Форум » Общий раздел » Линии пересекаются, WK, Кроуфорд/Шульдих, R, ООС » Ответить
Линии пересекаются, WK, Кроуфорд/Шульдих, R, ООС
И. Ефремова: Название: Линии пересекаются Автор: И. Ефремова Рейтинг: R Пейринг: намёки на Айя/Шульдих, основной - Кроуфорд/Шульдих Жанр: язвительное повествование с элементами драмы Краткое содержание: оракулы тоже ошибаются и от этого всем становится плохо Права: Всё принадлежит мангакам и их студиям Комментарии автора: я думаю это АУ и ООС, в оригинале всё немного другое Размещение: пожалуйста, оповестите меня vseh_nahсобакаmail.ru
Ответов - 25
И. Ефремова: Ночной Токио никогда не бывает тихим, даже в четыре-пять утра, когда в нормальных городах бурная ночная жизнь утихает, ну если не до полной тишины, то хотя бы до минимума. Токио шумит всегда, что там часы на Токийской бирже, показывающие ровно 4:23, городу всё равно, он живёт почти так же шумно как в десять, как в двенадцать вечера. Никому не мешает мелкий противный дождь, который не столько капает с неба, сколько покрывает всё мокрой, противной слизью и несколько затрудняет работу дешёвых проституток, у которых "поплыл" весь make-up. Все движутся, все шумят, живут так, словно этот день, ночь, последние в их жизни. Зато он мешает всем, стоящий под дождём, промокший, несчастный, бесцельно разглядывающий те самые часы на здании биржи. На самом деле часов аж три штуки, европейское время, время страны, живущей по ту сторону океана и местное. По какому времени живёт он? Что ему ближе? Америка, в которой он оттачивал, в своё время, искусство убивать, Европа, откуда он родом или Япония, на которую приходится большая часть их заданий? Длинная рыжая прядь, отяжелевшая и потемневшая от воды до каштановой, падает на глаза, но не выводит его из задумчивости. Два толчка в плечо, от проходящих, так же не вызывают никакой реакции у рыжего молодого человека, тупо рассматривающего часы. Шульдиху было скучно, грустно и он хотел есть. Всё это вместе, создало образ несчастного, всеми покинутого страдальца, что в принципе не совсем соответствовало правде. Ему на самом деле было не грустно, а скорее тошно, в голову лезли глупые мысли, которые он ради развлечения, иногда прокручивал в голове. А вот что бы было, если б он не был телепатом? Был бы как все дети, а потом стал бы подростком как все, потом обычным молодым человеком, потом обычным счастливым молодожёном, папашей семейства, а там уж и до обычного-обычного старикана недалеко. И жил бы он тогда в одной стране, в своей родной стране, которая бы, в силу его обычности, не придумала бы как использовать и оставила бы в покое и всякие организации этой страны, так же бы не проявляли интерес к маленькому человечку, живущему, платящему налоги, трахающему свою жену, выгуливающему свою собачку, закупающему заранее престижное место на кладбище, трахающему проститутку, пишущему завещание в котором передаёт деньги благотворительным организациям. Да, пожалуй, так ещё скучнее. Если не возвращаться к этой мысли о тихом бюргерском счастье, то жизнь казалась вполне терпимой, даже более того - очень даже терпимой. Если бы не скука. Она, словно бешеная собака, преследовала его уже полгода. Полгода безделья, полгода отсутствия допинга в виде адреналина в кровь. Эти несчастные Вайс пришипились по уголкам, после их последней встречи, а что оставалось им делать, когда Вайс и Шварц начали работать вместе, тьфу, не так, начали помогать друг другу, обнаружив общего врага. Потом эти благородные рыцари катаны и кулачного боя, выяснили, что вселенское зло подстроило им очередную подлянку - оказалось несостоятельным, саморазрушающим, и теперь занимались тем, что укрепляли своё прикрытие - продажи цветов выросли вдвое. Заняться им было нечем. Ах да, пересекались ещё как-то пару раз, тоже помогли друг другу, отчего же не помочь, Наги спас чокнутого футболиста, когда тот проводил мелкое расследование и чуть не распорол себе пузо, застряв в колючей проволоке, огораживающей банк. Он отключил сигнализацию, снял осторожненько несчастного вайса с ограды и всё это одним усилием воли. Шульдиху даже целую неделю было весело, он с наслаждением читал их смешные, мельтешащие, словно бабочки мысли: "Зачем он это сделал? Они что-то замышляют! Этот сопляк оказался в том же месте. За нами следили!" Смеялся он до тех пор, пока им с Фарфарелло не повезло и пришлось спасать свои задницы от слишком ретивой жертвы шантажа (хотелось денег и всё того же адреналина). Шантажируемый не пожалел средств и пригласил какого-то местного вуду, который за умеренную плату, нагнал достаточно тумана, такого, что Шульдих был уверен, что читает мысли жертвы как на ладони, а оказалось, что в это время для них готовили уютный целлофановый саван, с неменее уютным бетонным гробиком. Пришлось спасаться бегством, вот тогда и помог тот пижонистый вайс, у которого мерзкая усмешка и удавка. Выяснилось даже, что они опять делали одно общее дело - выводили на чистую воду зарвавшегося политика, поэтому им помогли, а может просто в благодарность за футболиста. Вот смешно, он знает кто у Вайс как выглядит, чем увлекается, а вот имена не помнит, ему нет дела до их имён, для него они всегда большие, положительные придурки. Ну как большие плюшевые мишки на детских праздниках. Скучно, ску-у-учно, чёрт подери. Да, и есть хочется! Хочется чего-нибудь нормального, европейского, съедобного, а не какой-то дурацкий мисо, рамэн, этот чёртов тофу, который пихают в любую еду или идиотский патриотический завтрак - рис с дурацкой блямбой из редиски или морковки. Ах как патриотично, жрать собственный флаг. Организм требовал отбивную, умеренно прожаренную, слегка с кровью, совсем чуть-чуть, а ещё неплохо было бы отведать телячьи медальоны с можжевельником, мм, запить всё это пивом, а затем, поразить официантку и заказать десерт, что-нибудь вроде чизкейка. Конечно в Токио можно найти всё, даже забегаловку, где всё это подадут, ну или там, солидный ресторан, но всё заказываемое имело такой вид, словно чистоплотные японцы делали всю еду на фабрике, всё из того же тофу, затем раскладывали по стерильным пакетикам и доставляли по адресу, жрачка была однотипная, почти безвкусная. Никакой разницы между прожаренным, полупрожаренным, да хоть сырым мясом, всё одинаковое - обработанное всеми средствами, что лишает его оригинального вкуса. Шульдих ненавидел японскую пищу и японцев заодно. Ненавидел Вайс, мелкого Наги, чокнутого Фарфарелло, однако... преклонялся перед Кроуфордом. Но не забывал ненавидеть его лютой ненавистью. "Мне скучно", - сказал он себе, словно этим желал развеселить, - "Мне скучно, чёрт подери, от этого все проблемы". Дождь словно решил, что он в ответе за веселье рыжего молодого человека и неожиданно припустил с такой силой, что струи дождя, казалось, начали вбивать снующих пешеходов в асфальт. Часы на бирже показывали 4:29 и Шульдих, так и не решивший, чем заняться, нырнул в первый попавшийся бар. Бар оказался весьма и весьма респектабельным и встретил его сдержанным гулом, позвякиванием бокалов, теплом, что оказалось немаловажным для озябшего немца и, о чудо, маленьким живым оркестриком с певичкой. - Мартини, - бросил Шульдих, - без льда. Если ты туда бросишь льда, то я придушу тебя, а твой труп уложу на эту барную стойку для всеобщего обозрения. Бармен закивал, беспрестанно улыбаясь и Шульдих уловил его мысли "несмешная шутка, несмешная". - Я не шучу, - мило улыбаясь сказал рыжий, несколько кокетливо откидывая мокрые волосы с лица. Бармен вздрогнул, улыбка пропала, а на стойке появился чистый мартини без единого кусочка льда. Так проходил уже не один вечер, он слонялся по Токио, иногда нарывался на какие-то драки, иногда просто, бесцельно бродил, заходя в случайные бары, иногда знакомясь с какой-нибудь девушкой, с последующим затаскиванием её в постель. Он не знал, чем занимались Фарфарелло и Наги в этот период вынужденного безделья, но предпочитал думать, что Фарф переводит старушек через дорогу, а Наги сутками напролёт сидит в кафе-мороженом. Кроуфорд пытался держать их в ежовых рукавицах и это почти получалось, все они признавали его авторитет, однако, как только предоставлялась возможность, смывались от него подальше, нарушая весь распорядок дня, что он составлял для них. "Дисциплина - ску-у-ука", - в очередной раз пришёл к выводу Шульдих. "Думал ли я, - сказал он, обращаясь вслух к парочке, сидящей за соседним столом, - думал ли, что буду вот так слоняться и мучиться бездельем, что в моей голове будут копошиться разные мыслишки, в основном о жалости к себе. Да нет конечно!" Энергичный вскрик побудил японцев заулыбаться, закивать головами, залопотать что-то негромко, а затем, как только он на секунду отвлёкся, всё так же вежливо, сбежать из-за столика. Рыжий проводил их равнодушным взглядом и снова сказал вслух, уже обращаясь к самому себе: "Нужно что-то придумать, чтобы всем было весело. Чтобы всё горело, взрывалось. Хотя конечно лень, но ещё хуже, когда можно лениться, а вот не хочется".
И. Ефремова: Зал для совещаний в гостинице, где они жили, представлял собой практически бункер, защита от снайперов, защита от прослушки, Шульдих недоумевал, почему шеф назначил им тут всем свидание. За всё время совместного их существования, каждый научился скрывать свои мысли и маскировать свои действия, даже недалёкий Фарфарелло прикрывал свои мысли чем-то, что напоминало глухую стену, защита Наги представляла собой что-то вроде зеркала, а вот Кроуфорд был более искусен и даже позволял читать свои мысли, но дальше возмущения о том, что кофе сегодня подали чуть тёплый, а в прачечной потеряли дорогущий галстук, Шульдих пробраться не мог. Это было пыткой, что-то вроде подглядывания сквозь окно, вот она комната, но этот угол загорожен занавеской и чёрта с два ты туда сунешься. - Доброе утро. - Шеф был как всегда подтянут, отглажен, отчищен, представлял собой некий идеал злодея, а вот и очочки блеснули, в своей иезуитской оправе. - К чему такие предосторожности? - бросил Шульдих, удобнее устраиваясь на диване и оглядывая всю диспозицию. Фарфарелло сидел на полу, прислонившись к ножке стола и задумчиво водил кончиком ножа по тыльной стороне руки, Наги сидел, ни дать-ни взять, примерный мальчик, учащийся престижной гимназии, подтянувшись, ручки чинно сложены на коленях, уу, маленький подлиза. Кроуфорд же, не удостоив взглядом вопрошающего, сел во главе стола и обратился к присутствующим: - У меня не очень приятные новости. Как вы знаете, мы являемся, - тут он поправился, - являлись, частью крупной и секретной организации. Организация была сильна до тех пор, пока не стала совершать мелкие, но тем не менее, сокрушительные ошибки. Однако, под её прикрытием, нам не приходилось особо заострять наше внимание на нашей же безопасности, заботиться о том, чтобы быть незаметными. Если мы и делились с кем-то информацией на благо, опять же организации, то всегда позади нас находился чистильщик, который заботился о том, чтобы последние десять минут жизни, человек много не болтал. Всё было продумано и отрегулировано. Однако, сейчас у нас появились проблемы - о нас знают! Кроуфорд эффектным движением руки, шлёпнул газету на поверхность стола, маленький засранец тут же вцепился в неё с такой скоростью, что Фарфарелло и Шульдиху даже не пришло в голову навалять ему за неуважение к старшим, а лишь уставились ему через плечо на свежий номер "Ёмиури". Статья гласила о тайнах различных стран, упоминала всевозможные засекреченные организации, которые якобы продолжают своё существование, несмотря на то, что их давно прикрыли. Тут была и немецкая "Штази", и русский СМЕРШ, и английские "Рыцари королевства". Отдельной строкой упоминалась "Эсцет". Наги поднял аккуратно причёсанную голову и осторожно взглянул на Кроуфорда. - Но какое отношение теперь это имеет к нам? Мы почти предоставлены сами себе, а кроме того "Эсцет"... Шульдих поморщился, эти дети всегда форсируют события: - Дальше читай! Наги покорно уткнулся в листок, а в следующие три минуты начал удивляться: - Но как? Откуда? Кто знает такие подробности о нашей группе? Шульдих снова поморщился, так и морщинами зарасти недолго, отвесил тому лёгкий позатыльник и сказал: - Брэд, я не совсем понимаю какое отношение к нам имеет эта сказка про группу из четырёх людей, которые обладают способностями, о которых только фантасты пишут. Кроуфорд деликатно поправил очки на носу, змеино улыбнулся: - Да, ты прав, к нам это не имеет никакого отношения. Ах, в статье, правда, упоминается про то, что один из членов группы японский школьник, а один, возможно, предвидец. Да-да, я понимаю, ты хочешь сказать, что не пойман - не вор, что не даёт же это повода хватать любого школьника, тащить его в полицию и кричать, что он обладает странной силой. Но подумай только, подумай! Кто-то осмелился писать подобное! Кому-то в голову пришли такие предположения! Кто-то обладает пусть крохами, но информацией! Шульдих любил, когда шеф начинал срываться и орать на них, это бывало редко, но оно того стоило. Всегда стально-вежливый, Кроуфорд преображался в демона, к бледным щекам приливала кровь, глаза начинали просто выскакивать из орбит и тогда Шульдих думал о том, что приятно, что их шеф тоже человек и когда он орёт, то брызжет слюной. Точнее ядом. Жалко, что редко. Кто его довёл до такого, что он так завёлся с пол-оборота и так быстро потерял над собой контроль? Рыжий лениво потянулся и пожал плечами, Кроуфорд тут же опомнился, покинул своё председательское место и сел рядом. Наги преданно заглядывал ему в лицо, что до Фарфарелло, то тот вернулся к своему делу, лезвие ладно скользило по коже, прорезая её, но недостаточно глубоко погружаясь, крови не было. "Попробовал бы ты тут устроить представление с фонтанами крови и Брэд брезгливо выставил тебя за дверь, - подумал Шульдих, а вслух сказал, - Предлагаешь наведаться к журналисту, выпустившим эту утку? Фу, опускаемся до уровня политиков, застуканных с любовницей". Кроуфорд молчал, раздумывая. Журналист оказался тщедушным молодым человеком, трясущимся от страха и уверяющим, что он ничего не знает. Шульдиху в довесок достался Фарфарелло, поэтому он не счёл нужным читать мысли или навязывать свои, сводя человека с ума, не стал изображать гения зла, просто ткнул пальцем и сказал: "Приступай". Пока Фарф связывал жертву, а потом делал ей пару надрезов на животе, Шульдих грустно размышлял о том, что они падают, катятся, уподобляются каким-нибудь мелким рекетирам и что чокнутый спутник, навязанный ему Кроуфордом, является обузой и тормозом. - Я не знаю, я не знаю. Я всё скажу, но я не знаю, не знаю. Ничего не знаю. Фарфарелло неделикатно встал на упавшие, с потного от страха носа, очки, они хрустнули, а для журналиста это оказалось последней каплей. - Я не писал. Я не писал. Ко мне пришли. Нет, мне назначили встречу. Мы встретились. Мы встретились. Мне передали готовую статью. Я сразу понял, что это бомба, мне разрешили напечатать под моим именем. Клянусь, клянусь, я ничего не знаю. Всё что знаю - сказал. Пожалуйста. Я ничего не знаю. Рыжий чуть напрягся, проверяя психофон жертвы, да, говорит правду, ага, ну-ка ещё раз. - Повтори, что ты сказал. - Я не писал. Мне дали статью. Мне дали готовую статью. Поймите, я не писал, я раньше писал про бытовые проблемы, про токийское метро, про забастовку докеров. Это не я! И тайная мыслишка: "Если выживу, свяжусь с тем придурком и потребую компенсацию". - Хорошо, писал не ты. Как связаться с тем типом? - Я не знаю, - начал визжать журналист, Фарфарелло начал просто пилить ногу, причём весьма тупым ножом, - уберите! Уберите его! я не знаю! У нас была одна встреча! Мне заплатили. Нам незачем встречаться! Шульдих даже испытал некоторое уважение к этому тощему червяку, так любящему деньги, что терпящему ради них некоторые, мм, неудобства. Нужные вопросы и ненужный стресс, всегда наводят мысли человека на то, что он хочет утаить, так случилось и с червяком. - Фарф, я пошёл, если хочешь - догоняй.
И. Ефремова: У машины Шульдих остановился и закурил, ему не хотелось знать, что там делает их чокнутый член группы. Сработали они сегодня на двоечку, по пятибалльной шкале, просто пришли и учинили тупые разборки. Действенно, конечно, но неинтересно, без огня. Подоспевший Фарфарелло с довольным видом вынимал у себя из плеча осколки стекла, человек, чувствуя смерть, способен на многие неожиданные поступки, на неожиданный отчаянный и бесполезный всплеск энергии. - И почему Кроуфорд посоветовал мне взять тебя? Я бы и без твоей компании обошёлся. И вообще, ты практически всё время, околачиваешься неподалёку от меня. - Значит, ты заслуживаешь такой компании, - был ответ и Шульдих забыл закрыть рот, этот недоумок говорит редко, не всегда в цель, но иногда всё же попадания случаются и вот так неприятно покалывают. Метко брошенная сигарета стукнулась о край урны, пепел, вместе с горящим кончиком отвалился и шлёпнулся на дорожку. Помешанные на стерильности японцы не вынесут такого и вызовут полицию. Шульдих короко хохотнул и сел в машину, где уже давно обосновался Фарфарелло. - Не забрызгай кровищей обшивку, гений. Когда Шульдих заглянул в зал совещаний, то обнаружил там только Наги, сидящего на диванчике, в неизменной позе мальчика-из-частной-и-дорогой-гимназии. Этот пай-мальчик сидел и копошился в папке с документами, большая часть которых была представлена газетными вырезками и ксерокопиями. - Ничего хорошего, - сказал он, на вопросительный взгляд телепата, - я сделал подборку за последний месяц, так вот, не только такая сплетница как "Ёмиури" пишет про нас, но и более серьёзные издания. То есть, не про нас, но каждый раз достаточно близко описывают нашу группу. Шульдих потёр виски, решительно встал и направился к бару, Наги снова уткнулся в бумаги, а потом добавил: - Качо говорит, что утечка информации идёт от одного из нас. Рыжий всегда бесился, когда мелкий в разговоре вставлял японские словечки, но в этот раз даже забыл возмутиться, потому что удивился, поперхнулся и в связи с этим пережил чрезвычайно отвратительное чувство, когда алкоголь идёт носом, обжигая слизистую. Ни слова не говоря, он со скоростью фокусника вытянул платок и уткнулся в него, испытывая адовы муки, Наги внимательно следил за ним. - А дещё дто говодит двой кадё? Мальчик отложил папку и серьёзно предложил: - Давай мы скажем ему, что мы тут не причём. Он же должен знать, он же оракул. Телепат выкинул платок в мусорницу и фыркнул: - Деточка, никто не знает, на какой срок он предвидит. Иногда умник даёт прогнозы на полгода, а иногда только и может что вовремя подставить блок при нападении или... - ... или появиться вовремя и уточнить, что Наги меня не так понял. Телекинетик подпрыгнул и словно преданный щен опять уставился на Кроуфорда. Шульдих уловил общий фон Брэда как вполне миролюбивый. - Я сто раз говорил тебе - не лезь в мою голову, - ровно продолжил Кроуфорд. - Судя по довольному виду Фарфарелло, у вас есть какие-то результаты? Шульдих судорожно вздохнул, боль была уже не так сильна, однако жизнь не казалась уже так прекрасно-скучна. - Ничего хорошего. Адрес электронной почты. Это по вашей части, думайте, что делать дальше, а я пойду прогуляюсь, - и, "сделав ручкой" направился к выходу, затем, вспомнив, остановился, - Так что ты имел в виду, когда говорил, что Наги тебя не так понял? Ты и правда всех нас подозреваешь? Брэд неторопясь подошёл к бару, брезгливо отодвинул стакан Шульдиха и придирчиво уставился на ассортимент напитков. Шульдих терпеливо ждал. - Я сказал, - пауза, - я сказал, что в статьях проскальзывает что-то, какие-то мелочи, которые создают впечатление, что достоянием общественности они стали при помощи того, кто с нами непосредственно знаком. Но и мы ведь друг друга знаем, не так ли? Он всегда рассматривал Кроуфорда как идеального лидера группы. А кто ещё? Фарф отпадал сразу, хотя бы потому что у него был один глаз, а если уж человек не настолько умён, чтобы сохранить его, значит, в лидеры он не годится однозначно. Наги - пф, хороший малыш, но слишком поддающийся чужому влиянию и вечно рефлексирующий. Он сам, не-ет, сам он слишком ленив, чтобы кем-то командовать, разве что исподтишка и то, редко, ради развлечения. В этом плане Кроуфорд был на высоте. Ему никогда не было лень, никогда он не был усталым, никогда ему не хотелось мелких человеческих радостей, Шульдих никогда не видел его пьяным или с девушкой, равно как и с парнем. Кроуфорд был идеальным, насколько может быть идеален человек. Просто человеком он был в последнюю очередь. Их расследование завяло, едва начавшись, Брэд никого не торопил, заданий не раздавал, а сам Шульдих не горел заниматься такими "мелкими-грязными" делишками. Он опять лентяйничал, жаловался на скуку сам себе, в который раз ловил себя на мыслях о том, что быть добрым ожиревшим бюргером наверное прикольно. Воображение рисовало дебелую супругу, двоих не менее дебелых детишек, а так же тайные развлечений, которым придаются отцы семейства, отправив супругу в церковь, или за покупками, или к маме в гости на недельку - съём проститутки на целые сутки. Такие "чудесные" мысли вмиг поднимали настроение рыжему и он говорил себе, что всегда успеет завязать "с преступным прошлым" и стать "семьянином". Обычные люди всегда его забавляли, особенно немцы, японцы и англичане. Чем больше страна цепляется за отмершие традиции, богатое историческое прошлое, тем глупее она выглядит и тем смешнее её граждане, уверенные, что должен существовать глобус Англии, Японии, Германии. Да, цепляется, не помнит, а именно цепляется в последней попытке как-то контролировать своих граждан, неужели такая страна достойна уважения? Шульдих так не считал. Единственная страна, которую он уважал была - Америка. Ею он восхищался, восхищался мощью аппарата, разнообразием тайных организаций на её территории, а так же тем, что у каждой подобной организации был свой официальный расчётный счёт и все в уважаемых банках. Кроме того, не всякая страна, может похвастаться такой богатой историей убийств. Что там Россия с её революцией, что Германия с Гитлером и Чили с Пиночетом, тут убийства были стихийны, спровоцированы политической и социальной обстановкой внутри страны и за её пределами, а Америка - это страна самых хитрых убийств, самых плановых и методичных истреблений - конкистадоры и индейцы, ковбои и индейцы, когда индейцев добили, то принялись за истребление гавайцев, когда там стало нечего делать принялись друг за друга на приисках Аляски, добивали себя в годы сухого закона, Вьетнам, Корея. Нет, определённо, Шульдих был в восторге от этой страны, одно убийство Кеннеди чего стоило, а ведь всё это без привлечений специалистов извне, никаких европейцев или азиатов. Кроуфорд, правда, рассказывал, что Уотергейтский скандал и подставу Никсона обеспечивали как раз "Эсцет", мол, американцы были тогда несильны в информационных войнах, однако, в глазах Шульдиха, весомости страны это не снижало.
И. Ефремова: Снова зарядил дождь и прогулки по ночам стали мокрыми, но не менее опасными, а он искал опасность. Все бандитские группировки, даже самые мелкие перебрались в бары и предпочитали выяснять отношения с удобством и в сухом месте. Шульдих успел стравить аж три таких мелких банды, две крупных группировки и теперь наслаждался результатом. В таких мелких забавах проходили ночи, а днём он бродил по магазинам и обогащал свой и без того богатый гардероб. Шульдих имел дурную привычку приобретать несколько одинаковых или почти одинаковых костюмов, зачастую разницу составляла только марка фирмы-изготовителя. Семь строгих троек цвета воронова крыла, девять тёмно-тёмно синих блейзеров, неожиданно отливающих в свете ламп краснотой крови, белые двойки можно было и не считать, что-то около двадцати-двадцати четырёх точно. Всё это аккуратно упаковывалось и...почти никогда не носилось, потому что когда до них доходила очередь, выяснялось что фасон устарел и всё это уже немодно. Очередная дождливая ночь и тяга к приключениям, привели его на заброшенную детскую площадку, на окраине Токио, в какой район - он не мог сказать, потому долго колесил по городу, запутавшись в его улицах, улочках, переходах. Нечеловеческий вопль "Шинэ!" привлёк его внимание. Шульдих выбрался из машины и огляделся - высокий забор, за ним должна быть детская площадка, судя по расположению домов. То ли её ремонтируют, то ли насовсем закрыли, этого он сказать не смог бы точно. Недолго думая, Шульдих засунул свой любопытный нос в щель, развернувшаяся картина поражала. Все четверо Вайс отмахивались как могли от пятерых наёмников, весьма и весьма неплохо подготовленных. Каждому досталось по одному противнику, словно на рыцарском поединке, только вот за самым младшим парнишкой с арбалетом в руках, гонялись аж два мужика, мешая ему прицелиться. - Оми! Держись! Продержись, ты сможешь! Это тот высокий, с катаной. Мммм, как интересно, что же здесь происходит? Шульдих хмыкнул и в одном из нападавших узнал члена одной из недавно-стравленных группировок. "Опять пересекаемся с честными ребятами из Вайс. Ну-ну", - он отошёл от забора, пожимая плечами, тесен же всё-таки мир, и как тесен Токио, даже противники одни и те же. Ну, конечно, то быдло не было в полном смысле слова для немца противником, даже жить не мешали. Дождик шёл мерный, неторопливый, Шульдих сел в машину, но закрывать дверцу не стал, закурил сигарету. Звуки ожесточённой борьбы доносились из-за забора и никак не определить - чья взяла? Рыжий был любопытен, поэтому не поленился и снова дошёл до забора - ну надо же! Никаких изменений. Мальчишка носится от двух мужиков, эти трое машутся со своими. Скукотень, драться даже не могут. Шульдих хотел уж было уходить, но в этот момент цепь нападавшего обмоталась вокруг катаны парня, что просил Оми держаться, и теперь он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы её не выдернули из рук. Вайсам совсем поплохело, а Шульдиху неожиданно стало весело, он решительно подтянулся и перепрыгнул через забор. Трёх секунд было достаточно, чтобы его заметил Оми, который всё нарезал круги, теряя остатки сил. "Э-э-й, придурок, оглянись. Я тебе говорю", - Шульдих чуть надавил на мозг бугая, почти зажавшего несчастного мальца в угол. Нападавший резко оглянулся, а затем принялся трясти головой, словно лошадь отмахиваящаяся от мух. Телепат просто-напросто бросал различные мысле-образы, отвлекая и сводя с ума тупицу. "Действуй, мелкий! Долго ещё я буду стараться ради тебя?" - недовольно бросил рыжий парнишке. Тот попытался на бегу прицелиться в тупо стоящего, но второй, невышедший из строя оппонент, сделал резкий бросок вперёд и Оми удалось чудом избежать удара ножом. Шульдих понял, что без его прямого вмешательства тут не обойтись, спокойно подошёл ближе к своей жертве и крепко приложил его по голове куском какой-то трубы, так вовремя попавшей под ноги. Всё элегантно, потрясающе изящно. Оми наконец-то лишённый проблемы выбора, сумел попасть в своего противника дротиком и ни минуты не задумываясь, кинулся на подмогу остальным. Поджав губы в едкой усмешке, Шульдих наблюдал, как оперативная помощь в виде Оми и дротиков, помогла решить проблему парня-с-катаной, потом парня-с-удавкой (её уже закручивали на его же шее) и, наконец, того-чокнутого-футболиста. Пять тел украшали мокрую землю, четыре человека пристально смотрели на пятого, вымокшего под дождём, однако ведущего себя так, чловно он сейчас находился на английском приёме в посольстве. - Он помог нам! Ох уж эти дети, что Оми, что их собственный Наги, так же радостно подпрыгивают на месте и вопят во всю глотку. - Ну, извините, если вам это не нравится, - он качнулся в шутливом поклоне, - хотел как лучше. Снова наступила тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя, Шульдиху стало слегка не по себе, что-то мало радости во взглядах. - Кен? Айя? Еджи? - малыш обвёл всех взглядом, словно спрашивая, почему они не пляшут от радости, узнав, что смерть обманута в очередной раз. Шульдих уже приготовил себе пути к отступлению и запоздало решил узнать о чём думают эти пигалицы, но не успел. - Спасибо. - Катана наконец скользнула в ножны. - Я не знаю, что толкнуло тебя на это, но всё равно - спасибо. Остальные тоже закивали головами, в которых Шульдих запоздало прочёл, что убивать его никто не собирался. Просто стресс, так сказать, нервы и всё такое. Он хмыкнул, пожал плечами, отряхнул пиджак (белый!) и пошёл прочь. Последнее что он слышал и помнил были три вещи - крик Оми "Тот ещё жив!", резкий удар под правую лопатку и осознание, что дождь только что закончился. - С ним всё нормально? Нормально? - Вот ведь, сунулся, а потом доказывай им, что он сам сунулся. - Айя, зачем ты его так держишь? Шульдих чувствовал, что его кто-то держит на руках как ребёнка и чуть что не укачивает. Этого он не смог стерпеть и возмущённо дёрнулся, тут же правую лопатку пронзила острая боль. - Тише. Тише. Тебя ранили, не делай резких движений. Он наконец открыл глаза и увидел над собой грустное, задумчивое лицо того, что они звали Айей. - Тебя ранили. Он был оглушён тобой, пришёл в себя и метнул вслед тебе нож. Мы везём тебя к нам, сам понимаешь, сложно сунуться в больницу с ножевым ранением, врачи обязаны поставить в известность полицию об этом. А это нежелательно. Шульдих только глаза вытаращил, ну и Вайс, ну и сёстры милосердия. - Эй, пусти меня, придурок. Я сам доберусь куда мне надо. Чёрт, вы мою машину там так и бросили? - Нет, - Айя чуть качнул головой и странная серёжка в его ухе плавно заколыхалась, - нет, машину ведёт Йоджи. Он едет за нами. Пожалуйста, двигайся как можно меньше. Рана не серьёзная, однако кровоточит. - Да перестань ты меня так тискать, - снова возмутился он. Айя разжал объятья и помог Шульдиху принять более или менее удобную позу, то есть сесть, но, уткнувшись в колени Айи, устроиться более прилично не удавалось, то рана начинала кровоточить, то боль пронзала лопатку. Телепату ничего не оставалось другого как проклинать собственное мягкосердечие и любопытство и наблюдать краем глаза за качающимися цветочными горшками в фургоне, ну и прикрытие выдумали эти придурки. Из фургона его вытаскивали с почётом, Айя опять попытался его взять на руки, Оми скакал вокруг них и вообще путался под ногами, Кен, оказывается тот самый футболист, открывал перед ними двери в лавку, Йоджи парковал машину. Сам же Шульдих яростно отбивался от Айи и уверял, что он сам может передвигаться, пытался давать указания Йоджи, - не дай Бог машину поцарапает! - и один раз споткнулся о прыгавшего Оми. "Госсссди, чем я всё это заслужил? Никогда не помогай врагу своему!" - ругал себя рыжий. Его провели в комнату, где незамедлительно принялись стягивать с него одежду. "Чёрт. Чёрт. Чёртчёртчёртчёрт", - думал он, однако держался и не жаловался на причиняемую боль. - Больно? Это мягкосердечный Оми заметил сцепленные зубы и учащённое дыхание. - Лучше будет, если мы просто срежем одежду, - спокойно сказал Айя и незамедлительно приступил к делу. Пара взмахов катаной и Шульдих уже сидит с голым, окровавленным торсом. - Не беспокойся, рана болезненная, очень кровит, но достаточно лёгкая. Нож вошёл сантиметра на два, но тебя спасла твоя физическая подготовка, хорошо развита мышечная ткань. Здесь всего-то пластыря достаточно, чтобы остановить кровотечение. Вот так.
И. Ефремова: Шульдих наконец поднял голову, он сидел ссутулившись, если не сказать съёжившись, и не видел, что происходит вокруг. Ну так и есть, вся компашка в сборе и все греют зенки. Зеленоглазый плейбой, тот самый, которого чуть не придушили, хмыкнул: - Паршиво выглядишь. Думаю, пока лучше остаться у нас, хоть на сутки, не беспокойся, в постели мы тебя не убьём. В другой бы раз, Шульдих придумал что и как ответить, но сейчас он только послал ему кошмарное видение, как его кастрируют. Красавчик побледнел и молча сглотнул. - Я помогу дойти тебе до комнаты. - Сказал Айя, - Кен, Йоджи, поставьте фургон на место, смойте следы крови. Оми, готовь отчёт. "Подумать только, я в святая-святых Вайс, а они меня ничуть не боятся, даже более того, покровительствуют. Ну-ну. В прошлый раз, когда я забегал к ним в гости, они были не столь дружелюбны. Даже интересно, что будет дальше?" - думал Шульдих, поднимаясь на второй этаж, слегка опираясь на Айю. - Я и сам могу идти. И, пожалуй, к себе домой. - Да, - спокойно ответил Айя. - Дай я сам поднимусь. Вам что, нравится видеть вашего врага поверженным, да? На, любуйся, - Шульдих окровенно дразнил спутника. - Нет, - всё так же спокойно ответил Айя. - Сюда, вот, приляг. Тебе, а точнее твоей ране, надо побыть в покое. Она быстро затянется. Рыжий блаженно опустился на постель, вот чёрт, кровопотеря породила слабость, голова кружится, хочется пить и сил что-то делать, совершенно нет. Его губ коснулась пиала с водой, из которой он неприминул жадно напиться. - Отдыхай, - сказал Айя и ушёл. Шульдих спал. Спал он без снов и переживаний. Просто позволил мозгу расслабиться, ненадолго, часа на два. "Вставай", - приказал он, выкидывая себя из сна. Открыл глаза и перед ними встал пол. "Как мило, - подумалось ему, - лежу на брюхе как кит. Почему я лежу не на спине? Где я? И почему не помню, чтобы сам раздевался?" Прошедшее вспомнилось в ту же минуту, Шульдих поморщился - ничего хорошего, в логове Вайс, да и правая сторона тела словно одервенела. "Всё же не смешно валяться здесь, а недруги готовы молиться на тебя и боготворить", - преодолев слабость, он всё встал и тут же понял, насколько легче ему стало, главное было преодолеть себя, силы почти вернулись, всё хорошо. Натянув одеяло на плечи, Шульдих добрался до окна и устроился на подоконнике, вдыхая влажный воздух. Дождь закончился, обострив все запахи, разбив удушающую цветочную волну на тонкие, отдельные ноты розы, нарцисса, даже лилия не забивала остальные запахи, а пахла сама по себе. Без особого труда, телепат дотянулся до мозга каждого из Вайс. "Спит. Спит. Спит. А это что за...?" "... тишина. Нет, всё-таки хорошо, что мы живём достаточно далеко от центра. И мне всегда нравилось это время. После дождя". "Эй, Айя, да ты романтик", - не выдержав, вклинился Шульдих. "Да. Наверное".- "Ну ты ненормальный! Тебя сегодня в очередной раз, чуть не убили, а ты сидишь и нежно любуешься какой-то природой и прочей бла-бла-бла".- "Наверное". Телепат чувствовал спокойствие собеседника, его уверенность, что всё хорошо, его... нежность? Нежность? Шульдих чуть не выпал в открытое окно. Н-ненормальный какой-то. Айя даже не пытался скрыть свои мысли, наоборот, словно рулон с дорогой тканью разворачивал перед ним свои мысли, воспоминания. Шульдих наблюдал мысле-образы, пролетающие в голове Айи - вот он первый раз нарисовался неподалёку от цветочного магазина, вот он заводит разговор с самим Айей, вот их то самое сражение, когда они рассчитывали, что погибнут обе стороны и телепат почувствовал, что тогда Айя бесконечно сожалел о том, что... погибнет он, Шульдих. "Что за...", - он помотал головой, отгоняя от себя увиденное. Айя молчал. Рыжий понял, что сходит с ума, потому что в голове это никак, ну никак не укладывалось! "Японцы - извращенцы!" - в шоке думал он. "Можно мне подняться?" Шульдих не сразу понял, что это Айя, надеясь, что его мысли читаются, спрашивает об этом. "Ну, поднимись", - осторожно бросил он, понимая, что если бы он не дал согласия, то сам бы погиб в собственных глазах и до конца дней своих считал бы себя трусом. Но, какого чёрта надо этому... Айе? "Можно?" - "Да иди уже!" - с неудовольствием откликнулся Шульдих, сказали ведь, чего переспрашивать. Ну то есть, понятно, он переспрашивает уверен ли сам Шульдих, что желает того, чтобы Айя поднялся. Ага. Так вот Шульдих не желал. Он запутался в собственной выстроенной логической цепочке. Нет, желал. Как телепат, он чувствовал всю полноту мыслей и чувств Айи, и это не показалось ему противным, плохим, ненормальным. Ну, хорошо, показалось. Первые секунд пятнадцать, а затем он просто начал наслаждаться тем, что его любят. Любят? Шульдих поёрзал на неуютном подоконнике. Он не помнил, что хоть кто-нибудь его когда либо любил. Сложно вообще любить телепата. Ещё сложнее - телепата-ребёнка. Ещё в детстве ему доставались косые взгляды и шёпот "да он ненормальный!". А всё потому, что пока он был маленький, он просто не умел, как сейчас закрываться от чужих мыслей, а это так тяжело. Это тяжело, когда в голове уйма голосов, все они говорят разное, кому-то плохо, кто-то получил пятёрку, а кого-то отругал начальник, кто-то женится, а кто-то просто напевает популярный мотивчик. Сначала он непрерывно кричал, пытаясь заглушить голоса, потом впал в оцепенение, ему поставили диагноз шизофрения. Шульдих подозревал, что большинство людей с таким диагнозом, в частности детей, просто не могут объяснить, что слышат чужие мысли. Потом он научился закрываться от них, выстраивать свою стену, может быть, что-то вроде той, что прикрывают свои мысли Наги, Фарф и Брэд, только с другим эффектом, может и другую, он не копался так далеко в особенностях своего мозга. Айя вошёл и теперь стоял замерев у дверного косяка. Так же спокоен, невозмутим. - Ты ненормальный, - бросил Шульдих, так и не придя в себя, так, больше для порядка. - Да. Я знаю, - он кивнул и эта странная штука в ухе, снова колыхнулась, - из всех парней Японии я выбрал одного рыжего немца. Я знаю. Ненормальный. Но прости. Я ничего не могу поделать. Шульдих подавленно молчал, он не находил слов впервые в жизни. А что сказать, когда вот так просто, другой парень тебе признаётся в любви и не просто парень, а можно сказать заклятый друг? - Извини ещё раз. Я просто хочу, чтобы ты знал. Шульдих откинул волосы с лица и с вызовом посмотрел на говорившего, ничего, главное не показывать, что ты удивлён, огорошен, что раньше ни разу даже не смог поймать и капли того чувства, что сейчас Айя просто выливал на него ушатами. Только вот, кажется, тот не правильно понял этот вызов, потому что решительно пересёк комнату и стал рядом. - Не... Дальнейшее рыжий так и не смог озвучить. Он вообще чуть не отключился, потому что никто, никогда в жизни, так ласково не обнимал его и так не целовал. Так упоительно долго, сладко, горячо. Поцелуй можно было сравнить с кофе с коньяком, сильный, пьянящий, будоражащий кровь, согревающий. А потом, Айя оттолкнул его и как ни в чём не бывало сказал: - Извини, - затем развернулся и ушёл. Ушёл. Шульдих на всякий случай потрогал голову, а может его сегодня его по голове ударили, а всё это - бред? Шишек нет, ссадин тоже, и, зараза, спина болит. Он бросился на кровать, обхватив голову, да что же за день сегодня такой! Он и не знал, что этот день был первой трещинкой в изломе его жизни.
И. Ефремова: Все его шмотки в крови, ему оставили какую-то рубаху, чёрт, по фиг. Хоть в мешок закутаться, только бы свалить отсюда, а он ещё прохлаждался, позволил себе не бороться со слабостью и задремать. Идиот, идиот. Шульдих примерился - второй этаж, ерунда - и прыгнул вниз. Куда они поставили машину? Только не в гараж, только не в..., хорошо! Вот она! Придурки, а ключи оставили, чтобы спёрли его машинку? Одно слово - благочестивые Вайс. К чёрту, всех к чёрту. Измученный Шульдих еле дотащился до гостиничного номера и наконец-то плюхнулся в СВОЮ постель, надеясь всё же урвать у отступающей ночи ещё хоть часик сна. Не тут-то было, в дверь затарабанили и голосок Наги пропищал: - Тебя хочет видеть качо. Просит зайти в его номер. - А до утра, твой качо подождать не может? - прошипел рыжий, кляня Кроуфорда и Наги. - Значит не может. Пришлось снова выползать из постели, судорожно одеваться и плестись к сбрендившему шефу. Полумрак в комнате, раскаживающий по ней Кроуфорд и гадкое поблёскивание его очков, не предвещало ничего хорошего. Шульдих всеми силами пытался держаться прямо, однако рана давала о себе знать, болезненно ныла и пригибала его к земле. Кроуфорд остановился напротив. - И что ты мне скажешь? Шульдих развёл руками, мол, даже не знаю с чего начать. - Не хочешь говорить? Ну что ж, скажу я. Ты вернулся довольный и счастливый с любовной встречи. Очень мило, поздравляю. Только небольшая проблемка, твой любовник - наш враг! Слова хлестали незаслуженно больно, наверное, так же больно как и тонкий стёк, что Кроуфорд держал в руки и равномерно постукивал по другой. - Что за... что за херню ты несёшь? - Шульдих пытался собраться с мыслями, чёрт, у Кроуфорда опять какое-то помутнение его предвидческих способностей. - Ну, ладно, помог я им. Ну, так, от скуки. Они наши задницы пару раз спасали, просто и бескорыстно. Наги тогда помог Хидаке, ну и я тоже. Просто так. Брэд, у тебя какие-то проблемы? По идее, Кроуфорд должен был сказать что-то типа "проблемы у тебя", а затем успокоиться, но то, что сказал он, не лезло ни в какие ворота. - Раздевайся! - Что? - Шульдих даже поднял руку к уху, решив, что ослышался. - Снимай рубашку. Ну! Всё ещё не понимая, ни черта не понимая, он стянул с себя рубашку. Кроуфорд не дал полностью от неё избавиться, а скрутил ею за спиной руки рыжего. Шульдих был растерян, слишком растерян, поэтому когда Кроуфорд встал перед ним и замахнулся стёком, даже позорно ойкнул от боли. Красная полоса от удара, чуть выше левого соска отметила кожу. Кроуфорд стоял напротив, тяжело дыша: - Убирайся! Шульдих всё-так же стоял на месте, разве чуть больше согнувшись. - Убирайся с глаз моих! Вон! Шульдих начал пытаться выдернуть руки из дурацки закрученной рубашки. Молча. Ни черта не понимая. - Вон я сказал! Иди к своему любовничку! Наконец узел рубашки поддался, Шульдих устало кинул её на пол, повернулся и поплёлся из номера. Вслед расталось недоумённое: - А это ещё что такое? "Наверное, ему не понравилось, что кровь попала на пол", - вяло подумал рыжий, соображая, что делать дальше. От резких движений снова пошла кровь и повязка съехала, да ещё этот позорный рубец на груди саднил. Идти можно было в свой номер и попытаться остановить кровь или нет, кто умел наносить раны, верно, умел их и исцелять, поэтому Шульдих повернулся и пошёл в обратном направлении, к номеру Фарфарелло. Хоть перевяжет. Кроуфорд вёл себя как ни в чём не бывало, собирал их всех вместе, они обсуждали какие-то дела. Шульдих и не знал, что они вышли на того, кто договаривался о встрече с журналистом и передал ему деньги. Оказывается современные технологии до чего только не дошли, по электронному адресу можно узнать расположение компьютера, если только тот, кто им пользуется не знает различных умных компьютерных штучек. Абонент ящика не знал. Равно как и то, кто дал ему эту информацию, получил он её аналогично - по электронной почте. Стало ясно, что, сколько ни копай, можно натыкаться на бессчетное количество подставных лиц и ящиков. Яснее не стало, кому же спонадобилось обнародование существования Шварц. А потом стало снова не до этого, им предложили возможность заработать. Хорошо заработать, на другое Кроуфорд не был ориентирован. Их попросили о деликатном деле, крайне деликатном - обеспечить безопасность на сутки, одного близкого друга премьер-министра. Всё бы ничего, но этим другом оказалась молоденькая женщина и Шульдих фыркнул, вспомнив Мопассана и его "Милого друга". Им честно сообщили, что ещё одна группа привлечена к охране этого "близкого друга" и просили сотрудничать и помогать друг другу во всём. - Там будут они, - сказал Кроуфорд, морщась, словно кто-то встал ему на ногу. - Они - это кто-то из "Эсцет"? - уточнил Наги. - Они - это Вайс. Шульдих поёжился и искоса взглянул на шефа - тот сидел подобравшись, словно кошка перед прыжком. Да, конечно, он как всегда всё знает, всё предвидит и точно знает, с кем им придётся работать. Он всегда всё знает, но какого чёрта, тогда он.... Он опустил голову на сложенные руки, забыть, забыть позор того вечера. Это был загородный дом, очень богатый загородный дом, Шульдих с удовольствием побродил по комнатам, обставленным по-европейски, молодая особа, которую нужно было охранять, тоже оказалась европейкой, точнее англичанкой. Существуют два классических типа английских леди, первый это, конечно, всем известная миссис Смит, костястая особа, с лошадиным лицом, зубами, словно костяшки домино и командирским голосом, второй же, скорее что-то вроде мисс Найтингейл, нежная девушка, с золотистыми волосами, лёгким румянцем на свежей, словно персик коже. Знакомая премьер-министра оказалась англичанкой второго типа, молоденькая девушка, изящная и лёгкая, словно пёрышко. Шульдих неприминул заглянуть в мысли девицы и тут же узнал, что она действительно друг главы государства, более того, она была монашкой ордена Марии Разящей. Он впервые слышал о таком, но мало ли существует на свете орденов, члены которых позволяют дурить себе головы! - Зачем вы так, - мягко сказала девушка. - Что, простите? Вам помочь? Сопровождать вас в ваши апартаменты? Шульдих своим нахальством попытался прикрыть замешательство, он никогда не сталкивался с другими телепатами, не работающими на "Эсцет", а тут какая-то англичанка, со странными связями в Японии. Девушка грустно покачала головой. - Спасибо. Я доберусь сама. И мне больно, что приходится прибегать к помощи таких заблудших овец как вы. Но я верю, что наш Господь Всемогущий и Мать его и её воплощение Мария Разящая, откроют вам глаза и вернут вас на путь истинный, - с этими словами она развернулась и исчезла за дверью, неслышно, словно мышка. - Что, получил проповедь? Наги, словно киндерсюрприз выскочил неизвестно откуда. - Вайс тоже уже на месте, суетятся, проверяют подступы к вилле. Говорят, что им поступило известие, что возможно будет нападение. Брэд сердится, говорит, что так оно и есть. Шульдих, сейчас не время ухлёстывать за девушками. Телепат нервно передёрнул плечами, дожил, вот тебе проповеди не только от соблазнительных девушек, но и от школьников. Интересно, кому спонадобилась эта... монахиня. Премьер-министр попросил присмотреть за девушкой сутки, а потом, она покинет страну и кто-то будет её сопровождать. И вот, именно на эти сутки приходится какое-то нападение на девицу, а Кроуфорд, со своим даром оракула, опять в пролёте. Какой прок от дара, который не можешь взять под контроль и пользоваться когда нужно и предвидеть на какой угодно срок, так рассжудал Шульдих, спускаясь на первый этаж. Телепатом быть проще - мысли ты слышишь всегда, если ты их не слышишь - значит, вокруг все умерли.
И. Ефремова: Вилла была в осаде. Первые часа два они все ощущали движение за воротами, в кустах. Айя попытался командовать, но Кроуфорд прервал этот полёт инициативы и сам занялся расстановкой сил. Оми и Наги были посланы наверх к девушке, Оми занял позицию у дверей комнаты, Наги остался в комнате и был как бы последним рубежом, который не всякий, ой не всякий, сможет пройти. Сам Брэд, прихватив с собой Шульдиха, занял позицию на лестнице. Фарфарелло был отослан в холл, а Вайс были размещены по всему периметру первого этажа. Странно, но Вайс покорно, без лишних слов, возражений, восприняли смену лидера, лишь Оми попытался что-то пискнуть, но под тяжёлым взглядом Кроуфорда сник и слегка спрятался за Кена. Шульдих поймал себя на том, что пытается поймать взгляд Айи, тот был совершенно равнодушен. Мысли - пусты, заняты подготовкой в возможной стычке. "Как ему это удаётся? - спросил себя телепат. - За всё время нашего "знакомства" я ни разу не почувствовал, что он так относится ко мне. Что он... любит меня. Вот и сейчас - ничего". Кроуфорд наградил его очередным недобрым взглядом и Шульдих почувствовал себя без вины виноватым. - Шеф, какие-то проблемы? Брэд издал звук, приблизительно напоминающий "ие", что, насколько помнил Шульдих, по-японски, было "нет". Даже шефство японизируется, рыжий вздохнул и, насколько позволяла лестничная площадка, удобно устроился. Ждать пришлось недолго. Вторжение началось словно по команде, а может так оно и было. Шульдих резко вскочил на ноги, когда услышал гортанный крик Фарфарелло. "Вот уж кто веселится", - проскочила мысль, а дальше рассуждать было некогда, потому что сверху раздался чей-то вопль. Шульдих бросился на выручку Наги, впрочем, зря он это сделал, потому что тут же чуть не получил дротик в грудь от Оми, да и вообще, Наоэ хороший мальчик, сам уже со всем справился - сильнейший поток воздуха сбросил приставные лестницы нападавших, а их самих отправил метров за триста от дома. Конечно же, Кроуфорд всё предвидел, он идеально расставил всех по ключевым позициям и неважно, что Вайс досталась вся чёрная работа по охране первого этажа, а соответственно по отбитию первой волны нападавших. Странные это были наёмники, в балахонах, точно в рясах, без какой-либо защиты на теле, ни бронежилетов, ни хотя бы чего-нибудь более плотного, чем ткань их балахонов. "Монахов ныне развелось, - некстати подумал Шульдих, оставаясь верным себе и своему извечному сарказму, - кому сейчас хорошо, так это Фарфу, от души, наверное, мстит Богу." Мыслишки нападавших были просты - убить всех, поэтому телепату удалось натравить друг на друга три пары и теперь, элегантно отмахиваясь от вторгавшихся в его пространство нападавших, он любовался как эти пары сражались друг с другом. Ну вот, пары стало две, значит освободившемуся монаху, срочно надо подыскать половинку, Шульдих хмыкнул и направил того на следующую жертву. Наверху пару раз зазвенела тетива Оми, но больше никому не удавалось прорвать оборону. Трупы лежали тут и там, а поток этих психов всё не иссякал, они, словно берсеркеры или словно стая бродячих собак, бросались и бросались в наступление. Шульдих потёр лоб, даже голова разболелась от этих тупых "убить! убить!", нападавшие больше напоминали зомби по настойчивости и оголтелости, чем обычных людей. Снова раздался гортанный вопль Фарфарелло и телепат бросил взгляд вниз, в холл. У Фарфа всё было чудно, он издавал воинственный клич, счастливый, словно индеец перед скальпированием. Однако, всё было не так гладко, Шульдих увидел теснимого тремя нападавшими Айю, а сзади него ещё одного "монаха", который был достаточно близко и заносил над головой дубину для удара. Так как вся эта живописная группа находилась почти под лестницей, то Шульдих, не затрудняя себя мыслительным процессом, просто прыгнул вниз и свалился на типа с дубиной. Айя взмахнул катаной, поражая врага, и вслед за блеском стали, Шульдих поймал благодарный взгляд. Нападение закончилось почти так же как и началось, они заранее почувствовали, что вот-вот полчища "монахов" иссякнут. Так и случилось, последний достался элегантному Йоджи и тот, взмахнув удавкой, прервал земное существование маньяка. Шульдих оглядел поле боя и ему слегка стало не по себе, кругом трупы, в некоторых местах просто не пройти, они лежат по три-пять штук, загораживая проход, кровь не везде впиталась в паркет и ковры и стояла лужицами, её сладковатый запах провоцировал тошноту. - До рассвета осталось менее двух часов. Думаю, нам не стоит трогаться отсюда, даме придётся остаться пока здесь. За ней подъедут только к половине девятого утра, - сказал Кроуфорд, - мы пока продолжаем её охранять. Ровно до половины девятого. Вайс сидели в холле, устало привалившись к стене. Кен, морщась, потирал раненое плечо, Оми, которому позволили наконец спуститься, как всегда скакал вокруг друзей, заглядывал им в лица и изображал помощь. Шульдих пожал плечами и посмотрел на Кроуфорда: - Чёрт побери, Брэд, мне кажется, эта дама представляет опасность и для нас. Не надо быть провидцем или телепатом, чтобы заметить, что она смотрит на нас как на гремучих змей, в то время как им, - кивок в сторону Вайс, - готова чуть ли не ноги мыть. Мне кажется, она и её орден как-нибудь найдут для нас время и тогда, - Шульдих снова пожал плечами, но на этот раз более выразительно. - Нет, - Кроуфорд был спокоен, - мы с нею больше не столкнемся. Их орден преследует другие цели. Может быть, они бы помешали "Эсцет", будь розенкрейцеры сейчас в силе, однако, организация занята своим восстановлением и не факт, что это ей удастся. Мы же, как отдельная группа не представляем особого интереса для ордена Марии Разящей. Кроме того, нам заплатили неплохие деньги и на них, ты, можешь продолжать захламлять свою комнату образцами портновского искусства, а так же, пойти на ближайший автосалон и поменять надоевшую тебе машину. У тебя даже останутся деньги на твоего, - тут Брэд змеино глянул поверх очков, - и на твоего любовника. Шульдих откинул волосы назад, посмотрел на свои разбитые в суматохе солнечные очки, вздохнул, уронил на пол и аккуратно раздавил их каблуком. Какого чёрта оправдываться, если тебе всё равно не верят, а кроме того, в последнее время, он стал ловить себя на том, что ему очень хотелось, чтобы такой же человек как Айя, такой же сильный духом, смог оценить его и любить. Айя это так, Айя не из его лагеря, а вот если бы тот же самый Брэд понял бы его, сказал бы что уважает и..и... любит, в этом же, пожалуй, нет ничего плохого. Шульдих нервно сглотнул, вот чёрт, срочно нужно будет оттянуться сегодня, с ветерком прокатиться, найти девчонку или двух и на всю ночь где-нибудь зависнуть. И всё-таки, может быть поэтому он побоялся противоречить Кроуфорду и так слепо ему подчинился, потому что хотел сделать что-то, что бы тому понравилось?
И. Ефремова: Оттянуться ему не дали. Когда англичанка уехала, Кроуфорд тут же нашёл всем дела, в частности самого Шульдиха отправил везти Наги по какому-то поручению. Наоэ был горд и светился словно новенький доллар, а телепат был зол, потому что его отправили словно какого-то мальчишку на побегушках, как будто такси нельзя было заказать. Полдня мотаний по городу за рулём, дали о себе знать и днём, часа в два, Шульдих отправился спать. В пять он пообедал и только хотел было сбежать из гостиницы, как снова был пойман Кроуфордом и направлен в банк, обналичивать чек. Как вип-клиенту, ему удалось провести время с комфортом, на мягких диванах, в комнате с кондиционером, за выпивкой и с сигарой. Однако, ввиду размера получаемой суммы, пришлось на этих диванах просидеть час, пока всё проверялось и перепроверялось. Шульдих попытался было поторопить процесс, плотно угнездившись в мозгах у всех клерков, однако, это чуть было не привело к ещё большей задержке, так как телепат был слабо знаком с принципами работы банков, поэтому, пришлось всё оставить как есть и терпеливо ждать. Миновав все пробки и вернувшись к половине восьмого в гостиницу, он снова был готов сбежать, но его опять перехватил Кроуфорд, всё так же невозмутимо поблёскивая стёклами очков, он сказал: - Освободишься - зайдёшь ко мне. У дверей номера Брэда, он остановился и вскинул руку, чтобы постучать костяшками, но в последний момент передумал и так и замер. Может быть не стоит заходить, может ослушаться? Рука решительно сжалась и он постучал. Когда Шульдих вошёл, Кроуфорд стоял к нему спиной и смотрел в окно, заложив руки за спину и он даже не подумал оборачиваться, чтобы приветствовать вошедшего. Шульдих стоял и ждал, поняв, что в ногах правды нет, он прошёл и плюхнулся на диванчик. Тишина начала уже резать уши, когда наконец-то Кроуфорд не оборачиваясь сказал: - Что ж, кажется, тебе нравится не подчиняться мне как лидеру, более того, тебе всё так же нравится помогать нашим недругам. Телепат фыркнул, опять двадцать пять, то же самое, и не надоело Брэду нести всякую ерунду. Кроуфорду однако это фырканье не понравилось, он резко обернулся: - Ты смеёшься? Тебе смешно? Ах вот как. Мне кажется, что когда кто-то не выполняет сказанного, то следует наказать провинившегося. Шульдих вздрогнул, поднялся и направился к дверям: - Извини, я не знаю, что с тобой творится в последнее время, но мне надоело перетирать одну и ту же тему. Чао, меня заждались девушки этого города. Кроуфорд не дал ему далеко уйти, один уверенный бросок и Шульдих оказался повержен на пол. - Ты с ума сошёл? - попытался он найти логическое объяснение выкрутасам шефа. Встать ему не дали, Брэд уверенно придавил его к полу, в голове пролетела мысль: "Да, действительно, сопротивляться оракулу - это как бить кулаком в стену, всегда получишь хороший блок, да ещё и добавят". Несмотря на бессмысленность положения, Шульдих отчаянно пытался вырваться из хватки шефа, ему даже, резким движением, почти удалось сбить очки у того с носа, но к сожалению, на общем ходе драки это никак не отразилось. Кроуфорд прижимая тело Шульдиха, спокойно начал стягивать с него пиджак, расстёгивать рубашку, телепат заметался, разум никак не хотел принять, что сопротивление бесполезно. - Перестань! Меня бесят эти набивания себе цену! Можно подумать, в тренировочных лагерях розенкрейцеров ты в крикет играл. Ну! Шульдих дёрнулся, он даже руками повести не мог, Брэд заломил их у него над головой, а сам навалился на него всей массой. - Пусти, придурок! - попытался воззвать к разуму рыжий. - Пусти! Я не знаю ничего о тренировочных базах, но пусти меня, извращенец! Не смотря на трагичность и нелепость положения, Шульдиху было всё же немного смешно, ну надо же, шеф тоже японизировался и теперь домогался до него. Стоп! Ещё раз. До-мо-га-лся до него. Стало душно, как-то неуютно, ведь всё это не так. Правда же, всё это не так? Это только Айя извращенец. Кроуфорд, вышедший из терпения, перестал расстёгивать рубашку, а просто дёрнул, отрывая пуговицы. Одна рука у телепата освободилась и он попытался отвесить хорошенький хук в челюсть, но снова удар не достиг цели. Это была уже не драка, Шульдих хоть и запоздало, но всё же это понял, да и как не понять, когда одежда на нём изодрана так, словно он побывал в лапах уссурийского тигра, а Брэд неожиданно нежно дотрагивается губами до его соска. Больше рыжий, решил себе не врать и дальше уже сопротивлялся для порядка. Это было так нежно и жестоко одновременно, губы ласкали, а руки наказывали, прижимая его к полу, причиняя боль. И всё-таки это было насилие, Шульдих до конца не мог свыкнуться с мыслью, что Кроуфорд хоть и парень, но хочет его. Но ведь прошлой ночью, он же сам думал о том, что неплохо было бы, если не Айя его любил, а.. а Брэд. Совершенно неважно, что член его вот-вот раздерёт штаных к чёртовой бабушке, неважно, что он уже почти стонет, не важно, что он сам хотел этого, важно только то, что он парень и Кроуфорд тоже! Нет и ещё раз нет! Брюки Шульдиха отлетели в сторону, но это позволило ему выдраться из хватки Брэда и метнуться к дверям, однако мысль о том, что он будет вынужден выскочить и пробежать по коридору в одних трусах, заставила его запнуться на долю секунды, чем неприминул воспользоваться оракул. - Прекрати! Смешно уже! Ты должен мне подчиниться! Ну! Вспомни, чему тебя учили! - Пошёл к чёрту, - процедил сквозь зубы Шульдих, - чё-ё-ёрт, да убери ты лапы от моей задницы! - Вот как! Значит, Айе ты её подставляешь, а мне не рад? Шульдих растерялся, а Кроуфорд, воспользовавшись оцепенением, потащил его в другую комнату, к кровати. Один щелчок и руки Шульдиха скованы наручниками, теперь даже крайне призрачная надежда переиграть оракула пропала. Кроуфорд больше не церемонится и награждает его полновесными оплеухами, голова рыжего дёргается и он затихает. Он молча терпит всё и лишь когда торжествующий Кроуфорд, раздвинув его ягодицы проникает в него, он прикусывает губу до крови. Он никогда не испытывал подобного унижения и боли, но при этом, его пугало то, что тело испытывало возбуждение, которое и боль не смогла погасить. Кроуфорд кончил и лежал рядом с ним, поглаживая всё ещё стоящий член Шульдиха, потом, словно в благодарность наклонился над ним и принялся облизывать его, это было слишком невероятно и классно, Шульдих всё же не сдержался и застонал. Наверное, утро существует для того, чтобы для того, чтобы подчеркнуть унижение и усилить мучения, но раннее утро - поможет всё это скрыть. Шульдих поднял голову от подушки и покосился на Брэда, тот спал спокойно, уткнувшись носом в сгиб локтя, утомившись от беспокойного ночного соседа. За окном серела невыразительная полоска городского рассвета, он прикинул и решил, что сейчас где-то четыре утра, что ж, самое время смыться, чтобы никто не видел. Передвигаться было, скажем так, не больно, но неприятно, тело ныло, напоминая о прошедшем. - Тебя кто-то отпускал? Шульдих был застигнут в тот момент, когда натягивал с трудом найденные брюки и на одной ноге скакал к двери. - Н-нет. Кроуфорд смотрел на него взглядом змеи, гипнотизирующей жертву, даже без очков, его взгляд ни в коей мере, нельзя было назвать беззащитным, как у большинства очкариков. - Вернись. Шульдих покорно уронил брюки и направился к постели, гадая, что же заставляет его вот так подчиняться. Может то, что Брэд привстал и так нежно обнял его, поцеловал, словно это не он вчера укрощал его, объезжал словно мустанга. Это очень глупо, он ведёт себя глупо и то, что они делают очень глупо. Рука Кроуфорда сначала поглаживала его ягодицы, а затем один палец начал раздвигать их и проникать внутрь, терзая измученный анус. Шульдих дёрнулся: - Больно. Не надо, - впрочем, не особо надеясь, что к нему прислушаются. Однако, Кроуфорд послушался, но опрокинул рыжего на живот, а затем, словно в насмешку спросил: - А так, нет? - и принялся языком повторять те же действия. Шульдих застонал, нет, что ни говори, он тоже японизируется и становится извращенцем, ему это начинает всё больше и больше нравится!
И. Ефремова: Нет, в самом деле, какого чёрта он делает? Шульдих сидел на скамеечке в Центральном парке и рассеянно смотрел перед собой. Он спит с Кроуфордом. Он спит с парнем. Он спит с человеком, который его фактически изнасиловал. Но, тем не менее - он с ним спит и более того, ему это нравится. Тут мысли Шульдиха поползли совершенно в другую сторону, он вспомнил как сегодня сам, под прикрытием ночи, пробрался в номер Кроуфорда и как тот был недоволен этим, однако, через десять минут сменил гнев на милость. Усилием воли телепат отогнал от себя воспоминания и снова принялся размышлять на тему их отношений, которые были очень странными. Брэд был до сих пор уверен, что их с Айей что-то связывало и хотя, его удалось убедить, что он у Шульдиха первый, всё же какой-то неприятный осадок оставался. А потом, эти странные печальные взгляды, которые бросал на него Кроуфорд и какие-то странные разговоры о том, что это всё ненадолго и скоро закончится. Шульдих уверял, что останется с Брэдом до конца если не жизни, то этого года точно, но оракул качал головой и что-то шептал про себя, словно повторяя заученный урок. Да и сами отношения начались, ну, не очень удачно, тут Шульдих поёжился, вспоминая тяжёлую руку Брэда, прошло восемь дней, а синяки всё ещё не собирались исчезать. Кроуфорд тогда говорил, что хочет его наказать и с тех пор, телепат старался нарваться на "наказание". Два дня назад, они почти повторили их первую ночь, правда, с разницей в том, что он позволил себя приковать наручниками добровольно и Кроуфорд был более изобретателен и нежен, чем в первый раз. Шульдих снова поймал себя на пикантных воспоминаниях, нда, вот кто бы ему сказал пару месяцев назад, что он будет с парнем, ни за что бы не поверил. - У нас романтический вечер? Кроуфорд пожал плечами, отодвинул стул, жестом приглашая присаживаться. - Если хочешь, называй это так. Я назову это - прощальный вечер. Теперь очередь Шульдиха была пожать плечами, что ж, если шефа опять клинит - это надолго, тем более, что обстановка к спорам не располагала - стол с кружевной скатертью, уставленный блюдами, вино, свечи, как есть романтический ужин. - Присядешь? - Брэд так и стоял, придерживая спинку стула. Шульдих сел, надеясь, что и Кроуфорд сделает то же, однако тот продолжал стоять у него за спиной. - А может, и ты наконец-то сядешь? - поинтересовался рыжий, ёрзая на стуле. - Нет, - Кроуфорд улыбнулся, неразжимая губ, - я буду прислуживать тебе, вина? - Нет-нет, я вовсе не хочу, чтобы ты суетился, я хочу, чтобы ты сел напротив и мы бы вместе выпили вина. А потом...потом... потом мы что-нибудь придумали бы. Кроуфорд подошёл вплотную к Шульдиху и обнял его за шею, наклонился и губами коснулся его уха, телепат запрокинул голову и свою очередь постарался укусить любовника в шею. Через пять минут встрёпанный Кроуфорд выдрался из объятий Шульдиха и буркнул: - Извини, у меня немного другой план. Этим мы займёмся несколько позже. Ага? Телепат соблазнительно улыбнулся, гадая, что за планы у шефства, но возражать не стал, планы так планы, а руководству следует подчиняться, а то... накажет. Брэд был очень мил, вечер был просто, ну... ну сказочный, Шульдих оценил все его старания быть милым и нежным. Когда он уже засыпал, Брэд наклонился над ним и чуть коснулся губами его виска, а затем по очереди каждого закрытого века. "Чёрт, сейчас я даже циником не могу быть, я похож на млеющую девицу, но он так мил", - успел подумать он, прежде чем окончательно провалился в сон. Шульдих на своём веку успел испытать множество странных пробуждений, но это ни шло ни в какое сравнение с предыдущими - он лежал на жёстком полу, в каком-то заброшенном здании, голый, связанный, отчего-то мерзко воняло бензином и было очень холодно. - Э-эй, - неуверенно крикнул он в темноту. - Э-эй! Где я? Что случилось? Брэд? Темнота словно расступилась, когда появился Кроуфорд. Шульдих задёргался в путах. - Брэд, меня это возбуждает, но всё же не настолько, чтобы согреться, я замёрз! Развяжи и отдай мои шмотки. Кроуфорд спокоен как всегда, спокоен как хирург перед операцией и память Шульдиха услужливо подсовывает ему те моменты, когда Брэд был скажем так, просто неистов, спокойствия не было и в помине. - Скоро будет жарко. Шульдих широко раскрывает глаза - в руках у Брэда канистра, содержимое которой он начинает разливать вокруг, не забывая усердно окатить и самого телепата. Ужасный запах усиливается, над ухом щёлкает зажигалка и Шульдих понимает, что всё это не эротическая фантазия, не пикантное приключение, это вполне настоящие бензин и огонь. - Брэд! Брэд, что это? Голос срывается, сложно вот такому беззащитному, связанному, изображать из себя непоколебимого героя. Телепат никогда не переживал такого ужаса, даже тогда, в тот вечер, когда Кроуфорд насиловал его, тогда - это был какой-то ненастоящий ужас, ведь по сути, он был согласен, но сейчас он жить хотел! - Брэд! За что? Почему? Почему ты меня ненавидишь? Почему хочешь моей смерти? Горло пересохло, тело болело от врезавшихся верёвок, а вокруг уже запылало пламя. Шульдих уткнулся в связанные руки и заплакал. - Ты ещё спрашиваешь? - оракул опустился на одно колено. - Я спасаю тебя. Спасаю от бесчестья. Это было глупо с твоей стороны, ты же должен знать, что я предвидел этот ход событий, я предвидел, что ты сдашь нас журналистам, только не знаю, зачем ты это сделал. Я спасаю тебя, смерть в огне издревле считалась искуплением. Я люблю тебя, Шу, люблю и хочу скрыть твой позор. Шульдих встрепенулся, это было просто невероятно, слишком абсурдно, чтобы быть правдой и слишком сладко - Кроуфорд никогда не говорил, что любит его. - Нет, Брэд! Пожалуйста, поверь мне! Я не знаю, что предвидел ты, но я не закладывал нас журналистам! Чёрт, да я хотел это сделать, понимаешь для веселья. Мне скучно было, Брэд. - слова перемежались рыданиями, он начал задыхаться от клубов дыма, но продолжал. - Поверь мне. Я просто подумал, как было бы весело, если бы про нас узнали и тогда бы мы уж точно засуетились. Но я только думал об этом! Я ничего не делал, Брэд! Ты должен мне поверить, даже если твой дар говорит обратное! Если ты правда любишь - поверь! Шульдих понял что кричит в пустоту, в огненное зарево, Кроуфорд ушёл и теперь, кажется, самое время подвести финальную черту, закрыть глаза и сделать так, чтобы перед глазами пробежало кино о всей его жизни. Это ведь не сложно, его жизнь проста: годы детства, не согретые хоть каплей любви и заботы, клиника для шизофреников, спецшкола, побег из неё и встреча с человеком, увидевшим его способности, тренировочные базы "Эсцет", поездка в Америку, возвращение, снова базы, Кроуфорд. Он открыл глаза и снова крикнул в никуда: - Брэд! Брэ-э-эд! А потом, Шульдих поверил в чудеса, потому что из пламени выскочил Кроуфорд и бросился к нему. - Прости меня, - он упал на колени возле рыжего и начал развязывать его. - Прости, я был слишком уверен в своём даре, а не в своём любимом. Верёвки врезались в распухшее тело и не поддавались, Кроуфорд бросил это бесперспективное занятие и просто закинул связанного Шульдиха себе на плечо, а затем бросился сквозь огонь.
И. Ефремова: Они сидели в каком-то глухом переулке и Шульдих дрожал крупной дрожью, хотя Брэд обнимал его мокрое от бензина тело. - Прости. К телепату вернулся весь его оптимизм и он подумал, что кажется, на текущий момент это самое востребованное слово в лексиконе любовника. Кроуфорд опомнился, стянул с себя пиджак и замотал в него Шульдиха. - И что теперь делать? - свой голос рыжий слышал словно сквозь одеяло. - Проберёмся в гостиницу. "Я не это имел в виду", - отрешенно подумал Шульдих, осторожно шевеля саднящими от снятых верёвок и пролитого бензина конечностями. В гостинице рыжий пришёл в себя уже настолько, что после ванны, завернувшись в халат и растянувшись на диване, он закурил сигарету, с сожалением осмотрел опалённые локоны своей неотразимой причёски и достаточно нахально потребовал объяснений, в душе всё же опасаясь их не получить. Брэд сидел рядом, поникший и небывало податливый и разговор начал совершенно не с того. "Помнишь как я спрашивал, что же ты делал в тренировочных лагерях "Эсцет"? Я был уверен, что ты прошёл ту же дрессировку, что и я. Дрессировку, иначе не назвать, полное подавление воли, безоговорочное выполнение всех приказов тренера. Я думал, что я у тебя не первый, ведь если тренер хотел тебя, ты обязан был подчиниться. Я даже и не задумывался, что воспитатели у всех были разные. Поэтому, прости ещё раз. Я не знаю, как объяснить тебе, что случилось сегодня. Такое со мной случается всего третий раз в жизни. Третий раз, когда линии пересекаются. Я называю их просто - линии судьбы. Как оракул я вижу, что и когда должно произойти, вижу как это происходит. Но иногда существуют равно вероятные возможности и тогда я бессилен предсказать исход событий, это не самое плохое, я просто пользуюсь своим даром как бы на короткие периоды времени, и могу предвидеть на пять-десять минут вперёд, на минуту. Самое неприятное, когда эти равно вероятные линии пересекаются и уже не понять, какая из них настоящая. Я повторюсь, это всего третий случай. Я не буду говорить, не имею права, о других своих ошибках, я расскажу тебе, что я видел. По этой ошибочной линии выходило так - ты зачем-то передал данные о нас журналистам, а сам сошёлся с Вайсс, с Айей. Шульдих, прости, я так ревновал, я хотел убить этого мерзавца, ведь я, я любил тебя давно, но не имел права говорить о своей любви, а тут этот Айя и твоя измена нашему делу. Я решил, что ты будешь моим. Но недолго. Потом, я принял решение убить тебя, чтобы спасти от позора, который ты навлёкал на себя своим предательством. Вот так". Брэд вскинул голову на Шульдиха, подошедшего к нему. - Всё, что я сделал - я сделал лишь потому, что люблю тебя и если я тебе об этом не говорил раньше, то нахожу в себе мужество признаться тебе в этом сейчас. Шульдих взял его за подбородок и потянул, вынуждая встать. - Что ж, нет худа без добра, зато я услышал, что ты меня любишь, а иначе - чёрта с два ты бы признался. Однако знаешь, я решил - тебя всё же нужно наказать. За отсутствие веры в своих людей. С этими словами Шульдих запустил пальцы под его ремень. - Думаю, мне, в качестве разрядки не помечает пара-тройка укрепляющих физических упражнений. Он начал толкать Брэда по направлению к спальне, по пути решая, стоит ли воспользоваться наручниками или просто уговорить его быть "снизу". Шульдих был почти счастлив, между ними теперь не было никаких недомолвок, недоговорок, Брэд даже плюнул на все приличия и они вдвоём поехали на уик-энд в пансионат с горячими ключами, любимым местом отдыха японцев. Шульдих даже брюзжать не стал из-за места отдыха, хотя, ему было бы больше по душе вообще свалить из Японии, куда-нибудь в Италию или Францию и нежиться на горячем песочке, на солнышке. Фарфарелло было глубоко наплевать на всё, а вот Наги вёл себя так, словно ревновал. "Нет, ну вы подумайте! Эта мелочь, что - влюблена в Брэда? Ну так он мой! - не без злорадства думал Шульдих, в очередной раз натыкаясь на мрачный, ревнивый взгляд Наоэ. - Да мне теперь, пожалуй, совсем не скучно!" На самом деле Шульдих просто не замечал, что вокруг всё было то же самое, те же люди, они то же самое делали, так же разговаривали, но всё это затмевало присутствие Кроуфорда рядом с ним. Они были вместе почти всё время, теперь Брэд не имел никаких секретов от телепата, более того, он делился с ним планами, Шульдиху было откровенно наплевать на всё, но он таял от того, что ему наконец-то доверяли. "Чёрт, веду себя как девица, - несколько раз пенял себе он, - как тупая влюблённая девица". Но всё равно тут же забывал о самокритике и бросался в объятия Кроуфорда действительно как глупенькая девчонка. До конца счастливым ему мешало быть какое-то неприятное чувство ожидания, что-то словно висело в воздухе, состояние было как перед грозой - вот-вот раздасться удар грома, сверкнёт молния и тогда начнётся. Что начнётся - не ясно. Он не делился своими ощущениями с Брэдом, видя как спокоен тот, что ж, если он чего-то опять не предвидит - хорошо, нечего его волновать, а если предвидит - тем более, значит знает, что всё будет в порядке. Но когда напряжение становилось совсем невыносимым, он пускался в старые, привычные походы по ночному Токио, снова начинал искать приключений. Кроуфорд не возражал, что было странно для его частно-собственнических замашек. Шульдих решил, что Брэд его понимает и позволяет таким образом снять стресс, в конце-концов, все люди, даже те, которые паранормы. Он хихикнул над своей удачной, как он посчитал, шуткой, и свернул в глухой переулок, там, за баком с мусором таилась дверца в закрытый клуб. Раньше Шульдих там никогда не бывал, потому что в основном, объектом его ухаживаний были девушки, но теперь ему захотелось попробовать как это - спать с мужчиной-который-не-Брэд. Клуб был очень закрытый и очень японский, на входе с него тут же содрали обувь, а через комнату ещё и пиджак. Прислуживали ему молодые, смазливые мальчики в кимоно, они беспрестанно кланялись, чем вогнали Шульдиха в зевоту. "Если так пойдёт и дальше, - размышлял он, - смотаюсь-ка я лучше отсюда во что-нибудь более европейское, надоело, кланяются как болванчики". Его усадили, сунули в руки пиалу с тёплым саке, один мальчик подсел рядом с ним и нежно поглаживал по колену, а ещё один взял в руки некий музыкальный инструмент и принялся выдавать звуки, которые с трудом можно было посчитать песней. "Ах, чёрт, они же копируют поведение гейш, точь-в-точь как те девочки, к которым я запёрся в первые дни пребывания в Токио", - Шульдиха сначала это забавляло, но мяукающие звуки "песни" вскоре стали невыносимыми и он, выплеснув саке, решительно встал и направился к выходу. Тут же дорогу ему преградил маленький человечек с масляными глазками, парадокс будь то европеец или азиат, но любителя "клубнички" всегда выдаёт этот непередаваемо липкий взгляд. - Господин недоволен? Господин хочет ещё мальчиков? Шульдих отстранил его, однако человечек был упрям и совершенно не обидчив. - Если господин хочет, мы можем провести господина в другое место.
И. Ефремова: "Другое место" оказалось всё тем же клубом, но вход был с другой стороны и это была полная противоположность виденного. Здесь преобладали кислотные цвета, музыка стучащая в барабанные перепонки, мальчики, но не в кимоно, а в полном их отсутствии. Шульдих оживлённо завертел головой, выбирая столик поудобнее, шест поближе, мальчика посмазливее, вот это его стихия. - С вами хотят поговорить. Шульдих приподнял бровь и принялся разглядывать говорившего. Это был пожилой важный японец, в очках, с прилизанной головой, он гораздо более к месту смотрелся бы на той половине, где пили тёплое сакэ и мальчики изображали гейш. Он скользнул по его мыслям и поднял вторую бровь. - Вы хозяин этого клуба? Сам хозяин клуба кланяется мне и работает у кого-то на побегушках? Японец смутился, но взял себя в руки. - Да, меня попросили вас пригласить для беседы. Это очень уважаемые люди, это мои друзья. Не соблаговолите ли пройти за мной? Телепат прикинул, что ж, интересно кто гоняет такого важного дядьку - на них стоило посмотреть. Прошли они недалеко, вовсе не в отдельный кабинет, как рассчитывал Шульдих, решивший, что для конфиденциальных разговоров нужно общаться в тишине. Такой же столик, на нём выпивка, сигареты, компания - четыре мужика и одна девица. Шульдих тут же уставился на неё - красотка! Блондинка, этакая Мерилин, только разве что более вульгарная, хотя, куда уж вульгарнее. Он сначала решил, что девица сопровождает кого-то из четверых, но его пригласили сесть как раз напротив её, а она призывно замахала ручкой с кучей блестящих и наверное, гремучих браслетов. - Мистер Шульдих, приятно вас видеть. А мы хотели бы с вами пообщаться и, если возможно, подружиться. Блондинка тянула слова, словно жвачку. Телепат осторожно стал читать её мысль - поток дружелюбия и ещё раз дружелюбия. "Идиоту ясно, что-то здесь не так", - буркнул под нос Шульдих, а вслух сказал: - Детка, тебя саму-то не тошнит от собственного сахара? Каждый из четырёх дёрнулся и напрягся, какая синхронность! блондинка же засмеялась. - Ой, ну мистер Шульдих, вы ведь и впрямь такой забавник как про вас говорили. Рыжий растерялся, сначала ему показалось, что это американка, так же тянет слова, как ребёнок-даун, но теперь в её голосе слышались явственные следы кокни (прим. авт. - английский простонародный, как у Хагрида в ГП). - Рад, что нравлюсь, - он решил не менять тактику. - Ну так что надо? Блондинка опёрлась подбородочком на кокетливо поставленную на локоток руку и начала петь дальше: - А мы хотим с вами сотрудничать. У вас такие таланты, что прямо жалко, что ваша крыша рухнула. Раз у вас её нет, давайте вы на нас поработаете, а? Шульдих ощутил лёгкое головокружение, однако в панику впадать не собирался. - Окей, детка. Всё круто, но с чего ты решила, что у нас была крыша и что она нам нужна? Кроме того, хотите сотрудничать - пообщайтесь с малым, которого зовут Брэд Кроуфорд. Думаю он разберёт ваше предложение и сможет назначить цену. С этими словами он встал, помахал рукой и хотел уйти, но не тут-то было. - Сядь, фигляр несчастный! - это вскочил один из четырёх, этого-то уж Шульдих вынести не смог. Он представил себе, что мозги этого несчастного - боксёрская груша и вот в этот момент, он ударяет по ней рукой в огромной перчатке. Жертва тут же осела и застонала, словно от нестерпимой боли. Блондинка захлопала в ладоши: - Класс! Мне нравится! Я думаю - мы подружимся. - А я думаю - вряд ли, - отмахнулся телепат и не оглядываясь пошёл прочь. Вслед ему раздалось: - Я надеюсь, вам понравились публикации в газетах и начинающаяся мировая известность? Они сидели в сборе, всё в том же гостиничном зале для совещаний. Наги облизал губы и посмотрел на оракула, словно спрашивая взглядом, не врёт ли Шульдих и что им ещё ожидать от этой жизни. - Это они подкидывали материал журналистам, они! Теперь понятно зачем, что-то вроде шантажа - вы работаете на нас, а мы молчим о том, что знаем кто вы такие. Чёрт! - Шульдих ударил кулаком по ладони. - Что делать? Убить их всех? Мы даже не знаем кто они, что это за блондиночка. Фарфарелло кровожадно заулыбался при слове "убить", но Кроуфорд и ухом не повёл. - У нас другой план. Шульдих, мы сохраняем спокойствие не смотря ни на что. Вот так-то. Они, видишь ли, только начали собирать вокруг себя паранормов и даже не уверены, что у них что-то получится. Действут на свой страх и риск. Противопоставить нашей мощи они ничего не смогут, только грубую физическую силу. Наги влюблённо смотрел на шефа, запоминая каждое слово, словно от него потребуют его цитировать. Фарфарелло разочарованно опустил голову, а у Шульдиха кошки заскребли на душе, он чувствовал - темнит Брэд. - Так что ты предлагаешь? - Ничего, - Кроуфорд повернулся к нему и очки блеснули, отразив свет ламп. - Живём как раньше жили. С одной разнице - больше не ищем утечки информации, так как знаем откуда она. Наги встрепенулся: - Нет, мы же не знаем откуда им известны подробности о нас. Мы должны выявить утечку! Телепат потрепал мальчика по голове, с удовольствием чувствуя его раздражение: - Эй, расслабься, "Эсцет" распалась, мало ли какие ещё документы поменяли хозяина. Ладно, Брэд, поужинаем вместе? Наги злобно сверкнул глазами и молча вышел. - Ну? - Угу. Брэд всегда говорил, что легкомыслие, вот что его погубит, с этим Шульдих был согласен на все сто, однако, никогда не грузился по этому поводу - погубит так погубит, чего жалеть-то. Ну и что же, что он любит вот так ночами бродить один, не будет же он бояться собственной лунной тени и сидеть дома, а выходить на улицу только днём, смешно, право. Ха-ха, очень смешно, особенно когда из подворотни на тебя набрасываются, наносят удар по голове и упавшего без чувств куда-то уносят. Шульдих осторожно потёр шишку на затылке - с голубиное яйцо, не меньше и огляделся. Да-а, апартаменты не фонтан, окна заколочены досками, сквозь них пробивается жалкий лунный свет, такое ощущение, что это дом с привидениями. Кряхтя он встал и защёлкал зажигалкой, в надежде, что сможет более подробно всё рассмотреть. Это не дом с привидениями, это какая-то заброшенная гостиница, вон бар, который открывался, если опустить монетку, вот ванная комната с расползшимися от старости полотенцами с эмблемой. Шульдих крайне осторожно пробежался по мыслям где-то неподалёку присутствующих людей и содрогнулся - им было известно, что их с Брэдом что-то связывало и теперь его использовали как приманку. Ладно, скорее всего, это не первый этаж, значит люди сидят на первом и уйти ему придётся через окно. На всякий случай он подёргал дверь - заперта. Что ж, осталось окно. Методично он принялся отрывать доски от окна, но всё это было слишком громко, потому что в коридоре за дверью Шульдих услышал шаги. Хорошо, скоро узнаем кто чего стоит, телепат нехорошо ухмыльнулся. Вошедший и понять-то ничего не успел как на него обрушился поток мыслей, навязывающих чужую волю. - Сколько вас? - быстро спросил Шульдих и недожидаясь ответа мотнул головой. - Понятно. Много, чёрт подери. Делом техники было связать несопротивляющуюся жертву и засунуть ей кляп. Шульдих одёрнул помятый пиджак и выглянул в коридор - чисто. Кажется все внизу, так, значит лестницей не следует пользоваться в том направлении, а вот чердак скорее всего пуст. Через чердак выбраться на крышу через пожарный люк плёвое дело. Он осторожно выскользнул в коридор и неслышными кошачьими шагами прокрался к заветной лестнице, осталось зайти за угол и....
И. Ефремова: Шульдих чувствовал, что его бесцеремонно трясут, а затем окачивают холодной водой. - Эй, пни его покрепче, чего цацкаешься. Удар в рёбра заставил его болезненно застонать. Как же так, ведь ещё немного и он был бы на свободе! Почему он не слышал никого за углом, ни одной мыслишки? - Эй, рыжий! Он разлепил глаза и с трудом сфокусировал взгляд - перед ним стояла та самая блондиночка, нахально улыбаясь, а рядом с ней какой-то хмырь. Шульдих дёрнулся - что-то зазвенело, он удивлённо поднёс к глазам руку, закованную в длинную цепь, ещё раз дёрнулся и понял, что прикован к стене. Блондиночка всё улыбалась и улыбалась, словно это была бог весть какая классная шутка, наконец выдала: - Вау, классно смотришься, так мужественно. Берт, - это хмырю, - сфоткай его, - и снова Шульдиху - Мы отошлём твоё мужественное фото твоему, как это, мм, бойфренду, думаю он оценит и захочет с нами поговорить. Шульдих сцепил зубы и попытался прочитать их мысли - ничего, пустота. Он занервничал, люди живы, здоровы, стоят перед ним, а он не может прочесть ни единой мыслишки. Блондинка правильно истолковав его гримасу захихикала и он подумал о том, что создаёт же Господь животных с таким отвратительным смехом. - Не старайся, красавчик, мы о себе позаботились, о себе и о твоей причёске. - и снова ха-ха-ха. Он провёл рукой по голове, всё ещё не понимая причины веселья и, о ужас, выяснил, что его волосы острижены как попало, а на висках закреплены какие-то клеммы. Автоматически он принялся их сдирать, но неожиданно получил крайне болезненный удар током. - Эй, милок, поаккуратнее, это мы подстраховались, если ты надумаешь нам голову морочить, ты ведь это умеешь. Шульдих застонал от бессильной злости, ну надо же так попасться, прав был Брэд, прав, легкомыслие опасная штука. Прошло три дня, сложно было их отсчитать, он был прикован в каком-то подвале, где и окон-то нормальных не было, так, высоко под потолком какие-то кошачьи лазы. Три дня его кормили какой-то гадостью, хорошо хоть вода была чистая и её было вволю. На четвёртый явилась разъярённая блондинка со своей свитой. - А твой парень не хочет по-хорошему! Плевал он на тебя, не нужен говорит. Хорошо же, блеф это хорошо. Я сама классно блефую, когда в карты играю. Кивок и Шульдиху утянули цепь так, что он не могу шевелить руками, вцепились в остатки когда-то роскошной рыжей гривы так, чтобы голова была запрокинута. - Окей, котик, твой дружочек блефует, потому что думает, что мы блефуем, а мы серьёзны как никогда. Я, пожалуй, оставлю тебя с моими друзьями, они с тобой поговорят, - тут она подмигнула, - побеседуйте между вами, мальчиками. Она помахала ручкой, послала кокетливый воздушный поцелуй и вышла. Шульдиху стало нехорошо, три мужика смотрели на него оценивающе, словно рассчитывали, с чего начать. Тот, что держал его за волосы, наклонился и провёл языком по щеке, Шульдиха передёрнуло от отвращения. - Ну, что, красавчик, тебе члены нравятся? Сейчас посмотрим как ты их любишь. Телепат отчаянно сопротивлялся, насколько ему позволяли цепи, но всё было как слону дробина. Одежду с него содрали с треском и он вспомнил их первый раз с Брэдом, тогда он тоже сопротивлялся, но как-то не по-настоящему. Нет, он сопротивлялся отчаянно, но он словно хотел чтобы так всё и было, чтобы Брэд был настойчивее, а теперь его единственным желанием было, чтобы этот дурной сон прекратился. Его кидают на пол, разводят ноги и он задыхается в крике боли и ярости. Теперь он потерял счёт дням, он считал теперь минуты, одну за одной. Он считал минуты когда его насиловали, считал минуты когда он просто валялся на голом полу, просто считал минуты. Ему никогда не было так плохо, он всегда умудрялся выйти сухим из воды, всегда был на коне, всегда его выручала его паранормальная способность и что теперь? Он валяется в подвале, связанный, со странным прибором на голове, который глушит волны мозга и при попытке снять, бьёт током, к нему приходят по несколько раз на дню и насилуют, насилуют. Всё тело болит, просто распадается на части, весь в синяках от постоянных побоев, видел бы его Кроуфорд. Блондиночка заходила пару раз, всё такая же злая и орала: "Не нужен ты ему, вот как, он так и сказал - делайте, что хотите! Плевал он на тебя!" Шульдих не верил, он знал, что Брэд его любит и не скажет такого, наверное, эта дура путает, Брэд такого сказать не мог. Он ждал, что Кроуфорд придёт, убьёт всех и спасёт его. Наверное, он скоро придёт, вот сейчас пролетит эта долгая минута, потом ещё одна, а потом придёт Брэд. Блондинка кусала губы, они были такие яркие и пунцовые вовсе не из-за помады. Вот ведь лажа, всё было продумано, ей оказали доверие её боссы, она обладала информацией, методами как склонить на свою сторону многих нормальных людей, но эта группа паранормальных не хотела с нею сотрудничать, а это было так важно заставить их работать с нею на её боссов. Наманикюренные коготки воткнулись в ладошку, но боли она не чувствовала. Всё шло по плану, сначала она должна была поджечь соломенную крышу над головой, а потом благородно затушить пожар, она так и поступила - раскрутила всю цепочку с журналистами, заставила паранормов хорошенько потрястись, а потом благородно предложила работать на себя. Но не тут-то было, они отказались да ещё так, словно не боялись никого на свете. Ну, допустим, не боится только дурак, а эти явно боялись, но сделали хорошую мину при плохой игре. Пришлось срочно импровизировать, ведь она-то была уверена в успехе, тогда и пришла в голову идея выкрасть этого рыженького красавчика, когда ей показали фотографии, где эти голубки милуются, благо, что ещё на родине, её снабдили аппаратом, подавляющим мысле-волны, так что телепат был нестрашен, его и выкрали. Больше всего её нервировал тип, который предвидит будущее, слишком уж он спокоен и ему совершенно всё равно, что с его любовником. Ему уже не раз присылали фото того, как поживает его дружок, назначали встречи, а он не приходил на них, а если и появлялся, то откровенно смеялся над ними и посылал. Не может она проиграть, не может, она никогда не проигрывала. Хорошо, тогда кому-то придётся несладко, когда в газетах появится очень точное описание этой группы, а так же, точный адрес их местопроживания. Потом они сами приползут, как миленькие, сами будут умолять, чтобы она их взяла под своё крылышко. Она довольно качнула головой и наконец-то приступила к обеду, доставленному в номер. Мммм, рыба, эти японцы прикольно готовят рыбу. Крепкие зубы красотки обгладывали очередную рыбью косточку, как вдруг она проскочила в горло и воткнулась. Блондинка стала задыхаться и попыталась позвать на помощь телохранителя, сидевшего в соседней комнате. Кость плотно перекрыла дыхательные пути и словно по чьему-то приказу вонзилась ещё глубже, так, что изо рта хлынула кровь. - Ну что, Наги, успешно? Мальчик улыбнулся: - Да, всё легко и просто. Думаю, не следует заказывать речную рыбу, в ней слишком много костей. Кроуфорд улыбнулся: - Что ж, спасибо за помощь, хотя ты и не очень любишь Шульдиха. Наги нахмурился. - Я могу его не любить, могу ненавидеть, но он, - тут мальчик запнулся, - он такой же как и я, мы не просто люди, поэтому я считаю своим долгом помочь ему. Шульдих слышал беспокойные шаги за дверью и громкие споры. Если прислушаться то выходило, что от него хотят избавиться. - ... не знаем, что с ним делать ... она не говорила... - Эта сучка думала, что слишком умна ... - Выкинуть его ... но подальше ... нам убийство не нужно. - ... иначе не выберемся из страны. Он сжался в комочек и снова вернулся к привычному занятию - нужно считать минуты, следить как они тянутся. А потом придёт Брэд. Но пришёл не Брэд, а один из охранявших, он грубо сгрёб узника в охапку и вытащил на улицу. Дальше его замотали в мешок, засунули в кузов грузовичка (тут Шульдих совершенно некстати вспомнил фургончик Вайс с цветами) и куда-то повезли. Ехали недолго, а потом - бац, его выкинули из кузова, развернулись и уехали. Он лежал не думая ни о чём, ни об этом чуде избавления, ни о том, что он может замёрзнуть, если не будет двигаться. - Вот он! Скорее сюда! Странно, откуда здесь голос Наги, маленького Наги, который ревнует и завидует ему? Чьи-то тёплые руки обнимают его и он понимает, что здесь не только голос, здесь сам Наги, целиком и полностью. - Шульдих... Брэд, Брэд рядом, так долгожданный Брэд.
И. Ефремова: - Не смей меня кормить с ложечки, маленький мерзавец! Наги смущённо уронил ложку в бульон и растерянно посмотрел на Фарфарелло. С тех пор как они спасли Шульдиха прошло всего двое суток, а он опять командует как ни в чём не бывало. То есть, мальчик понимал, что на самом деле, Шульдиху вовсе не так хорошо, как он стремится продемонстрировать, но ведь и у него терпение не железное, не может он баловать больного и не отвечать на все его оскорбления. Фарфарелло по-своему истолковав взгляд, подошёл, зачерпнул ложечку бульона и тоже сунул её под нос Шульдиху. - Ну как же вы меня достали! Отстаньте от меня! Шульдих нырнул под одеяло и свернулся калачиком, надоели, прыгают вокруг как клуши около цыплёнка. Да, он отвратительно себя чувствует, простите, но за два дня не восстановишь силы, которые подрывались в течении почти месяца, он пытается состроить жизнерадостную физиономию, но не может долго держать на лице эту маску. И ещё... Брэд... Шульдих выглянул из-под одеяла, чтобы убедиться, что эти двое ушли. Брэд вёл себя странно, он был там, когда они нашли его, Шульдих попытался узнать как так получилось, но Кроуфорд сказал, что все вопросы позже, что всё хорошо и всё, никаких объяснений. Он приходил, садился возле его кровати, брал его руку в свою и молчал. Ну почему они не могут быть нормальной парой? Вечно между ними тайны и недоговорки. Он провёл рукой по подровненным волосам и тяжело вздохнул, да-а, после общения с теми бандюганами он сам себе напоминал жалкое существо, ладно, вот он поваляется в постели ещё пару деньков, а там примется за активные действия, хватит разлёживаться. Дождь моросил целый день и останавливаться не собирался, однако, настроение Шульдиху это совершенно не портило, он уютно устроился рядом с Брэдом на диванчике и потягивал горячий пунш. Они сидели, наслаждаясь компанией друг друга, изредка обмениваясь поцелуем или просто нежным взглядом, Шульдих был почти счастлив. Всё прошло, рядом с ним Брэд, что ещё нужно. - Слушай, может, конечно и не нужно сейчас об этом вспоминать, но я хочу сказать, в общем, когда я был там, когда мне было плохо, я всё время думал о тебе и ждал, когда ты придёшь. Ну, знаешь, как принцесса ждёт своего принца-спасителя и всё такое. Я думал, что ещё чуток, дверь откроется и войдёшь ты. Это мне помогло, я надеялся. Брэд обнял его и признался: - Я знаю, что ты ждал, но я не мог прийти тебе на помощь, иначе это привело бы к тому, что нам пришлось бы признать своё поражение и прийти на поклон к этой девице. Мы бы потеряли лицо. Шульдих растерялся. - То есть, ты специально выжидал подходящего случая, чтобы прикончить её, но так, чтобы комар носа не подточил? - Да, да, я знал, что тебе несладко, но я всё это предвидел и знал, что ты с честью всё вынесешь, останешься невредимым. Шульдих подумал, что ослышался, ему стало трудно дышать, но он снова повторил: - Ты ВСЁ предвидел? Всё это? То есть, ты знал, что мне приходится несладко. Брэд, ты не представляешь, насколько хреново мне было! Меня избивали, насиловали, а я, я держался только надеждой, что ты придёшь, а сейчас ты говоришь, что зря я это делал, только потому, что ты всё рассчитал и не торопился мне на помощь? Ты хотел сохранить достоинство или как это ещё называется? Кроуфорд несколько растерянно посмотрел на любовника, он совершенно не понимал, почему тот вдруг резко оказался на грани истерики. - Послушай, это был как раз тот случай, когда линии могли вот-вот пересечься и перед нами стояло две реальности, та, в которой мы работаем на эту девку и её непонятных боссов, только потому, что я сломя голову бросаюсь выручать тебя и та, нынешняя, в которой мы покончили с ней. Я всё предвидел и принял правильное решение. Шульдих вскочил, его начало трясти, он не мог поверить, что тот, кто клялся ему в вечной любви, был порою жесток, только чтобы быть с ним, вот так просто ВСЁ РАССЧИТАЛ и не попробовал даже изменить будущее. Его губы дрожали и он пытался сказать хоть что-то, но подступившие к горлу рыдания душили его. - Шу, пойми, я ведь ответственнен за Наги и Фарфарелло, если бы я мог, я бы конечно рискнул, ведь судьбу всегда можно изменить, но я не имел права, - начал было Кроуфорд. - Да, конечно, ты прав, - просипел рыжий, ясно осознавая, как теперь они далеки друг от друга. Брэд подошёл к нему и положил руку на плечо: - Но теперь всё хорошо, мы все вместе. Хочешь, мы уедем из Японии, ведь тебе здесь так надоело. Шульдих покачал головой, на глаза наворачивались слёзы, в горле першило, он никогда не думал, что его вот так вот расчётливо предадут, он нашёл силы в себе сказать: - Всё нормально, Брэд. Нормально. Ты прав, ты очень ответственный человек. Он вышел из номера и пошёл куда глаза глядят, не чувствуя совершенно ничего, как будто все чувства отмерли или их никогда не было. Ему было ни весело, ни грустно, ни холодно, ни одиноко, ему было просто никак. Он спустился в холл гостиницы, постоял, потом вышел и поднял руку, останавливая первое попавшееся такси. - Ты куда? Оказывается Кроуфорд шёл за ним. Шульдих выдавил улыбку. - Не знаю. Пойду, погуляю. А дождь всё лил и лил, стекал по стёклам очков Кроуфорда, волосы Шульдиха из рыжих стали каштановыми, дождю не было дела, что сейчас телепат чувствовал себя преданным. Его предали очень расчётливо и это был ни кто-нибудь, а тот самый, кто недавно признавался в любви и дарил ласки и поцелуи, может быть поэтому, обида невыносимо давила на грудь, не давая сделать вздох. - Шульдих, что с тобой? В глазах внимание, соболезнование, забота, но нет понимания того, что он сделал, он даже не знает, что сейчас сделает Шульдих, вот ирония судьбы, неужели опять эти линии, которые вечно пересекаются. Он наконец смог вздохнуть и расцепить зубы и сказать: - Прощай, Брэд. Такси не ехало, а почти плыло, по мокрым улицам, радио играло что-то попсовое, а таксист тихонько подпевал, поглядывая на зеркало заднего обзора - что-то уж его пассажир очень мрачен и серьёзен, не сказал куда везти, просто велел ехать вперёд, куда глаза глядят. Ему-то что, он поедет, у него щёлкает счётчик, ему тепло в машине, но вот пассажир весь промок, простынет, жалко, такой симпатичный мальчик, девушки будут рвать на себе волосы. - Господин, мне так и ехать прямо? Шульдих вздрогнул, он задумался, ушёл в себя и забыл, что едет куда-то в такси. - Д-да, просто... хотя постой, есть где-то здесь неподалёку, цветочный магазинчик, давай заглянем туда. Такси мигнуло фарами, развернулось и с рёвом рвануло по шоссе.
Lady_Rona : Да, тут Кроуфорд тот случай, когда его люби-не люби, а жить с ним нельзя))
Jojo: вот теперь линии у Кроуфорда в отношении Вайс пересеклись как надо - Шульдиху и Айе быть именно тем, кем он их видел :) спасибо за историю, я тоже всегда считала Шульдиха легкомысленным :)
Lady_Rona : Jojo Да. Но хорошо, что хоть в конце мозги включил)) (А надо было, сразу, как Кроуфорд его чуть не сжег)
И. Ефремова: Lady_Rona Lady_Rona пишет: Да, тут Кроуфорд тот случай, когда его люби-не люби, а жить с ним нельзя)) Извините, я немного не поняла, что вы этим хотите сказать :-/ Jojo ну здесь как бы скорее отсыл к тому, что Кроуфорд сам спровоцировал такое положение дел, то есть, всё было бы замечательно у них с Шульдихом, если бы не слишком прагматичный американский ум. Спасибо вам:) я очень старалась поделиться "своим" Шульдихом, его рыжелисостой раздолбайностью))
Lady_Rona : И. Ефремова Именно к тому, что и Вы : И. Ефремова пишет: ну здесь как бы скорее отсыл к тому, что Кроуфорд сам спровоцировал такое положение дел, то есть, всё было бы замечательно у них с Шульдихом, если бы не слишком прагматичный американский ум.
nati2501: И. Ефремова Чудесная вещь...спасибо... линии пересекаются...ломая при этом судьбы... На режиссере конечно главная отвественность и лавры победителя....а вот актер ...обязанный пройти через страх и боль и выйти к финалу почти опустошенным... мне очень жалко Шульдиха
И. Ефремова: Lady_Rona А. Да. nati2501 какой интересный анализ, но я совершенно не планировала, что фик будет воприниматься с такой точки зрения.
Lady_Rona : И. Ефремова И. Ефремова пишет: фик будет воприниматься с такой точки зрения. Почему? Вы отличный режиссер, и хотя Шульдиху было больно, зато теперь он сможет понять, кому стоит позволять быть с собой рядом, а кому-нет)) Да и при этом он остался в живых.
И. Ефремова: Lady_Rona вы знаете, авторским замыслом было просто исследование внутреннего мира этого рыжего:) А насколько мне это удалось даже не знаю. Честно говоря, я немного не понимаю комплиментов в режиссёрстве. )))
nati2501: И. Ефремова О режиссерах... в первую очередь я имела ввиду Кроуфорда)))
Black neko: И. Ефремова Извините, прочитать я еще не успела, только утащила, и сразу по ходу утаскивания возник вопрос - ну почему вы выкладываете такими маленькими кусочками такой большой объем текста? Ну, я бы поняла, если бы это были отдельные главы, но ведь нет. Ну можно же дробить текст на посты, размером по-больше. Ну, пожалуйста
И. Ефремова: Black neko ну, я не знаю, право. так получается. Потому что на больший объём ругается форум, что больше скольки-то знаков нельзя, вот я и особо не считаю, просто режу как рука возьмёт. Это плохо? :(
полная версия страницы