика в кольце группы гопников и написать ТВС. Автор добрый! Если серьезно, потрясающий кусочек. Спасибо! Проняло. Особенно, когда он подумал об убийстве Рокэ.

Ребекка: raven l Ага, молодца... дуралей эдакий. За тапок - спасибо, исправила. Тихе Нет, уже нет - отловила с помощью добрых людей (в ЛС написали) и исправила А конец - скоро. И - утешу - не совсем бякой Ro Да какой же это ангст *смеется* Просто влез Повелитель Скал в очередное приключение... умеет находить себе на... голову, скажем. somebody Не, ну совсем без ангста не получится... Nanami Ну, а что делать? Но - опять-таки... совсем бяки не будет. Никто не умрет - это я вам обещаю точно... Маруся Ой, не думаю... almatinec Вам спасибо! А я еще принесла *скромно*

Ребекка: Дикон, помедлив немного, нехотя кивнул. В таких обстоятельствах дворянин солгать не может. Усталость накатывала волнами, и юноша на миг закрыл глаза. Он хотел распрощаться с жизнью, и распрощался бы, не вмешайся Левадос и его люди… Самоубийство – трусость и величайший грех. Как глупо… глупо и стыдно. - Сударь, где вы оставили свою лошадь? – теньент попытался осмотреть его предплечье, но юноша отстранился, хотя рану жгло огнем. - Я пришел сюда пешком, - буркнул Ричард, сознавая, как нелепо звучит его ответ. - Уступите на время свою Звездочку герцогу Окделлу, теньент. Я слыхал, что талигойцы прекрасные наездники, ничего страшного он с ней не сделает. Теньент кивнул, а Дикон тихо, но твердо ответил: - Я никуда не поеду. Мне нужно в порт, - Левадос вгляделся в его лицо и покачал головой. - Куда вам нужно, будет решать Первый маршал Талига или посол Шантэри. Вы убили двух человек, герцог. И только ситуация, в которой мы вас застали, мешает мне немедленно отправить вас в тюрьму. Слишком неравны были силы, чтобы говорить о злом умысле с вашей стороны. Так вы едете, или мне приказать солдатам вас связать? Ричард молча направился к лошади теньента, оказавшейся неплохой вороной трехлеткой, чем-то напомнившей юноше Сону. При мысли о мориске горло сжало сухим спазмом. Что подумает Рокэ, узнав, что оруженосец ушел из дворца пешком? Если он вообще не выбросил мысли об оруженосце из головы через секунду после их разговора. Святой Алан, что он наговорил Рокэ?! Как он посмел угрожать оглаской?! Кому стало бы лучше, узнай Фома и его двор о происходящем в Талиге? Уж точно не Айрис и Катари! А вдруг принцессы все слышали и что-то поняли? Нужно было дождаться Рокэ в посольстве и не пороть горячку, как любил говорить капитан Рут. Отряд стражников быстро продвигался по тихим улицам, Дик сжимал коленями бока чужого коня, и с безмерным удивлением оглядывался вокруг. Как же далеко его занесло! - Господин Левадос, не подскажете, сколько сейчас времени? Капитан чуть придержал коня и довольно нелюбезно бросил через плечо, даже не обернувшись: - Скоро утренняя служба. Закатные твари… когда он уходил из посольства, часы пробили одиннадцать раз. Его давно ищут. Или нет? Даже если Рокэ плевать, то Марсель непременно станет его разыскивать. Небо потихоньку светлело, позади остались лачуги и низенькие дома ремесленников, отряд проехал торговые ряды и копыта застучали по брусчатке аристократических кварталов. Дику стало страшно. Когда до посольства осталось не больше бье, навстречу стражникам карьером вылетело шесть всадников. Ричард тотчас узнал береты кэналлийцев и натянул повод, останавливая коня. Левадос тоже остановился. - Это за вами? - Да, - слышать страх в своем голосе было невероятно противно, но больше всего на свете Дик сейчас боялся встретиться с Алвой. - Тапо Монтойя, начальник эскорта Первого маршала Талига, - представился кэналлиец, а темные цепкие глаза оглядели Ричарда с головы до ног, - Дор Рикардо, с вами все в порядке? В помутившемся от страха рассудке мелькнула странная мысль: если б он сказал, что с ним плохо обращаются, чтобы стало с Левадосом и его людьми? Судя по тому, что Тапо положил руку на рукоятку пистолета – ничего хорошего. Неужели Тапо Монтойя готов драться за оруженосца соберано? За чужака, подсыпавшего монсеньору яд, сына давнего врага его господина? Готов защищать Ричарда Окделла без приказа и без раздумий? Это казалось невероятным, но Тапо выжидающе, пристально смотрел на Левадоса, а позади начальника эскорта замерли в седлах кэналлийцы. Теплая волна прошла по сердцу, и страх чуть отступил. Может быть, все еще наладится? Может, все не так ужасно? Дикон улыбнулся Тапо, тот кивнул. - Герцог Окделл поедет с нами, - кэналлиец перевел взгляд на капитана стражи. - Я охотно доверил бы вам нашего… гостя, но герцог Окделл убил двух жителей Урготеллы, и я бы хотел лично поставить об этом в известность господина Первого маршала, - в голосе Артура Левадоса зазвенел металл. - Вы хотите сами говорить с соберано о… поведении его оруженосца? – это было сказано таким тоном, что Артур передернулся. По правде говоря, Дику тоже стало не по себе. - Не смею вам мешать, - Тапо повернул коня, с таким расчетом, чтобы оказаться между Диком и Левадосом, и что-то сказал по-кэналлийски одному из подчиненных. Дикон разобрал только «нашли» и «всем возвращаться». Святой Алан, его всю ночь искал весь эскорт Рокэ?! Одинокий всадник галопом помчался куда-то в город, а отряд поехал дальше. В посольстве свет горел почти во всех окнах, и Ричарду ужасно захотелось оказаться где угодно, только не в красивом старинном особняке. Тапо Монтойя помог юноше спешиться и вдруг зашептал ему на ухо: - Не знаю, что вы сделали, но ни в чем не признавайтесь. Поняли? Пусть соберано сам с ними разговаривает, а вы молчите, - Ричард торопливо кивнул и неожиданно вспомнил… …В Октавианскую ночь Рокэ приехал домой с двадцатью кэналлийцами. Ричард будто вновь увидел толпу возле особняка Алвы, мертвое тело черноленточника, дымящийся пистолет в руке Рокэ, и застывших в ожидании приказа кэналлийцев. И самого себя… перепуганного, но готового… сделать очередную глупость. Задержись Рокэ на полчаса, толпа растерзала бы его оруженосца. Да и после… их всех спасла только самоуверенность, с которой Рокэ разговаривал с фанатиками, и страх перед Первым маршалом. Святой Алан! Разве Алва мог поехать в казармы сразу?! Имея в своем распоряжении всего двадцать человек, не считая Дика и слуг?! Против трехтысячного гарнизона Олларии во главе с комендантом-изменником? Даже ума оруженосца хватило на то, чтобы понять – в казармах не все ладно. В данном случае риск был бы совершенно неоправданным, а ошибка стоила бы жизни такому количеству горожан, что и представить жутко! Какой же ты болван, Ричард Окделл! Как же можно не сообразить такую простую вещь?! Рокэ послал за Савиньяком, потом отправил в город своих людей. И все же… не смотря на страшную опасность, маршал не стал дожидаться подхода армии. Он поехал в казармы, понимая, что каждая минута промедления несет кому-то смерть или издевательства и разорение. Счастье, что изменником оказался только сам Килеан, а его люди просто слушались приказов и ничего не понимали. Но если бы было иначе? Как в тот кровавый день, почти четыреста лет назад, о котором Дикону часто рассказывали в Надоре. Граф Карлион старательно подбирал офицеров и солдат подчиненного ему гарнизона. Почти все они состояли в заговоре и в условленный час горожане оказались в их власти. Дворцовая стража не могла справиться с мятежниками, и Рамиро Второй бросил против Карлиона личные резервы регента Талига. Но пока армия вошла в Олларию, Рамиро и его люди дрались за каждый дом, где прятались семьи сторонников узурпатора, а за спиной у них был королевский дворец и несовершеннолетний Октавий с девочкой-супругой. Подобное повторилось через двести лет, во время мятежа Генриха Оллара. У прямого потомка Рамиро и Алонсо были основания опасаться повторения истории… И все же Рокэ поехал в казармы, все равно что в одиночку!.. Задумавшись, Дикон едва не полетел через порог кубарем. Закатные твари… а что происходит сейчас? Все ли ты знаешь, все ли понимаешь, чтобы судить Рокэ, чтобы осуждать его за то, что он немедленно не сорвался в Талиг? Оруженосец в Октавианскую ночь не отвечал ни за что. Он пустил в дом господина людей, из-за которых его могли убить. И всех слуг Алвы, заодно. А вот защитить Оноре и его спутников, случись такая необходимость, герцог Окделл не смог бы. За оруженосца это сделал Первый маршал, хотя мог выбросить эсператистов на улицу, в руки черноленточников. С Ричарда Окделла никто не спросил бы отчета, а маршал отвечал за весь город. А сейчас он отвечает за весь Талиг… Рокэ не поверил в слова оруженосца о намерениях Робера Эпинэ – ну и что? Ведь маршал оказался прав! Робер поднял мятеж – заведомо обреченный, никому не нужный. Рокэ не верит никому. Сколько же нужно повидать обмана и предательств, чтобы потерять веру – бесповоротно и навсегда? И Дику Алва тоже не верит, хоть и спит рядом, поворачиваясь к нему спиной, позволяя любовнику обнимать его так, что в случае чего не вырвешься, просто не успеешь. Стало так горько, так невыносимо горько на душе, что юноша отдал бы все на свете, лишь бы повернуть время вспять и зачеркнуть несправедливые мысли и высказанные упреки. Он попросил бы сейчас у Рокэ прощения, если бы… если бы ни Айрис и Катари. Ричард в сопровождении Артура и Тапо вошел в гостиную. Граф Шантэри в ночном колпаке и теплом камзоле сидел в кресле и с крайне недовольным видом поджимал сухие, старческие губы. Еще бы – невозможно нарушить приличия сильнее! Рокэ стоял у камина. Он выглядел так же, как и несколько часов назад, когда оруженосец разговаривал с ним последний раз. Безупречный черный колет, сапфировая цепь, спокойное лицо. Узкая рука поглаживала ножку стоящего на каминной доске бокала с темно красным вином. «Кровь». Черная или Дурная? Все было совершенно обыденным, если б за окном не занимался рассвет, а на виске, прикрытом вороной прядью, часто и быстро не билась тонкая жилка. - Чем обязан, сударь? Темная бровь слегка приподнялась, и Левадос поспешил представиться, приложив руку к каске. - Оллария довольно спокойный город. Мой оруженосец по молодости лет не сообразил, что другие столицы могут оказаться не столь безопасными, - Ворон говорил медленно, размеренно. Равнодушно. - Монсеньор, отдавая должное нарождающейся дружбе между нашими державами, я, тем не менее… А вот Артур Левадос, казалось, не мог подобрать слова. Посол Шантэри фыркнул, скорее облегченно, чем сердито, и устроился в кресле поудобней. - Оставьте дипломатию дипломатам, капитан. У военных редко получается играть в эти игры. Что вы хотите мне сообщить? - Ваш оруженосец, монсеньор, убил двух человек и ранил еще троих. Одного - смертельно. Я обычно не склонен верить всякой швали, которая, к тому же, открыто нарушает закон, но опрос свидетелей показал, что герцог Окделл сам напал на пострадавших. Он спровоцировал… поединок и первым обнажил шпагу. - Заминка к месту, капитан. Сколько было этих, с позволения сказать, пострадавших? - Девять человек, монсеньор, - Левадос явно чувствовал себя не в своей тарелке. Маршал тихо присвистнул, исторгнув из груди графа Шантэри тяжкий вздох. - Однако! Юноша, вы меня поражаете. Капитан, а вы сами не замечаете нелепость обвинений в адрес моего оруженосца? - Замечаю, - буркнул Левадос, - но могут быть претензии… - Претензии? Ричард, вы имеете какие-либо претензии к тем, хм, господам? – когда Ворон начинал говорить таким тоном, боевые генералы проглатывали язык. Капитан Артур не был исключением. Он, конечно же, имел в виду претензии со стороны пострадавших, но Алва не оставил стражнику никаких шансов. Если б Дикону не было так плохо и стыдно, если бы не болела разбитая голова, и не саднил порез на руке, он бы пожалел Левадоса. Но сейчас важнее всего было как можно скорее остаться с Рокэ наедине. Поэтому Дик молча покачал головой. Он не помнил лиц убитых, и не испытывал к ним ни малейшего сочувствия. Да, он хотел умереть, поэтому и толкнул их на ссору, но порядочные люди никогда б не набросились вдевятером на одного. Так что они просто получили по заслугам. - Прекрасно, - мурлыкнул Рокэ и лениво потянулся, - может, выпьете со мной, капитан? Ах, вы на службе? Тогда не смею вас задерживать. Последняя фраза ударила как молотком по шляпке гвоздя, капитан Артур нахмурился, но поклонился и пошел к двери. Оклик Ворона остановил его уже у порога. - Сударь, еще минуту. Денег вы не возьмете, верно? Так я и думал. Но Его Величество Фома, узнав о вашей роли в деле укрепления нарождающейся дружбы между нашими державами, будет вам благодарен… полковник Левадос. Артур, несомненно, понял намеренность ошибки и оценил открывающиеся перед ним перспективы. Однако хмурое выражение не сошло с его лица, и он, буркнув что-то, вышел, по пути задев плечом Тапо Монтойю. Кэналлиец отчего то не обиделся. - Люблю таких людей, - задумчиво произнес Ворон, и сделал глоток, - Фоме повезло, что у него есть подобные офицеры. Но управлять ими настолько легко, что… - Герцог! Я не устаю удивляться вашему легкомыслию, - граф Шантэри слегка напоминал потревоженную курицу, - ваш оруженосец… - Мой оруженосец нуждается во враче и отдыхе. А о моем легкомыслии и угрозе дружбе между державами мы поговорим позже, граф, - Алва оттолкнул от себя бокал, и кивком головы приказал Дику следовать за собой. Ричард плелся за эром по коридорам посольства, пытаясь сообразить, что ему теперь делать и что отвечать. Рокэ его выгонит? Прибьет? Сейчас юноше все было безразлично. Хотелось – до безумия, до боли, прижаться к Рокэ, почувствовать на себе теплые, уверенные руки… Ведь всего пару часов назад Дикон прощался с жизнью, и думал, что никогда больше не увидит этого человека, который… что скрывать… стал ему дороже всех остальных людей на свете. Дороже свободы и чести. В спальне Алвы царил образцовый порядок, и Дикон в своей порванной, грязной одежде остро почувствовал всю нелепость собственных поступков и собственного существования. Юноша остановился возле двери, прислонившись к косяку. Ему было настолько дурно, что казалось – еще чуть-чуть и ноги не выдержат. - Врач вас осмотрит и окажет помощь, - голос Рокэ был хриплым и тихим, будто вся накопившаяся усталость вдруг вырвалась на волю. Алва взял что-то с кровати и показал Дику раскрытую ладонь. «Шпилька»… забытое оруженосцем орудие взлома. - Сузы-Музы из вас не выйдет, юноша. Даже не пытайтесь, мой вам совет. - Эр Рокэ, я был не прав… но почему вы не хотите вернуться? Дикон качнулся навстречу маршалу, но тот остановил его коротким движением руки. - От вас несет какой-то дрянью, так что стойте там, где стоите. Несмотря на усталость, Ричард вспыхнул до корней волос: - Пусть от меня воняет, но я не бросаю детей и женщин на произвол судьбы! – выпалил юноша, - Ну почему вы не хотите вернуться?! Разве это так сложно?! - Юноша, - в голосе Ворона угадывалась такая злость, что Дика затрясло, - вам ведь читали в Лаик текст присяги Первого маршала Талига? Или вы тот урок проспали? - Ничего я не проспал, - выдавил оруженосец. - Тогда, быть может, вы мне его напомните? – какой обманчиво вкрадчивый тон. Ловушка! Рокэ тянет его в какую-то ловушку, чтобы… да зачем ему это надо?! Он может прихлопнуть оруженосца одним ударом. - Я хорошо помню, не думайте, что я неуч. - Да, разумеется, плох тот унар, который не мечтает стать Первым маршалом. Я жду. - «Я…»… дальше следует назвать имя, титул и свой род… «клянусь быть щитом Талига…» - Дальше, - нетерпеливо перебил Ворон. - Дальше… «именем Создателя, кровью и честью своей клянусь… отдать свою жизнь за жизнь короля. Клянусь исполнять волю моего короля и служить ему… Клянусь, что ничто не заставит меня нарушить приказ, если только ослушание не спасет моему королю жизнь…» - Замечательно. Вы ведь прочли письмо прознатчика, Ричард. Где, во имя Леворукого, в нем говорится, что Фердинанду угрожает опасность? – Алва смотрел прямо на оруженосца – внимательно и будто бы ожидающе, - вы прекрасно знаете о распоряжении Его Величества, которое я получил в Фельпе. Да или нет? Приказ с тех пор не изменился. Мой король считает, что Первый маршал должен сидеть в Урготелле и готовиться к войне с дожами. Чем я и занимаюсь. Дик замер. Что за глупые отговорки? Ворона волнует приказ Фердинанда, этой тряпки? Найдется такой дурак, который в это поверит?! Рокэ издевается над ним, издевается, глядя в глаза. - Да что вы за человек такой, - простонал Дикон, бессильно сползая по стене на пол, - в Олларии все погибнут, а вы меня попросту дурачите! Неужели вам не жаль хотя бы Ее Величество… - Вот уж Ее Величество сама о себе позаботится. Пусть Чужой убережет тех, кто встанет у нее на пути. А герцогине Айрис пока ничего не угрожает. Пока Манрик-старший надеется выдать ее за Леонарда, она в безопасности. - Да как вы можете!.. Силы пропали окончательно, Ричард ткнулся лицом в колени. И услышал над своей головой: - Отвратительно, - кажется, на его памяти Рокэ никогда не говорил с такой горечью и злостью, - вы не только умудрились разыграть на урготских подмостках драму, достойную даже не Дидериха, а Марио Барботты, вы еще и попросту… недоумок. Отправляйтесь к врачу. Хлопнула дверь и Дик остался один. ТВС

Донна Роза: Спасибо! И до ужаса охота узнать, что же дальше!

Тихе: А вот и бяки. Нам мало того, что никто не умрет! Мало!

Тихе: У меня глупый бабский вопрос: Рокэ не ревнует Дикона к Катари? *)

Alisa: А мне жалко Ричарда. Хотя когда-нибудь он должен же повзрослеть?

Leta: Тихе если учесть, как часто малый рвется грудью на защиту Ее Величества, то впору и ревновать :0) Нет, ну Дикон действительно может быть редкостным придурком :0) И кажись, он переживает за Катари больше, чем за сестру... не хотела бы я такого братишку.

Ребекка: Донна Роза Ну... будем ждать следующего кусочка. Тихе Да что ж тут поделать... ангст, все-таки , хоть и с романсом вкупе. А ревнует ли Рокэ... а черт его знает, может и ревнует. Он не признается. Alisa Должен. Но он и так, кажется, повзрослел ( в фике, я имею в виду). Просто... не бывает это так - раз-два-три - и уже взрослый. Дик рос в совершенно невозможных условиях. В полной оторванности от мира. И - постепенно - становится взрослым... учится видеть и понимать, что стоит за етми или иными поступками... Leta Leta пишет: кажись, он переживает за Катари больше, чем за сестру Ой. Это где же в фике такое есть? Он переживает за них одинаково. А что Рокэ говорит только о Катари - так что для Алвы Айрис? А Катари - мать его (алвиных) детей...

Di: Ребекка Спасибо большое, уже гораздо лучше, чем после прошлой проды:) Надеюсь, "курс на поумнение" продолжится. Тихе отличная идея! зачет!

Тихе: *шепотом* Вряд ли Алва отец детей Катари. *) Leta Во-первых он о них беспокится наравне почти. А во-вторых - это же естественно, что любимая женщина на первом месте. Вот Вы сами посмотрите: если Ваш любимый будет всегда ставить приоритетом не Вас, а свою сестру или мамочку? Уверяю, у Вас сразу сработает двойной стандарт. *))) Ребекка *мстительно* Нет уж! Пусть поревнует. Меня он уже бесит потихоньку. *)))

Ro: Маруся О, дааааа!!! Руками и ногами ЗА! Ребекка Находить на свою голову, ага! И с удовольствием агнститься по этому поводу! :) Ы! Какая вкусная прода!!! Вот теперь с нетерпением буду ждать следующей!

almatinec: Чуть позже напишу подробный коммент. А пока просто - спасибо!!!!! И еще, где там записаться в Лигу Защитников Дика Окделла? Кому взносы платить? Где профорг????? Не согласен. что он дурак. ИМХО, человек, который сможет про себя сказать "я дурак" - уже заведомо умен. Каэтана, респект вам. Дурак он в ЗИ, это верно. А в этом фике НЕТ, не дурак. Тихе а почему, если не секрет, вас Рокэ бесит? Интересно, наши "бешенства" сравнить. Обязательно напишу подробней, ибо дело даже не в Дике, а в том большом труде, который Каэтана и Ребекка проделали, чтобы его немного отбелить - убедительно, канонично и так, что за душу берет. И вложенном в это таланте.

Тихе: almatinec Да вот даже затруднясь это сформулировать. Самостоятельность, уверенность, решительность, скрытность, сила - это все прекрасные качества, имеющие и свои оборотные, не столь приятные стороны. И чем сильнее положительные стороны, тем сильнее и отрицательные. Если рядом человек податливый, слабый, приспосабливающийся, то такие качества его или совсем не раздражают, или раздражают мало. Но так как я и "сам с усам", то меня бы жутко бесило - недоверие, не допуск к делам, которые меня так же касаются и в которых я также могу неплохо поучаствовать, попечительское отношение как к несмышленному дурачку (дурочке). Высокомерие (а оно есть). Причем умом бы я понимала, почему это так. Но все равно бесилась бы. *)

almatinec: Ага, черт, наши мнения совпали. Почти. Да перед Рокэ можно реально на колени встать и говорить спасибо. Есть за что! Но как же так можно с человеком поступать (с Диком) и при том, из лучших побеждений! И правда, а ведь ему никто не указ. Рокэ то есть. Я тоже разозлился, глупо так. Но ревновать Алва не будет, ибо не ревнив паталогически Все, ушел писать длинный пост в защиту Дика. Завтра повешу. Чисто по этому фику, не по канону.

Данька: almatinec пишет: Но ревновать Алва не будет, ибо не ревнив паталогически Если вы считаете отсутствием ревности только то, что человек закрывает глаза на физические измены, тогда, -да не ревнив. А во всем остальном такого собственника как Алва, особенно в отношении Дикона еще поискать. Так что спать с Катари, буде возникнет такое желание, Ричарду будет позволено, а вот любить ее - сильно сомневаюсь.

Тихе: Данька Так что спать с Катари, буде возникнет такое желание, Ричарду будет позволено, а вот любить ее - сильно сомневаюсь. В таком случае у Рокэ чисто ЖЕНСКИЙ вид ревности, хм.... *)

Nanami: Тьфу, забыла прочитать новый кусок А Дикушка то всё умнее и умнее! *благодарные слезы фанатов* Только непонятно что произойдет раньше - он поумнеет окончательно, или доведет Рокэ до ручки/// К вопросу о ревности - уж если Ворон ревнует к Катари, то Ричард должен ревновать к Фердинанду Причем, второе более вероятно, хотя вопрос о взаимоотношениях ПМ и Оллара так же открыт, как и отцовство детей Катари (тут я с Тихе совершенно согласна)

almatinec: Обещенное... много букв. Прежде, чем нижеследующим вступить в нестройные ряды дикозащитников, еще раз о последних продолжениях. Блестяще показаны, без преувеличения, чудовищные метания Дика, а уж Рокэ – это нечто! ИМХО, он тут в своем репертуаре и в характере до последней запятой, до последней ворсинки на камзоле. Так «сделать» стражника мог только он. Легким движением руки все обвинения превратились в миф. Каэтана, Ребекка еще раз респект и огромная благодарность! Получил истинное наслаждение, читая эти главы. Теперь о Дике. Почему он не дурак, и почему подобные обвинения в его адрес кажутся мне незаслуженными по отношению к автору фика. Подчеркиваю – речь пойдет о Дике из «Дорог», а не из ОЭ. Ссылку на канон буду делать дополнительно, если потребуется. Первое: давайте, уважаемы эры и эреа, все же делать скидку на эпоху и общественное положение Дика, да и остальных героев. Мы – взрослые по большей части люди, имеющие один-два образования, такого уровня, которое в ту эпоху не снилось никому, даже Алве. Дик, в лучшем случае, имеет образование сравнимое с уровнем 5-6 класса современной школы (разумеется, с прибавкой уроков фехтования, навыков убийства себе подобных, понятия об апрошах, редутах и прочем). Готов это доказать. Со ссылкой на канон. И собственный родительский опыт. Кроме того, давайте не будем забывать, что в наше сознание накрепко вбита повальная телефонизация. Мы, в случае чего, немедленно давим на кнопки, и получаем информацию о близких людях, которым может что-то грозить. Мы читаем газеты, смотрим телевизор, пялимся в новости, набираем www. Это элементарно, однако, мы забываем, что Дик совершенно лишен такой возможности. Он не знает о происходящем в Талиге ничего, и узнать это ему не светит. То есть, любой человек, поняв, что твою сестру и далеко небезразличную тебе женщину вот-вот казнят, а Робер, которого ты считаешь другом, и за которого поручился, начал вешать и жечь, впадет в шок. Поднимите руку, кто, в 18 лет воспринял бы это хладнокровно? Кто мог бы связно думать в этот момент? По тексту видно, что новости с родины потрясли и Алву, хотя он этого ожидал. Просто, тому уже 36, железная воля, огромный опыт и прочее. Дик – предоставлен сам себе. Он НИКОМУ не может рассказать о том, что выбивает его из колеи. На самом деле, это настоящее одиночество в толпе. Рамки этикета, вбитая сдержанность, предписываемая обществом Повелителю Скал, странности в поведении Рокэ, превращают Дика в пороховой котел, крепко накрытый крышкой. Тут крышку срывает. В современных условиях человека, испытавшего подобный стресс, лечили б месяца три. Дик справился со стрессом сам. Жесточайшим способом. В момент драки Дик, имхо, страшен. В нем отчетливо угадываются знакомые до боли черты сами-знаете-кого. С кем поведешься… Более того, Ричард сделал фактически правильные выводы. Чего стоит только переоценка событий Октавианской ночи! Дик наконец то начал нормально думать, адекватно воспринимать происходящее, оценивать других людей и их действия по фактам, а не по собственным домыслам. Он лезет к Рокэ в планшет – что в этом поступке дурацкого? ИМХО, человек думающий головой, а не стереотипами ЛЧ, свои теории ПРОВЕРЯЕТ. Дик проверил. После этого, он мог повеситься прямо там, мог реально пырнуть Рокэ ножом. Однако, он решил проверить дальше и в кои-то веки – пошел и спросил. Открыто и прямо, что, согласитесь, спасло б его в истории с ядом. С точки зрения Алвы, ответ, данный им оруженосцу, вполне нормален, но Дик, опять таки, думает и сравнивает. Он знает – Рокэ по жизни плевать на всех и на вся, о каком приказе короля идет речь???? Алва либо издевается, либо двинулся умом. Поскольку адекватность Рокэ очевидна – какой может быть вывод? Дик НЕ ЗНАЕТ о магии, об особенностях клятв на крови, он не знает, что нельзя солгать и нарушить присягу ПМ. Рокэ на его глазах понарушал все мыслимые и немыслимые законы. Кто в таких обстоятельствах смог бы сохранить остатки доверия, не бросил бы попытки понять Алву, мотивы его поступков? Дик продолжает свои попытки, которые со стороны Рокэ встречают мало поддержки и, более того, оскорбления – недоумок. Сильно сказано. С точки зрения Рокэ – все нормально. Алва даже переступил через себя и ткнул носом в присягу – Дику это не помогло, Рокэ разозлился. Кто там, хм, больше заблуждается относительно мотивов другой стороны? Может быть, все же, умный мужик, 36-ти лет? Теперь о снобизме. Мне ОЧЕНЬ нравится, как Каэтана и Ребекка свели снобизм Дика фактически на нет. Во всех фиках, которые я читал до «Дорог», отвратительные стороны личности Р.О. пропадали разом – и появлялась эдакая чудесная кукла – идеальный Дик. Без его фирменного отвратного снобизма, без привычки оправдывать себя и валить на других, без хамства и т.д. Здесь они изживаются постепенно, и в превращение ВЕРИШЬ. Обратите внимание, как он думает о принцессе Юлии? Вначале «пустышка, дура набитая» и лишь потом «дочь торговца». Первые два слова – характеристика личности Пиончика, имхо в этом фике верная. Т.е. для Дика теперь важно КАКОЙ человек, а не какого он происхождения. Елена – тоже дочь торговца, но Дик о ней мнения крайне высокого. Он даже готов делить с ней Рокэ, хотя об этом он думает не всерьез. Посмотрите, как мягко и достоверно изменилось его отношение к навознику Марселю. Где тут дурость? И сравните отношение Дика к людям в начале фика с нынешним, урготским! Вспомните его мысленные вопли по поводу Герарда? Небо и земля. Но сделано так, что герой остался в характере, и нас не вынесло, как говорят, двуручным дисбиливом. Нет нимфетки, напрочь лишенной недостатков. Есть упрямый, бешено гордый, метущийся в поисках себя и своего места в мире парень. Более того, очень чувственный, и безумно любящий. А его любовь не дает ему опоры, она ее лишь выбивает – все сильнее. Тем не менее, Дику плевать, что про него подумают из-за этой связи, но он не теряет способности оценивать себя и Рокэ. Любовь не превратила его в куклу – безвольную игрушку, как это было в его отношениях с Катари, в книге. И в этом тоже изменения – очевидные. Нужно иметь хорошие мозги и огромную силу воли, чтобы совершенно не раствориться в любимом человеке, не позволить ему себя сломать. У Дика все это есть. Он учится, набивая шишки, совершая ошибки, но идет вперед. Отношение же к нему окружающих меняется фактически кардинально. Посмотрите на Тапо (прекрасный оригинальный персонаж). Как он встретил оруженосца в первой главе? И как он готов всех за него порвать в Урготе? Так что, спасибо, Каэтана, спасибо, Ребекка. Это лучший Дик, которого я видел, включая каноничного. А о Рокэ разговор отдельный. Данька, а вы это про фик или про книгу? имхо, едва ли. Рокэ такой фанатичный поклонник свободы, что ревность и зависть - для него понятия непонятные. Любовь, как ветер - ее не удержишь. Он не держит никого, но и его никто не привяжет к себе.

Ребекка: Тихе Тихе пишет: *шепотом* Вряд ли Алва отец детей Катари. *) А Дик об этом знает? Он уверен на все сто процентов, что отец детей Катари - именно Алва. Более того, знает об этом "из первых рук", что называется - со слов Катари. Насчет Алвы - согласна. Более того, его поступки (не только в фике, в каноне тоже) раздражабт многих и многих. Помините, в ЗИ - не стоит поворачиваться спиной к человеку, которого оскорбляешь"? Данька Не соглашусь, извините. В каноне Алва не ревнив абсолютно. Не потому что не собственник, а потому что уверен - любовь силой не удержать, уж простите за пафос. В фике он такой же. И уж конечно, не станет ревновать мальчишку, если тот влюбится. Вот взбеситься, видя, что мальчишка себе любовь придумал и из-за этой придуманной любви ломает себе жизнь, Алва может. Но ревновать, в общепринятом смысле этого слова - нет. Ro Ну... постараемся не задерживать. Nanami Так еще вопрос - кто кого раньше доведет *усмехается*. almatinec Спасибо огромное. Это - именно то, что мы хотели написать. Как здорово, что Вы увидели это. Соглашусь с каждым словом.



полная версия страницы