Форум » Общий раздел » "Things That Change", перевод, ГП/ДМ, NC-17, романс, ангст, МПРЕГ (Обновление от 13.11) » Ответить
"Things That Change", перевод, ГП/ДМ, NC-17, романс, ангст, МПРЕГ (Обновление от 13.11)
Leonessa: Название: THINGS THAT CHANGE Автор: Ociwen Переводчик: Leonessa Бета: Брошкина Гамма: Marta Рейтинг: NC-17 Пейринг: Гарри Поттер/Драко Малфой Жанр: Романс, ангст, Мпрег. Оригинал: http://eutychides.livejournal.com/292.html Саммари: После Хогвартса все меняется. Дисклаймер: Все принадлежит г-же Роулинг, фантазия Ociwen, мой только перевод. Разрешение на перевод получено.
Leonessa: Глава 1. Прочитав новости, он почувствовал себя опустошенным. Это вам не сова, не записка, не шепоток слухов. Это публикация в Ежедневном пророке. Нарцисса Малфой, 41 год, найдена мертвой в своем доме в… Дальше он читать не может. Газета падает ему под ноги, но он ничего не видит из-за слез. Они собираются в его глазах и капают, капают, капают. Он опускается на колени и застывает, только рыдания сотрясают грудь, и остается в этой позе пока ноги не сводит судорогой, и солнце не садится за лондонский горизонт. У него больше нет семьи. Он остался один. И виноват в этом только Поттер. * * * Зимние морозы усиливаются. В Лондоне необычайно холодно, снег лежит на тротуарах и на дорогах. Он все время мерзнет и чувствует пальцы ног и рук лишь тогда, когда в ванне есть горячая вода, что бывает не так часто. Он может чувствовать холод снаружи, а вот внутри он - мертв. Никто не прислал хотя бы записки с соболезнованиями, даже Снейп, который любил его мать, а еще больше отца. Драко не был глуп. Он слышал звуки из кабинета отца, когда Снейп навещал его. Когда вся их семья была вместе, и все были живы, и мать, отдавая распоряжения домовым эльфам о лучшем ужине с шоколадным пирогом на десерт, только потому, что он нравился Драко. На прошлой неделе он нашел в мусорном баке полусъеденный и засохший шоколадный пирог. Он держал его, глотая слюни и слыша, как урчит в животе, но не смог пересилить себя и съесть кусочек без Матери и Отца. Он все еще скрывается, ведь его все еще ищут. Он выходит на улицу лишь под покровом темноты, маскируясь или закрываясь капюшоном. Он слишком высок, чтобы изображать из себя ведьму, слишком прям, чтобы сойти за колдунью. Лишь иногда он использует заклинание разочарования, чтобы не посадить себе на хвост Министерство. Он отказывается выходить в маггловский Лондон, который может видеть из единственного, пыльного окна в своей квартире. В углу, под наколдованным матрасом, сложены галеоны из семейного хранилища. Он спит на деньгах, за которые невозможно купить жизнь его родителей, хотя бы на несколько минут. Тело матери, покончившей с собой на чердаке Малфой Мэнора, было найдено спустя неделю после самоубийства, тело отца выброшено в море на съедение рыбам. Их никто не оплакивает, никто, кроме него. - Я подвел нас, - шепчет он. Он постоянно твердит об этом. Semper familia, semper familia. Род Малфоев - один из самых старинных, и он клянется, что не позволит ему прерваться. - Я подвел всех нас, - шепчет он, когда однажды утром, подхваченная ветром выкинутая газета не попадает ему в лицо. Он запихивает ее в карман и торопится в свою квартиру, где прячется даже от соседей, которые никогда его не видели. Реклама была маленькой и простой, но слова ее были бальзамом для его израненной души. У нас есть то, что нужно вам – «Семейная Аптека Appuleanis», 993 Дрянная Аллея. Буквы слегка движутся внизу газетного листа, а затем исчезают. * * * Аптека находилась в одном из самых темных закоулков Дрянной Аллеи, рядом с ней расположилась ведьма, торгующая изделиями из человеческой печени, замаринованной в банках и сморщенных конечностей. Драко прячет лицо, сильнее натягивая капюшон. Ему нужно быть очень осторожным, чтобы не быть узнанным. За его голову могли назначить вознаграждение. Он боится. Дряблая старуха косится на него, как будто знает, зачем он здесь появился. Он ловит враждебные взгляды волшебников, оскаливших зубы - то ли настоящие, то ли нет, и начинает дрожать, несмотря на толстую шерстяную мантию, большую не по росту. Под мантией все тело покрывается холодным потом. Он входит в темную комнату, отделанную черным деревом от пола и до потолка. Кроме него, в магазине никого нет. Здесь не так уж много полок, на которых стоят склянки. Со стропил свисают пыльные пучки засушенных трав, покрытые грязной паутиной, которой сплошь затянуты углы. Помещение так густо пропитано запахом гнилой капусты, дымом от марихуаны и ладаном, что он закашлялся под капюшоном. За старинной бронзовой стойкой, покрытой плесенью, грязью и паутиной, мелькнула тень. - Я могу вам чем-нибудь помочь? – раздался каркающий голос. Драко огляделся, и почувствовал, как кто-то дернул его за мантию, он резко дернулся и увидел человека, похожего на Флитвика - морщинистого и маленького, отличающегося лишь сросшимися густыми бровями. - Я не знаю, - сказал он после долгой паузы. – Я ищу зелье… - Темное? – съязвил человек. – Вы, что, считаете, что я способен продавать что-то темное? - Я… - он не знал, почему пришел сюда. Возможно, от отчаяния, возможно, из-за надежды, возможно, ему требовалось что-то, чтобы хоть на несколько минут избавиться от боли из-за потери семьи. Теперь же, Драко подумал о причинах приведших его сюда и почувствовал озноб. Он презрительно усмехнулся, глядя на человека. - Я ошибся, - глухо говорит он и так резко поворачивается к двери, что взметнулись полы мантии. Однако человечек, быстро двигаясь, загородил дверной проем. Его мантия развевается вокруг него. Но маленький человек движется быстро и блокирует дверной проем. - О, нет, сэр, я думаю, что могу вам помочь, - говорит он. Коротышка улыбается во все лицо. Его глаза - бусинки, такие же яркие, как лондонский горизонт. Он умчался, зигзагами пробравшись в заднюю часть комнаты, и исчез за грязным красным барханным занавесом. Спустя минуту он, с торжествующим возгласом «Ага!», вернулся. Аптекарь встал за прилавок и поманил к себе Драко маленьким, почти как у ребенка, пальчиком. - Я считаю, - сказал он, опуская маленький пузырек, - это именно то, что вам нужно. Он приподнял половину своей густой брови и ободряюще посмотрел на Драко, убеждая его взять пузырек. Обернув руку полой мантии, Драко берет его, зная, что с ядами и Темными предметами надо работать в перчатках. И все же он стоит здесь, на Дрянной Аллее без необходимой ему пары. Он тщательно исследует пузырек. Тот не больше его мизинца. Тонкий и хрупкий, сделанный из самого темного алого стекла, с пыльной и грязной восковой темно-коричневой печатью. На маленьком ярлыке написано четким каллиграфическим почерком: Semimas fieri. - Что это? – спрашивает он. - Решение всех ваших проблем. Ваших семейных проблем, - отвечает человек. При этих словах кровь, кажется, схлынула с лица Драко. Он отводит взгляд от пузырька и ставит его на прилавок. Он не может этого знать. Это невозможно. - Я не могу взять его, - говорит он. Но человек уже исчез. Как и аптека. Он стоит посреди дорожки возле невысокого сугроба, наметенного у кирпичной стены. И посреди белого - алая капля. Он рукой дотрагивается до пузырька и вздрагивает, когда его кожа касается промерзшего стекла. Дома, смешивая зелье с остывшим чаем, он чувствует, как начинает заполняться его больная, опустошенная душа.
Vilandra: Leonessa маловато будет
Irma: Vilandra А там все главы почти такого же размера. Мне вот интересно, что за зелье хлопнул Малфой? И кто ему его выдал?
Талль: Leonessa начало интересное. Будем ждать продолжения.
Leah: Поднять что ли темку?
Leonessa: Глава 2. Паб, в который этим вечером решил зайти Гарри, был таким же теплым, как и Дырявый Котел, но выглядел обшарпанным и покосившимся. Он находился в глубине Диагон Аллеи. Гарри не раз на этой неделе был замечен в Дырявом Котле, и поэтому Рон предложил зайти в Клюв Летучий Мыши. Он ест чипсы с карри, и наблюдает, за перемещениями посетителей. Кажется, этот паб – довольно популярное место, хотя возможно, здесь так многолюдно из-за мороза на улице. Когда распахивается дверь, Гарри ловит взглядом очередной объект. Еда остыла, но сливочное пиво все еще приятно на вкус. Он допивает стакан и подает знак, чтобы принесли еще выпивки. Покрошив чипсы в карри для того, чтобы они лучше пропитались, Гарри ест их и радуется, что никто не обращает на него внимания. Правда, это продолжается не слишком долго. Кто-то тихо входит в кабинку, где он наслаждается одиночеством. Бармен приносит еще два стакана сливочного пива. Вошедший берет один, а второй пододвигает к Гарри. - Гарри Поттер? – спрашивает низкий голос. Гарри закрывает глаза и вздыхает. - А вы как думаете? Слышится приглушенный звон. Незнакомец хихикает. - Я так и думал… * * * Быть Аврором означает, кроме всего прочего, быть бдительным всегда и везде. Аврорская работа требует всегда иметь ясную голову. Но есть одна вещь, которая беспокоит Гарри уже в течение нескольких месяцев. Мысль об этом постоянно присутствует на задворках его сознания. Она там, пока он сидит в своем маленьком кабинете, регистрируя дела, она не покидает его, пока он идет домой, засунув руки в карманы плаща, шаркая ногами и загоняя осеннюю листву в лондонские водостоки. Он думает об этом, проходя мимо Клюва Летучей Мыши и когда входит в двери Дырявого Котла из маггловского Лондона. Иногда он думает об этом даже в Метрополитене. Та ночь… Он ничего не помнит о ней. Правда, он ничего не помнит и о том, как, разрушив последний хоркрукс, нанес поражение Волдеморту в сражении, в котором Невилл убил Беллатрикс Блэк, а Гермиона и Рон преследовали Питера Петтигрю до особняка Малфоев, где загнали его в угол для Гарри. Он не помнит этого, но у него есть друзья, они всегда могут рассказать о происшедшем, он видел их воспоминания в Думоотводе, такие же ужасные, как и их рассказы. Он в этом больше не нуждается. Ему больше не хочется вернуть эти воспоминания. Но та ночь, когда он однажды зашел в Клюв Летучей Мыши… Он ничего не помнит о ней. Он не придает этому значения, считая это не важным. У него уже были ночи, когда он напивался до потери памяти. Он достаточно взрослый, чтобы сожалеть о таком, но недостаточно, чтобы подобное не повторялось. Ему двадцать, он на пике жизни. Хорошая работа… лучшие перспективы в карьере. Прекрасная квартира в пригороде, достаточно респектабельном, но не забитом мамочками с колясками. Обычно он ужинает заказанными на дом блюдами мексиканской кухни, отчего потом мучается изжогой, по полночи крутясь под холодными скрученными простынями. * * * Когда Гарри снится секс, в его снах предстает женщина. Ее фигура размыта, поскольку его очки сползли и висят на кончике носа. Она будто сошла с картины Моне - кожа как слой масляной краски: бледной и неровно наложенной, где-то ее много, где-то мало, на щеках розовые пятна, кажется, что краски не просохли и все еще мягкие под его руками. Ее соски – прекрасные, маленькие и коричневые, словно написаны беличьей кистью. Она ездит на нем, подпрыгивая и вращая бедрами. Его член пульсирует у нее внутри. Он протягивает руки к ее складочкам, намереваясь доставить удовольствие и ей, но она отодвигает их, так что они оказываются на ее бедрах, массируя тонкую кожу ног. Она стройная, но весит пуд, а то и два. - Тебе это нравится? – шепчет она. – Тебе нравится быть во мне? Он никогда не отвечает, никогда. Он хочет, но вместе слов из него вырываются нечленораздельные стоны, когда она двигается или напрягает бедра, сжимая влагалище вокруг него. Его рубашка расстегнута, а ее руки исследуют его тело. Она кладет ладони на его грудь и опускается, опаляя дыханием его шею. Она никогда его не целует и не дает поцеловать ее. Он приподнимается к ней, но она смеется над ним, как-то низко и глумливо, иногда более глубоко и тихо. Единственное, что он когда-либо говорит, это «Почему я? Почему я?» Когда ему снятся такие сны, он просыпается возбужденный, чувствуя незабываемый аромат туберозы, кажется, он всегда присутствует в его мыслях. В горле пожар от буррито, во рту стоит вкус пережаренных бобов и дешевого лагерного пива, которое он постоянно держит в холодильнике. Первое что он делает это в туалет и склоняется над унитазом. * * * В начале декабря Гарри идет домой по своему обычному маршруту - он не любит аппарировать из Министерства сразу в свою квартиру. В каждый первый понедельник месяца он отправляется на Диагон Аллею, снимает в Гринготтсе проценты со своего вклада и покупает свежий номер журнала «Иллюстрированный Квиддич». Он лениво бредет домой, наглухо застегнувшись и натянув капюшон на глаза, и наслаждается своей прогулкой. Теперь, когда Темный Лорд не жаждет его крови, в его распоряжении весь мир. Он живет в полном одиночестве. Он может весь вечер смотреть футбол по телевизору или поужинать с Роном и Гермионой - у них двухкомнатная квартира в Девоне - но обычно он просто скучает. Рядом мелькает чья-то тень. Гарри моргает и отрывается от журнала. Вздохнув, он думает «Только бы не очередной фотограф». Нет, это не «хвост». «Хвосты» не ступают так тяжело и медленно. «Хвосты» не прячутся за мусорными баками. Они не носят таких широких толстых мантий, полы которых развеваются и хлещут их по лодыжкам. Гарри сует журнал в карман и бросается за незнакомцем, который пытается скрыться в закоулках между магазинами. Его мокрые от луж следы хорошо видны на крупных булыжниках мостовой, и этого более чем достаточно для Гарри. Размер ноги – больше среднего. Это наводит на мысль, что незнакомец – мужчина, а, разное расстояние между следами, подразумевает, что человек… шатается. Фигура преследуемого двигается медленно и он без труда догоняет ее. Все это наводит на мысль о Креббе и Гойле. Живы ли они еще? Он никогда не вспоминал о них, даже во время войны, но они вполне могли бы скрываться в закоулках Дрянной Аллеи. Преследование подозрительной личности, напоминает ему полевые занятия. Из-под кроссовок разлетаются в стороны брызги от луж. Гарри усмехается, чувствуя, как от стремительного бега сердце колотится в груди и быстрее течет кровь в венах. Это, вкупе с прохладным свежим ветром, бьющим в лицо, здорово бодрит. Он настигает незнакомца, но, только развернув его к себе, понимает, что ему попалась рыбка поважнее. Он на какое-то мгновение замирает, увидев перед собой торчащие в беспорядке мягкие белокурые волосы и широко распахнутые серые глаза. - Toxicodendrus! Гарри кричит, чувствуя, что тело словно сгорает в обжигающей зудящей сыпи, как лицо покрывается волдырями, которые он начинает яростно расчесывать, словно желая снять кожу. Он опускается на землю, постанывая и корчась, и пытается избавиться от одежды, чтобы содрать с себя эту сыпь о грубые камни, очистив, таким образом, свою кожу. Все его тело горит так, будто его кусают тысячи раздраженных муравьев. У него совершенно нет времени, чтобы сожалеть об упущенном Малфое, он думает лишь о том, как бы побыстрее попасть в Сент-Мунго и обложиться с ног до головы припарками.
Irma: Leonessa - Гарри Поттер? – спрашивает низкий голос. Гарри закрывает глаза и вздыхает. - А вы как думаете? Слышится приглушенный звон. Другой человек хихикает. - Я так и думал… О, наверняка тот же самый милый человек, что продал Малфою зелье. Интересно кто он? И что сделало то зелье? Хотя вот по этому вопросу варианты есть.
somebody: такое чувство, что Малфой уже беременный. подождем продолжения)
vesna: Leonessa пишет: Она стройная, но весит словно приличный камень, а то и два. Stone здесь это мера веса, а не камень (равна 14 фунтов) Фик очень хороший :-) Я его люблю, ну и пусть что МПРЕГ :-)
Брошкина: vesna пишет: Stone здесь это мера веса, а не камень (равна 14 фунтов) 1 стоун = 14 фунтов или 6,35 кг. Тогда либо девушка дистрофик, либо Поттер слабак.
vesna: Брошкина Брошкина пишет: 1 стоун = 14 фунтов или 6,35 кг. Тогда либо девушка дистрофик, либо Поттер слабак. Это уж автору виднее , но если весит. то это не камень, а стоун - мера веса. Драко не мог весить много. Он скрывался, голодал.. Поттер имел ввиду что он был очень легкий. Камни здесь ни при чем :-)))
Брошкина: vesna пишет: Это уж автору виднее , но если весит. то это не камень, а стоун - мера веса. Драко не мог весить много. Он скрывался, голодал.. Поттер имел ввиду что он был очень легкий. Камни здесь ни при чем :-))) Да, в этом есть логика. Лично я думала, что даже очень худой парень будет весить больше девушки. Спасибо за подсказку.
vesna: Брошкина пишет: Да, в этом есть логика. Это не логика. Это просто правильный перевод. Брошкина пишет: Спасибо за подсказку. Не за что. Фик хороший и перевод не плохой. Тем более обидны такие ляпы.
Leonessa: Глава 3. Через неделю целители выписывают Гарри из Сент-Мунго, и уже всю следующую неделю он проводит в архиве, засиживаясь там допоздна, прежде чем находит список всех домовладельцев на Диагон Аллее и еще десяти ближайших лондонских кварталов. Конечно, большинство из этих них – подозрительные личности, содержащие большое количество котов и располагающие большим количеством свободного времени, и лишь некоторые предоставляют ему имена своих арендаторов, когда Гарри показывает им аврорское удостоверение. Если бы он мог использовать на Диагон Аллее Карту Мародеров… Начиная с того момента, как Драко Малфоя заметили в Линкольншире в компании бледного черноволосого мужчины (Гарри-то знает, что это был Снейп), о блондине нет никаких записей ни в прошлом году, ни в нынешнем. У Министерства есть неясные приказы и требования, чтобы он предстал перед судом Визенгамота, но поскольку никто не знает, где он находится, да и жив ли еще, ничего не было предпринято. Теперь же Гарри это исправит. Ниффлер натягивает цепь, издавая при этом звуки, похожие на фыркание и поскуливание. Гарри вздыхает и тащит его за собой со словами: «Надеюсь, это именно то, что нужно». Ему пришлось потратить еще неделю на заполнение служебных форм, прежде чем Отдел Дополнительного Использования Волшебных Существ для Добрых Целей, состоящий из одной старой ведьмы, позволил ему взять ищейку Ниффлера. Он оказывается перед пустой стеной, в которой нет намека на дверь. Последние три помещения в этом заброшенном здании оказались совершенно бесполезными. Ведьма, которая грозилась заклинанием лишить его яиц, старик, спросивший, сколько у него было плиток шоколада (Гарри никогда не расскажет, что знает об этом) и девушка с ребенком на руках и еще одним прятавшемся за ее фартук малышом, которая сильно напомнила ему Дафни Гринграсс из Хогвартса (он очень надеется, что все-таки это не она). - Я не знаю, - говорит он Ниффлеру, который смотрит на него своими светлыми глазами. Он чертит в воздухе квадрат и бормочет заклинание. Квадрат отскакивает назад, пролетая в миллиметрах от его уха, и с грохотом скатывается вниз по лестнице. - Хорошо, - говорит он, - вижу, здесь есть защита. Он достает из кармана маленькое золотое колечко и дает его Ниффлеру. Тот подпрыгивает и зажимает его в пасти, словно собака свою кость. - Думаю, ты был прав. Он применяет сварочное заклятие и прорубает стену, оставляя не ровные края в проеме и клубы пыли в воздухе. Это грубая и утомительная работа, и он потеет до такой степени, что от соли начинает жечь глаза, но он все же вламывается внутрь комнаты. Это хороший знак. Но в следующее мгновение, услышав вопль ребенка, Гарри понимает, что это отнюдь не хороший знак. Вообще не хороший. Его сердце ухнуло куда-то вниз. И он пребывает в шоке от применения своих аврорских навыков в реальной жизни. Он проделал себе путь в квартиру бедной ведьмы, потому что думал… Повсюду кровь. Она и на дешевых коврах, и в щелях половых досок, только уже высохшего коричневого и еще какого-то темного цвета. В воздухе витает запах крови и дерьма. Гарри делает вздох, и это почти добивает его. Он смотрит на Ниффлера, сидящего на задних лапах и скулящего. Затем тот начинает шевелить своим огузком, как будто подтверждает что это… это место убийства. Гарри чувствует внутри себя холод. Он поднимает палочку и отпускает цепь. Он бросает вокруг квартиры заклинание щиты и заделывает отверстие в стене. Он, конечно, догадывается, что есть дверь, но она скрыта магией. Вполне возможно, что Темной. На свободе всегда есть преступники Магического мира, да в придачу к ним парочка Пожирателей Смерти. Амикус Кэрроуз, Рабастан Лестранж. И теперь, как понимает Гарри, к ним присоединился Драко Малфой. Он на цыпочках идет по квартире, следуя за кровавыми пятнами. Тело куда-то волокли. И, судя по запаху, Гарри подозревает, что это было не так давно. Сначала он обыскивает помещение глазами, а уже потом, как его учили на аврорских курсах, делает тихие шаги. Его пульс уже зашкаливает, а сердце тяжело стучит. Он не чувствует никакой суеты, как, говорят, происходит на первой полевой работе, и все же он почти напряжен. Крик ребенка становится громче. Гарри пытается не думать о его воплях, которые очень отличаются от тех звуков, что издает дочь Билла и Флер, когда остается одна. Неужели этот больной ублюдок похищает детей и мучает их? Внутри него все перевернулось. Зловоние, исходящее от крови, становится тяжелее. Пол скрипит под весом Гарри. Он приближается к закрытой двери. Кровавые пятна исчезают за дверным проемом. Гарри глубоко вздыхает и открывает дверь. * * * Ему сразу становиться очевидно, что именно здесь ублюдок держит тело. Голова Гарри кружится от тяжелого запаха дерьма, мочи, пота и крови, множества крови. Но, кроме этого, он ощущает еще что-то, что напоминает ему тальк, который лежит в ванной комнате в Норе. Именно здесь ублюдок держит и ребенка. Как только Гарри пинком открывает дверь, вопли, как ему кажется, становятся еще громче. - Чертов ублюдок! – кричит Гарри, влетая в комнату и… Он чуть не падает, споткнувшись об окровавленные простыни, разбросанные на полу. Малфой лежит на кровати, свернувшись калачиком в груде полотенец и окровавленных простыней, и в руках держит ребенка. Румяный младенец, составляющий полный контраст с бледным слизеринцем, быстро перебирает в воздухе красными ручонками. Пристальный взгляд Малфоя останавливается на Гарри. - Все-таки ты меня нашел, - говорит он медленно и апатично, практически так же, как если бы сидел на успокоительных лекарствах. Под его глазами отчетливо видны фиолетовые мешки. Он слегка меняет свое положение, чтобы рукой обнять завернутого в пеленки ребенка. - Ты, чертов ублюдок… У кого ты украл ребенка? – горячится Гарри. Он в одно мгновение оказывается перед Малфоем и направляет на него палочку. – Немедленно говори, или я вызову наряд авроров. Палочка, уткнувшаяся в горло блондина, кажется, не слишком его беспокоит. Вместо этого он начинает смеяться сквозь сухой осиплый кашель, срывающийся с его потрескавшихся губ. Он снова двигается, садясь чуть выше, и морщится. - Я все думал, сколько же времени понадобится Избранному, чтобы найти меня. Гарри сильнее тычет в Малфоя палочкой, чтобы стереть его усмешку. - Я пошлю этот чертов вызов подкреплению, если ты, Малфой, не передашь мне ребенка, чтобы я мог его вернуть родителям, которых ты убил. А затем происходит то, что не входит ни в какие рамки. Подсознательно Гарри ожидает, что Малфой сейчас скривит губу и мысленно произнесет заклинание, возможно, Accio, чтобы забрать его палочку, возможно, другое, которое заставит его отлететь к стене, а затем аппарирует, как в прошлый раз, когда Гарри столкнулся с ним. Жалость, которую он когда-то чувствовал к слизеринцу и которую сейчас затмевал гнев, внезапно встает на первое место, стоит ему только увидеть рыдания Малфоя. Он выпрямляется, ощущая, как колеблется его прежняя решимость при виде слез, текущих по бледному лицу Малфоя, шмыгающего носом, и рук, которые еще сильнее прижимают ребенка к груди. - Ладно… Малфой, давай заключим сделку. Ты отдаешь мне ребенка, а я не буду вызывать наряд авроров, - Гарри подходит еще ближе. - Она… моя, - хлюпает носом блондин. - Что? Его глаза уже покраснели от слез, текущих по щекам и подбородку. - Я сказал… она – моя. - Что? - Ребенок… Она – моя, Поттер, и… - Малфой икает, и ребенок начинает кричать еще громче. Малфой трясет его, но тот продолжает молотить ручками и вопить. Сверток материи на его груди шевелится еще сильнее, и он пытается успокоить его, шепча ему что-то, что Гарри не может разобрать. - Ты… - Гарри вертит головой, оглядывая всю в кровавых пятнах комнату. – Но… кто… с тобой? Ты, что, убил его мать? И, наконец, получает в ответ именно ту реакцию, что так долго ждал от Малфоя – тот поднимает на него взгляд, а его губы слегка изгибаются в ухмылке. - Ты так думаешь, не так ли, Поттер? - Я думаю, что ты должен явиться в Министерство с… - НЕТ! За спиной Гарри взрывается лампа. Он резко наклоняет голову, но все же мелкие осколки задевают его шею, и он тут же ощущает, как начинает покрываться бисеринками крови из ранок. Этот крик перекрывает даже вопли ребенка. Малфой что-то тихо бормочет младенцу, и Гарри снова чувствует себя не в своей тарелке. Он переминается с ноги на ногу. - Так он твой? – спрашивает он. – Тогда почему… почему повсюду кровь? Малфой снова поднимает на него взгляд и медленно моргает, он с большим трудом держит свои глаза открытыми. Он прекращает плакать, но всю еще всхлипывает. - А ты никак не можешь это объяснить? – он растягивает гласные, но на середине предложения его голос начинает хрипеть, и Гарри приходится напрячь слух, чтобы расслышать его. - О чем ты, Малфой? – говорит он, вздыхая. Если он повзрослел с того момента, как оставил Хогвартс, успел нанести поражение Волдеморту и получить работу, то Малфой ничем не занимался в это время. Кроме того, чтобы вызывать у Гарри жалость к нему. Слизеринец кладет ребенка рядом с собой на кровати. Затем скрещивает ноги под грудой одеял и на мгновение прикрывает глаза. Гарри видит пар, слетающий с губ Малфоя, да он и сам начинает уже замерзать. Он слышит, как за дверью, цокая когтями об пол, бродит по квартире Ниффлер. - Ты думаешь, что теперь кто-нибудь стал бы со мной спать? Боже, да я… чертов преступник, и весь мир об этом знает! Если ты еще не в курсе, Поттер, за мной охотится Министерство. Гарри воздерживается от комментария. - Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен прямо сейчас сообщить им о тебе? Глаза Малфоя устремляются к ребенку. Он проводит пальцами по одеялам, в которые он завернул младенца, а затем его потемневший и полный слез взгляд медленно возвращается к Гарри. - Она – это все, что у меня есть, Поттер, - шепчет он. – Она – вся моя семья… Пожалуйста… Гарри подходит к нему так близко, что ногами упирается в кровать. Тут еще сильнее пахнет мочой и кровью. - Тогда почему, - начинает он говорить, тщательно выговаривая каждое слово, - здесь повсюду кровь? - О, кухня в полном порядке, - замечает Малфой, слегка ухмыляясь. - Малфой… - сквозь зубы предупреждает его Гарри. Слизеринец довольно долго смотрит на него. Его лицо застыло, губы сжались в тонкую бледную линию, отчего челюсть напряглась. Он неподвижен, лишь грудь – то поднимается, то опускается, да кадык дергается, когда он сглатывает. - Потому что это моя кровь, - наконец, говорит он. Удивительные вещи происходят в Магическом мире. Неестественные вещи не только для магглов, но и даже для самих волшебников. Правда, многое из этого Гарри показал Хогвартс, а еще больше преподнес реальный мир. Но, даже несмотря на это, он не знает, как реагировать на следующие слова Малфоя: «Да кто бы коснулся меня?», потому что он вспоминает, он вспоминает о блондинке из своих снов, о ночи в Клюве Летучей Мыши, и он прекрасно может просчитать, что с того момента прошло почти девять месяцев.
Irma: Leonessa Но, даже несмотря на это, он не знает, как реагировать на следующие слова Малфоя: «Да кто бы коснулся меня?», потому что он вспоминает, он вспоминает о блондинке из своих снов, о ночи в Клюве Летучей Мыши, и он прекрасно может просчитать, что с того момента прошло почти девять месяцев. Проздравляю, Гарри, у тебя дочь. Вот только "мама" у нее Малфой.
Капитошка: если ты, Малфой, не передашь мне ребенка, чтобы я мог его вернуть родителям, которых ты убил. Эээ.. а как вернуть ребенка родителям, которых убил Малфой? Ну Поттер, ты даешь..
Aizhan: Ой, это ведь не конец? нет? задело, и сильно... и как Гарри теперь будет выкручиваться?
Брошкина: Капитошка Мы с Леонессой уже посмеялись над этим. Видимо автор решила, что Поттер способен и на такое :) Aizhan Я бы сказала, что это только начало!
Этаниэл Кроу: очень напяженная глава. мне понравилось. Но МПрег и агнст мы проши. Ждем романс?
Брошкина: Этаниэл Кроу Ну, на счет романса мы может и намудрили. Дело в том, что у автора жанр не был указан, поэтому мы сами обозначили, как смогли. Но МПрег и агнст мы проши Нет, не прошли. Это только начало :)
Этаниэл Кроу: Брошкина пишет: Ну, на счет романса мы может и намудрили. Неужели, там все будет так плохо? Брошкина пишет: Нет, не прошли. тогда ладно. было бы обидно после такой няки скатиться в глухой романс.
vesna: Капитошка пишет: если ты, Малфой, не передашь мне ребенка, чтобы я мог его вернуть родителям, которых ты убил. Это надо специалистов англ яз спросить. Слово выделены курсивом в оригинале и вполне возможно читается не так как мы думаем. Явно что Гарри не дурак и таких промахов не сделает. И я говорю о Гарри в этом фике. От начала и до конца он написан так, что не способен на такое глупое высказывание, даже в шоке. Я тоже обратила внимание на эту фразу, но списала все на то, что не достаточно хорошо понимаю тонкости языка и подтексты.
Faer naut orn: Не специалист англ яз ни разу. В англ. яз. тупа и безграмотна. Но на русском было бы естественнее написать "если ты, Малфой, не передашь мне ребенка, чтобы я мог его вернуть родственникам родителей, которых ты убил", не кажется? Хоть какой-то смысл...
vesna: По-английски это написано так: "“I’ll fucking call for backup if you don’t hand the kid over, Malfoy, so I can return it to the parents you murdered". Профессиональные переводчики отзовитесь ? :-)) Очень интересно :-)))
vesna: Leonessa Пожалуйста не обижайтесь. Мне нравится ваш перевод, просто есть действительно трудные вещи. Ваш выбор фика замечателен. Это очень необычная гарридрака, для меня лучшая из того, что я читала.
vesna: В качестве поддержки переводчику и бете - фик был номинирован в англояз фэндоме, как лучший в разделе МПРЕГ. Результаты голосования будут в октябре, но даже просто номинация свидетельствует о том что фик очень хороший. Так что с выбором вы не ошиблись.
Брошкина: Я думаю, что здесь дело не в английском языке, а вот в чем: - Я пошлю этот чертов вызов подкреплению, если ты, Малфой, не передашь мне ребенка, чтобы я мог его вернуть родителям, которых ты убил. А затем происходит то, что не входит ни в какие рамки. Подсознательно Гарри ожидает, что Малфой сейчас скривит губу и мысленно произнесет заклинание... Скорей всего Поттер хотел его спровоцировать, он ожидал после обвинения "убил" какой-то конкретной реакции от Малфоя, подтверждения или наоборот. Но ни как не слез. Он потом еще раз попытался подловить Малфоя на "убил": ...Но… кто… с тобой? Ты, что, убил его мать? И, наконец, получает в ответ именно ту реакцию, что так долго ждал от Малфоя - тот поднимает на него взгляд, а его губы слегка изгибаются в ухмылке. - Ты так думаешь, не так ли, Поттер? И в первом, и во втором случае слово "убил" выделено курсивом.
Капитошка: Брошкина Скорей всего Поттер хотел его спровоцироватьА, может быть)) А теперь еще вопрос:Но МПрег и агнст мы проши Нет, не прошли. Это только начало :)Я так понимаю, спойлер уже начался, так что можно было б и уточнить - выходит, нам еще нужно ждать и ангста, и мпрега?...
Leonessa: Капитошка Именно, и ангст, и МПРЕГ еще будут в фике.
Marta: Leonessa Leonessa пишет: и ангст, и МПРЕГ еще будутУжОс, упросто страсть. Чтой-то мне за Дракулю боязно. Будет бедняга в состоянии перманентной беременности.
Leonessa: Marta Ну, что поделать, сам виноват. Разве не ему хотелось семью завести да еще ребенка обязательно от Поттера заиметь? Вот теперь придется терпеть желания Мальчика-Который-Выжил-Убил-Да-Решил-Стать-Порядочным-Человеком-И-Признать-Своего-Ребенка.
Marta: Leonessa Leonessa пишет: желания Мальчика-Который-Выжил-Убил-Да-Решил-Стать-Порядочным-Человеком-И-Признать-Своего-Ребенка. Драко Малфой в роли Поттеровской домохозяйки: мороз по коже.
Leonessa: Marta пишет: Драко Малфой в роли Поттеровской домохозяйки: мороз по коже. Зато никто не будет искать Малфоя у Поттера.
Арес: Leonessa Как бы мне написать тебе приватное письмо? Dimarin1@yandex.ru
Этаниэл Кроу: А можно узнать о судьбе этого перевода? Очень бы хотелось продолжения.
Брошкина: Этаниэл Кроу Будет продолжение. Глава уже переведена, осталось ее подредактировать.
Тишь: Не ну просто интересно чем же это все закончется.. И как же теперь Поттер поведет себя? Терзают меня смутные сомнения, что даже при его интелекте, он сложит 2+2 и сделает правильные выводы..
Этаниэл Кроу: Брошкина Тогда я с нетепрением жду. Тишь пишет: И как же теперь Поттер поведет себя? Терзают меня смутные сомнения, что даже при его интелекте, он сложит 2+2 и сделает правильные выводы.. Самое обидное, что у меня оригинал есть, но... так хочется перевод прочитать. Так что ждемс.
зима: Мы уже заждались проды...........
Leonessa: Будет-будет вам прода. Что-то мы закапались с четвертой главой. Думаю, что на этой неделе точно будет.
Leonessa: Глава 4. Поттер качается так, будто выпил слишком много сливочного пива. Драко кажется это ужасно знакомым, ведь в одну из прошлых их встреч тот тоже перебрал с выпивкой. - Ты хочешь сказать…что… - Гарри качает головой, а затем тихо и грустно смеется, и этот звук громко отдается в ушах Драко. - Я хочу сказать, просто оставь меня в покое!– говорит он, его голос снова начинает хрипеть. Он откашливается и продолжает. – Уйди, Поттер. Он неимоверно устал. Он хочет дотянуться до своей палочки, но его рука будто налилась свинцом, и вместо того, чтобы подняться, опускается на кровать. Драко даже не помнит, где оставил ее. Может на кухне, когда почувствовал первую острую боль? Или в ванной комнате, где он три дня назад пытался заклинанием счистить с пола кровь, но вместо этого запятнал все еще больше. Стоит только Поттеру закричать, как очки скатываются с его носа. Ребенок опять хнычет. Драко понимает, что еще кто-то находится в его квартире. Он слышит, как этот кто-то ходит по полу, и невольно съеживается, поскольку до одури ненавидит собак. И не у Поттера ли несколько лет назад была собака? Большой черный урод? - Если он мой, тогда… - Замолчи! – кричит Драко. – Ты разрушил мою жизнь! Ты уничтожил мою семью! А теперь ты и это хочешь уничтожить! Просто замолчи, Поттер! Я ненавижу тебя! - Но ты… Не ты ли, Малфой, подмешал мне наркотики? Ты ненавидишь меня, но ты… и сейчас… - Поттер указывает на ребенка, его губа изгибается, а лоб прорезают морщины. – И сейчас у тебя есть это и… - Не это, - резко замечает он. – А она! Поттер замолкает. Его глаза горят от ярости, а губы плотно сжаты. Он подходит ближе, и Драко вжимается в спинку кровати, пытаясь взять девочку на руки, но Поттер первым оказывается рядом с ней. Драко замирает. Его желудок начинает отторгать ту малую часть еды, что он нашел вчера в холодильнике – последнее из того, что он съел почти за неделю. Поттер не пытается взять младенца и аппарировать отсюда. Он лишь смотрит на девочку, а затем очень нежно касается своим пальцем ее щечки. Выражение его лица смягчается, когда ее темные замутненные глаза смотрят на него расфокусировано и непонимающе. - Так она моя? – шепчет Поттер. Комок в горле не дает Драко сказать ни слова в ответ. Он боится Поттера, боится, что он заберет ее, боится, что ему снова будет холодно и одиноко и что он вновь ослабеет. И все же он хоть раз, но кивает. * * * Поттер живет в лучшей части города, там, где деревьев и лужаек больше, чем безлюдных улочек; где автомобилей больше, чем ведьм; где есть дома, живые изгороди и магглы с портфелями. Драко наблюдает за ними, когда они к ужину возвращаются домой и их встречают жены и дети, и в каком-то смысле завидует тому, что у них есть. Поттер приходит домой в обед. Первые несколько недель он приносит с собой странную еду, завернутую в грубую оберточную бумагу, и консервные банки, которые Драко никогда раньше не видел. Жареная еда, тушеная еда, странные конфеты в шуршащих обертках – желтые снаружи и безвкусные внутри. Чипсы, картофель-фри, карри и пиво. Ему нравится бисквиты Твинкис, а еще больше – Хобноб. Мама всегда говорила, что он любит сладкое. В течение первых нескольких дней Драко почти ничего не делал. Он и раньше практически ничего не мог делать, кроме как лежать на кровати в своей квартире и стонать весь день. Он ужасно устал после родов. Он не мог спать – ребенок будил его, требуя есть, отрыгнуть, сменить подгузник или еще что-нибудь. Он ощущал себя зомби, был едва жив, но смерть не хотела принести ему облегчение, было лишь бесконечное полусознательное состояние, в котором было место только кричащим младенцам, воняющими дерьмом подгузникам, трескающимся соскам и кровотечением из… Он не будет думать об этом. Он все еще вздрагивает, когда мочится. Его член и яички прикрывают это от чужих глаз, но это все еще там. Зелье было совершенно. Он слишком боится боли. Зелье – гораздо хуже, чем роды. Зелье разъело его живьем, а ребенок, по крайней мере, этого не делает. Он рассеянно потирает свою грудь и ждет Поттера, который возвращается домой вечером. Мазь, купленная Поттером, немного помогает ему, но ребенок присасывается к его груди, словно брандспойт. Она ест, ест, затем тут же срыгивает, а потом начинает кричать, потому что хочет есть. На его рубашке уже образовалась корка от ее срыгиваний, и он не помнит, как давно она появилась. Щелчок замка во входной двери заставляет его напрячься. Он встает и оборачивается к Поттеру, тот вопросительно приподнимает брови, пока опускает на пол свертки с сегодняшним ужином. Он расшнуровывает свои ботинки и идет в сторону Малфоя, глядя на ребенка, спящего в колыбельке рядом с бывшим слизеринцем. - Как она? – спрашивает он. - Хорошо, - отвечает Драко. - Отлично, - говорит Поттер. Общаясь друг с другом, они предельно вежливы, правда, нет между ними особой приветливости, но нет ссор и криков, полных ненависти, которые были раньше. Возможно, появление ребенка сделало Драко более мягким. Возможно из-за того факта, что Поттер взял его в свой теплый и безопасный дом, далекий от остального Магического мира, и осознание того, что здесь его никто не будет искать, Драко хотел здесь жить. Он не знает, что случится потом, куда он пойдет, что сделает, но пока все нормально. Да и Поттер нормальный. Он приносит для ребенка небольшие подарки. Игрушки, детскую одежду и подгузники из магазина. Может, он и не хотел ее, может, и не знал о ней, но теперь, когда он все это делает, Драко думает, что он… Драко хочет думать, что Поттер не возражает, что она рядом с ним. Поттер живет в небольшом доме, в одном из целого ряда таких же особняков, построенных из красного кирпича. У Поттера нет красиво подстриженной живой изгороди, как у некоторых его соседей, у него нет припаркованной на улице машины, никакой венок не украшает его входную дверь, и сосна перед домом не обвешана нитями гирлянд. Через несколько дней будет Рождество. Сегодня пятница, а Рождество будет в понедельник. Драко уже несколько лет не разделял праздники с кем-то еще, обычно он проводит Рождество, держа в дрожащих руках очищенный апельсин и отпивая большими глотками пойло, которое он приобрел «из-под полы» у торговцев на Дрянной Аллее. Если закрыть глаза, он может вспомнить Рождество дома с двадцатифутовыми деревьями, украшенными белыми свечами, с которых капает воск и которые согревают комнату. Мать надела бы красно-белое платье и танцевала бы с отцом. Иногда приходил бы Фенрир Грейбэк или отец Нота, или родители Кребба или Гойла, и они ели бы гуся в клюквенном соусе, подогретое вино и только что вытащенные из духовки пироги с какой-нибудь начинкой. Это был бы прекрасный и сердечный праздник, заполненный Рождественскими песнями и большим количеством подарков, ярких и блестящих, запакованных для него. У Поттера же есть лишь крошечное деревце высотой всего-то пять футов. Оно наклонено влево, и на его хилых ветках висит несколько с трудом найденных шариков. Он принес его несколько дней назад, и постоянно подающие на пол иголки заставляют Драко чихать. Да и кончики веток уже пожелтели. Единственное, что у Поттера напоминает о празднике, так это коробка, разговаривающая и показывающая крошечных людей, поющих песни в промежутках между сообщениями человека с серьезным выражением лица об убийствах и автомобильных авариях на автомагистралях. Драко не понимает что это означает, поэтому он забирает ребенка в гостевую спальню и кормит ее там, если она захочет. В доме Поттера две спальни. Гостевая спальня загромождена полупустыми коробками с учебниками из Хогвартса и Аврорской Академии. Когда у Драко выпадает свободная минутка, он просматривает аврорские учебники, но единственное, про что в них написано, так это про неуловимость Темных Заклинаний и про то, как им противостоять. И у него начинаю чесаться руки, так ему снова хочется пользоваться палочкой. Когда он спит, его пальцы, наверное, соединяются, готовые сделать сложное заклинание. Но до тех пор, пока он не исцелится, он не может сделать ничего больше скучных заклинаний. Скоро, говорит он себе. Скоро. Драко спит в гостевой спальне на полу рядом с узкой кроваткой, сделанной из маленькой корзинки, куда он кладет ребенка. Может, он и спал в одной кровати с Матерью и Отцом, но сейчас он боится, что может ночью откинуть руку в сторону и ударит ее. Она маленькая, и он не хочет делать ей больно. Никогда. Она – его семья. Его единственная семья теперь. Поттер забирает ее и вручает Драко пакет с едой. - Ты хочешь есть? – спрашивает он. – Сегодня на ужин китайская кухня. Драко пожимает плечами. Он не любит маггловские продукты, которые покупает Поттер, но не умеет готовить. Они едят практически в абсолютной тишине. Поттер слушает болтовню из коробки и обращает внимание на то, что Драко поглядывает на ребенка. Она сейчас необычайно тихая. Он ест так быстро, как может, подозревая, что очень даже скоро она будет кричать, требуя от него чего-нибудь. Вместо этого она просто уставилась на него. Ее взгляд теперь сосредоточен, большие темные зрачки двигаются, стараясь разглядеть все вокруг. У нее черные взлохмаченные волосы. Ему нравится иногда гладить их, когда она спит. Они гораздо мягче, чем пух и пахнут, за исключением тех случаев, когда она не срыгивает, тальком и молоком. Так пахнет ребенок. Он думает, что скорее всего ему это нравится, внутри него просыпается отцовское чувство и от этого становится так тепло. Когда она заснула, Драко оставляет ее в спальне и, не закрывая двери, дабы вовремя услышать ее крики, спускается вниз. Поттер сидит на диване, пьет сливочное пиво и ест Хобнобс прямо из пакета. Он предлагает их Драко. Он берет один и садится на противоположный край дивана. Поттер смотрит на крошечного говорящего маггла в коробке, пока внезапно не поворачивается к блондину, швыряя ему вытащенный из кармана своих брюк конверт. - Это письмо мне сегодня принесла сова. С уведомлением, - говорит он. Он кивает Драко, чтобы тот открыл письмо. - Что это? – Драко хмурится и взламывает печать. Перед ним официальный бланк Министерства. Все внутри него переворачивается. Он опускает письмо до того, как успевает прочесть его. Они нашли его. Они все знают. Нахмурившись, Поттер забирает у него уведомление. - Кажется, Министерство считает… - медленно говорит он. Драко ждет неизбежного. Он ощущает, как желчь, поднимаясь, сжигает его горло и вздрагивает. - … что я должен зарегистрировать… хм… э… у них рождение маленького Поттера. Драко моргает. - Что? - Они хотят зарегистрировать ее имя, Малфой, - он надвигает свои очки себе выше на нос и нажимает какие-то цветные кнопки на маленькой коробочке. Говорящий ящик звучат тише. – Они не знают о тебе, - говорит он. – Они просто хотят узнать ее имя, - он кладет свою ладонь на руку, слегка успокаивая его. - У нее нет име… - Мы могли бы назвать ее Л… - Пирра, - говорит Драко. * * * Поттер не очень нравится это имя, но все же он подписывает бумаги именно для Пирры. Драко чувствует удовлетворение, зная, что их семейное имя будет жить еще одно поколение. Если бы его предки узнали о ней, они бы не были взволнованы ее появлением на свет, ведь она не чистокровная. Но Драко все видит в другом свете – известность Поттера перевешивает ту частичку дурной крови, что есть в ней. Поттер подзывает большую величественную белую птицу, и она не показывает заинтересованности, даже когда брюнет привязывает к ее ноге бумаги. Драко помнит ее еще со школьных дней. Он чешет ее между ушами, и она воркует ему в ответ. Поттер хмурится. - Бумаги придут в следующую среду, поскольку до тех пор все Министерство в отпуске, - говорит он, наблюдая за исчезающей в небе совой. Лондон сверкает, словно огни на Рождественском дереве. Однако Драко больше всего хочется остаться в доме Поттера, завернуться в одеяла, слегка отдающими чем-то, немного похожим на китайскую еду на вынос. Ему хотелось бы отдохнуть как следует, пока не придется уехать, как он думает, с наступлением весны. Он также считает, что можно было бы в качестве благодарности что-нибудь сделать для Поттера на Рождество. У него нет с собой денег, и он особо не хочет просить об этом Поттера, поэтому пишет брюнету список и говорит: - Сходи по магазинам и купи мне это. - Зачем тебе индейка? – спрашивает Поттер, потирая висок. – Я думал, что закажу немного индейки с карри… - Просто иди и купи! – настаивает Драко. На его лице внезапно появляется румянец, ему становится как-то не по себе от своей просьбы. И сюрприз получается слегка испорченным, но если он что-то должен Поттеру, то… Мать всегда говорила, что хороший банкет списывает бОльшую часть долгов. Под деревом стоят три маленькие коробки, обернутые в блестящую золотую бумагу с жалкими заколдованными тесемочками по бокам. Все они для ребенка – Драко проверил их, постучал по ним и даже попробовал открыть одну, когда Поттер спал, а он кормил Пирру. Она заснула, а он все не мог успокоиться и стал блуждать по дому, заглядывая в ящики и шкафы Поттера с помощью Lumos. Он знает, что Поттер на самом деле не любит читать, если не считать ежеквартальник «Квиддитч», ведь ему приходится много изучать аврорские учебники. Он знает, что Поттер предпочитает бриться вручную, и что у него любимые трусы – зеленые, их у него несколько штук, и они всегда либо в стирающей коробке, либо в сушащей коробке. Он знает, что Поттер предпочитает есть на завтрак Cheery-Os, а на ланч – бутерброды с ветчиной. И что Поттер, должно быть, любил мелкую Уизли, потому что именно ее фотография стоит у его кровати. От этой мысли Драко закипает и понимает, что ненавидит такое положение вещей. Он хочет, чтобы Поттер принадлежал ему, а мелкая Уизли напоминает о той безупречной жизни, которая ждет брюнета, когда они с Пиррой уйдут от него. Каждый раз, глядя на эту фотографию его душит ревность, особенно, когда он на цыпочках идет мимо комнаты Поттера, вернувшегося из Министерства. В Сочельник Поттер ушел на весь день. Это еще больше съедает Драко изнутри. Он задается вопросом: не с мелкой ли Уизли сейчас Поттер вспоминает о прошлом? Или, может, с той блондинкой, что большими, широко распахнутыми глазами смотрит с других фотографий. Конечно, у него есть подруга на стороне. В одной из коробок Драко нашел поваренную книгу. Он не понимает и половины инструкций, но ящик, что стоит на кухне, смог нагреться, когда он своей палочкой зажег внизу нее огонь, и большая липкая птица вроде бы нормально готовилась и так. Он практически склоняется к тому, чтобы вызвать одного из старых малфоевский домовых эльфов, чтобы посмотреть, появятся ли они здесь, и будут ли готовить для него. Но они были давно конфискованы. Он скрежещет зубами и мирится с этим. Может, Поттер еще подумает дважды, когда съест этот ужин. Драко опускает пальцы в картофельное пюре, затем вытаскивает их и пробует на вкус. Может, и нет. Все сегодняшнее утро ребенок плачет, и у Драко от этого так болит голова, что он кричит ей в ответ, и она орет еще сильнее. Он хочет засунуть свою голову в унитаз, потому что испытывает головокружение и не слышит ничего, кроме ее воплей. От крика она ужасно раскраснелась, и Драко мечтает переложить заботы о ней на Поттера, которого нет дома. Девочка засыпает после обеда. К тому времени индейка уже вкусно пахнет и истекает жиром; морковь, на первый взгляд, съедобна, а картофель… Ну, ладно, он недостаточно хорош для них, поэтому Драко перекладывает его в миску и ставит в духовку, надеясь, что большее время приготовления сделает картофель менее жидким и вполне съедобным. К этому моменту головная боль становится невыносимой и ему хочется только одного – чтобы боль прошла, но ребенок просыпается и снова плачет, И Драко понимает, что он больше не выдержит. Он запирается в ванной комнате и закрывает уши поттеровскими полотенцами, пытаясь оградить себя от крика. - Убейте меня, - бормочет он, просит, чтобы кто-нибудь сжалился над ним и прекратил его страдания. Все расплывается перед глазами, и голова раскалывается как от ударов молотка, и, пока стук не становится еще сильнее, он кричит: «Черт, остановите это!». Дверь ванной открывается, его ослепляет искусственный свет, от которого становится еще хуже, чем было, и он думает, что его вырвет тем немногим, что он успел сегодня поесть. Поттер шепотом произносит слова заклинания и облегчает страдания Драко. Он резко опускается напротив ванны и лишь сидя так довольно долго чувствует, что голова постепенно прекращает трещать. Его живот все еще болит, но это, кажется, происходит постоянно. Такие бесконечные спазмы. Запах чего-то горелого достигает его носа, и он стонет. - О Боже, - он пытается встать и добраться до кухни так быстро, как только может, пройти мимо Поттера, загораживающего дверной проем. На брюнете все еще надето тяжелое пальто, его щеки румяны от мороза, одной рукой он держит Пирру, а в другой сжимает палочку. Драко обижается, что девочка перестала кричать именно сейчас. - Какого черта ты оставил ее одну? – шипит Поттер. – Я пришел домой и услышал, как она плачет, потому что тебя долго не было! И какого черта ты поставил в духовку пластмассу? Она полностью расплавилась… Чем ты занимался, Малфой? Драко закрывает глаза. Он хочет сказать Поттеру, что не может больше делать все в одиночку, но он слишком взволнован. Он хочет сказать, насколько он обижен на него, ведь тот может выходить из дома, а он – нет, потому что должен Поттеру, которого ненавидит. Единственное что он в состоянии произнести это: - У меня болела голова. Ноздри бывшего гриффиндорца раздуваются, и он делает глубокий вдох. Драко вздрагивает и ждет, что он сейчас начнет орать, но вместо этого тот просто говорит сквозь зубы: - Прекрасно, иди и вздремни или просто отдохни, - и выходит из комнаты, забирая с собой ребенка. Через час он будет вынужден спустится вниз. Он лежит в темноте на узкой кровати, уставившись в потолок, и наблюдает за тем, как низко висящее солнце скользит по вершинам городских зданий. Его живот урчит, но резкий запах горелого «Бог знает чего» не особо повышает аппетит. Из-за своей груди он чувствует себя таким переполненным, что вот-вот взорвется. Он ненавидит то, что произошло с его телом. Больше всего он волнуется о том, как бы вернуться к своим прежним формам, но чувствует, что его титьки - как у двенадцатилетней хаффлпаффки: всегда опухшие, чувствительные, с заостренными налитыми и потрескавшимися сосками. Ребенок кричит – это своеобразный зов, и его тело тут же на него отвечает. * * * По сравнению со вчерашним днем, Рождество проходит тихо. Никакие автомобили не патрулируют улицы, никто не бежит в магазин в последнюю минуту. Драко выглядывает из-за занавесок и видит улицу, усыпанную искрящимся снегом. Он убежден, что в Рождество обязательно что-то белое и мягкое как пух должно покрывать землю, и даже его родители в особо теплый год заколдовывали земли Поместья, и это очаровывало. Драко держит Пирру на коленях, а Поттер открывает ее подарки. Ее глаза озадаченно оглядывают комнату, и девочка не кажется особо впечатленной даже тогда, когда Поттер заставляет ленты танцевать. - Когда ты изучал это заклинание? – спрашивает Драко. – На первом курсе? Он ухмыляется Поттеру, взмахивает своей палочкой, и теперь уже человечки из лент танцуют быстрый фокстрот. Драко очень устал после выполнения этого заклинания, но Пирра не заинтересовалась и этим. Поттер закатывает глаза. Он дарит Пирре немного одежды, куклы и книги с двигающимися фигурками, которые улыбаются ей. Он примеряет ей маленькую красную шапочку Санты, она очень идет ей, но девочка начинает кричать и молотить своими кулачками, и они ее снимают. Он дарит ей крошечный квиддитчный набор, в этот комплект входит и золотой снитч, который жужжит и летает по комнате, над ухом Драко, а потом под деревом. Драко хочет уже схватить его, когда он подлетает ближе, но Поттер успевает первым. Его рука тепла и тверда. Драко немедленно отдергивает свою руку назад, словно обжегшись. Может, он и раньше трогал Поттера, но тогда он в этом нуждался. Воцаряется неловкая тишина. Поттер кашляет, прочищает горло и выходит из комнаты, оставляя Драко с ощущением глупости из-за этого случайного контакта, в котором он совершенно не был виноват. Он чувствует отвратительный запах и уносит ребенка наверх, чтобы поменять ей подгузник. Он уже хорошо умеет скреплять его достаточно плотно, чтобы тот не упал через час, из-за чего ребенок может оказаться мокрым, если описается. После кормления он укладывает ее спать и спускается вниз на кухню подкрепиться, выудить из шкафа Поттера несколько вкусный, обернутых в фантики маггловских конфет. Он берет коробку и чувствует, как что-то касается его бедра. Поттер очень легко дотрагивается до него рукой, но даже сквозь свою толстую зимнюю мантию Драко ощущает каждый палец брюнета, словно клеймо. Он оборачивает и, прищурившись, пристально смотрит на Поттера, пока не замечает в его свободной руке еще одну блестящую коробку, которой не было под деревом. - Э… - говорит брюнет столь же красноречиво, что и косноязычный предсказатель. – Э… Я… купил это для тебя. Одна часть Драко хочет сказать: «Зачем, Поттер, ты не должен был это делать!», - и ухмыльнуться. А другая часть хочет крикнуть: «Отвали!», - но он говорит так же красноречиво: - Э… Почему? Но, тем не менее, он открывает ее. Он любит подарки, особенно, те, что предназначены ему. Он рвет бумагу и снимает крышку с коробки. Внутри нее лежат мантии, много комплектов мантий. Он достает одну, кидает ее на пол и видит следующую. - Ты купил бесконечную коробку? – спрашивает он. Поттер пожимает плечами. - Я думал, что ты… э, может, тебе нужно несколько новых. А то твой запах а-ля детская рвота ужасен. - Заткнись, - бормочет Драко, но в душе он хотел сказать другое. Вместо этого он просто уставился на полдюжины мантий, разложенных на линолеуме. Его любимого черного цвета, а также темно-синего и темно-зеленого, с белыми манжетами на одной и высоким воротником на другой. - Они выглядят лучше, чем те, что ты носишь сам, - говорит он Поттеру. На губах брюнета появляется небрежная улыбка. - Я попросил помочь мне, - произносит он. Он должен поблагодарить Поттера за подарок, но не может заставить себя сказать ни слова. Все, что он может сделать, так это оставаться на месте, смотреть на мантии и смущаться оттого, что рука Поттера не только не покинула его бедро, но еще удобнее устроилась там. Этот контакт заставляет внутренне встрепенуться Драко, и он чувствует головокружение. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом качает головой. - Я… Ты останешься? – спрашивает его Поттер. - Что? – говорит он. Это защитная реакция. Он ухмыляется и фыркает. – Что? – снова произносит он. - Я хочу сказать… Ты и она. У нее должно быть двое родителей, семья… Из холла слышится какой-то грохот, который сопровождается таким же громким возгласом: «Привет, Гарри!» Он уже несколько лет не слышал этот голос, но никогда не сможет его забыть. Драко замирает и смотрит на удивленного Поттера. Он не знает, что делать, поэтому достает палочку и выходит из комнаты. Драко видит раздражающую вспышку рыжих волос и жуткую густую гриву мерзкой магглокровки, он знает, что они его заметили, но его это совершенно не волнует. Он закрывает дверь в спальню и резко съезжает по стене. Пирра спит, ей не мешают ни его движения, ни громкие голоса внизу. Он прикладывает ухо к двери, надеясь узнать, что именно Поттер говорит Уизелу и Грязнокровки Грейнджер, но их голоса звучат приглушенно, а он боится приоткрыть дверь, поскольку сам не сможет ничего сделать с ними. Он все еще слаб, и его магия полностью восстановится только через несколько месяцев. Он даже сомневается, что сможет использовать заклинание Ватных Ног. Рука Драко сжимается в кулак, и он ударяет им дверь. - Проклятье, - бормочет он. Он понимает, что ничто из этого не сработает. Это была ужасная идея – ввести это Поттеру. Он должен был пойти и дать этот наркотик какому-нибудь другому несчастному дураку, тому, у кого, возможно, была бы кровь получше. Он никогда не должен был пить то зелье, не выяснив сначала, к чему это приведет. Он должен был умереть от голода или вызвать преждевременные роды, или что-то еще. Потому что также отчаянно, как он хочет получить все что он потерял, он может чувствовать, что Уизли отправиться в Министерство, и уже сегодня вечером ему вручат односторонний портключ в Азкабан. Пирра шевелится в маленькой корзине, куда ее положил Драко. Она шумно вздыхает, ее влажные губы причмокивают, и ему становится трудно дышать. Он не может смотреть на нее, она обеспеченна… Он берет со своей кровати скомканную подушку и держит ее в руках. Пирра маленькая, и он может просто положить на нее подушку, и она бы ничего не почувствовала, заснула бы и спала вечность. И потом она никогда бы не узнала, каково это не иметь се… - Малфой? Он замирает, все еще держа в руках подушку, словно толстый парус. - Что ты делаешь? – осторожно спрашивает Поттер, входя в комнату и закрывая за собой дверь. Когда Драко не отвечает, он шипит: – Что ты собирался делать с этой чертовой подушкой? – Он взмахивает рукой, и она отлетает в другую часть комнаты. Драко чувствует, как вибрирует магия и тихо шевелится ребенок. Она тоже должна это ощущать. Как будто сильное тепло волнами исходит от Поттера. Ни тогда, когда брюнет пришел в его квартиру, ни тогда, когда он угрожал гриффиндорцу на пятом курсе, он никогда не видел Поттера таким разъяренным. Его лицо абсолютно побелело, и от этого мерцание его глаз стало еще более ярким, более темным. Он почти не дышит, он почти не шевелится, только выжидающе смотрит своими огромными сияющими глазами и… Порыв ветра отбрасывает его спиной на кровать, Поттер встает перед ним разъяренный и мертвенно-бледный, словно привидение. Драко дотрагивается до своей палочки, но брюнет отшвыривает ее подальше. Его глаза потускнели, и Драко боится его. Ему кажется, что мог бы увидеть, как вокруг Поттера слегка переливается светом его мощная аура. Драко никогда не видел ни чего подобного прежде, он осознает, что это волшебник, который убил Темного Лорда, и теперь он знает, как Поттер сделал это. Поттер зажимает его запястья по обе стороны от его головы. Драко не понимает что происходит до тех пор, пока не почувствовал, как колено гриффиндорца раздвигает ему ноги. Он пытается отползти выше на кровать, но не может сдвинуться с места. Поттер все еще пристально смотрит на него пока он не отводит глаза в сторону, будучи не в состоянии встретиться с ним взглядом. Поттера охватила ярость, и его тело напряжено, будто перед прыжком, когда он наклоняется к нему. Драко чувствует сухие губы Поттера. Они только твердо прижимаются к его губам, не более. - Ты и она, - говорит он сквозь зубы, - мои. И ты не смеешь ничего делать никому из вас двоих. Драко чувствует дыхание Гарри, запах Cheery-Os, чая и апельсинов, бисквитов и даже яичный коктейль. Сладкий, мягкий и бодрящий с мускатным орехом из Южных Морей. Что-то внутри него ломается. Он издает полустон, полувсхлип, вырывает запястья из хватки Поттера, обхватывает его спину руками, подтягивает свое тело к гриффиндорцу и целует его, проводя языком по чужим губам, пробуя его на вкус. Когда рот Поттера открывается навстречу его горячему, влажному рту, он вспоминает, почему мстит, почему, как предполагается, ненавидит Поттера, он смеется и отстраняется. Он вытирает свой рот и садится на край кровати, недовольный собой, потому что знает, что ничего не сделает. Не сделает то, что должен был. - Пойдем вниз, поужинаешь с нами, - говорит Поттер. – Рон с Гермионой принесли индейку с карри. И они хотят увидеть ее. - Они знают? – у него внутри все встрепенулось. - Я сказал им только что. Они хотят ее увидеть. Драко неохотно берет Пирру и спускается вниз следом за Поттером.
Безалиби: Все здорово, слежу за темой внимательно. Но вопрос все же возник. Leonessa пишет: присасывается к его груди, словно брандспойт ???!!! Это как?! Похоже на вантуз, а не на брандспойт. Я так понимаю, это очередной финт сознания автора, но, может, лучше было подкорректировать?.. Не хочу никого ругать, но бечено неаккуратно. Leonessa пишет: он может чувствовать, что Уизли отправиться в Министерство Уизли отправится Он не может смотреть на нее, она обеспеченна… Если она ни в чем не нуждается, то она обеспечена, а если она беспечна, то может, лучше так и написать? "Обеспеченна" - как-то это корявато...))))) Драко никогда не видел ни чего подобного прежде Ничего - слитно в этом случае. Продолжить? И постоянные уточнения "свою грудь"-"свой рот". Кому еще он это будет вытирать?! Не подумайте, что тапки потому, что мне не нравится фик. Мне нравится.
Брошкина: Безалиби пишет: Продолжить? Если хотите, но тогда вы других лишите такого удовольствия.
Ася: Откуда такие знания - "Больше всего он волнуется о том, как бы вернуться к своим прежним формам, но чувствует, что его титьки - как у двенадцатилетней хаффлпаффки: всегда опухшие, чувствительные, с заостренными налитыми и потрескавшимися сосками."?
Безалиби: Брошкина Это не удовольствие, поверьте. Я не конфликтна совершенно. Просто ляпы по всему тексту - это не лучший способ сосредоточиться на самом тексте.
Капитошка: Брошкина Ну, обычно ляпы выискиваются, чтобы потом читать фик с удовольствием)) Ася Возможно, он так представляет себе хаффлпаффок
Снарк: Leonessa Хороший фик. Меня он особенно подкупает своей реалистичностью. Реалистичность почему-то большая редскость в мпреге. Но опечаток и ошибок по всему тексту - масса. Ощущение такое, что бета за него и не бралась. Ну и сам перевод оставляет желать лучшего.
Тишь: Не правда очень реалистичный фик.. Но сейчас запуталась еще больше.. Драко специально подмешал, что то Поттеру? И зачем? За что отомстить? Пирра маленькая, и он может просто положить на нее подушку, и она бы ничего не почувствовала, заснула бы и спала вечность. Бедный Дракончик.. Эт же какая постродовая депрессия. Leonessa, так как обсалютно безграмотна Прочитала с огромным удовольствиеи и взахлеб.. Пойду и прочитаю еще раз. Мож еще чего пойму..
Leonessa: Тишь Да, Драко специально подмешал зелье Поттеру. Малфою же хотелось иметь семью, а для этого надо было родить ребенка, и он выбрал на роль отца Поттера. Правда, Драко не думал, что тот его найдет.
Тишь: Хм.. теперь все встает на свои места.. Утро всегда вечера мудренее.. Leonessa, пасибо огромное за перевод.. Жду продолжения дабы узнать, чем же закончится это отчаяное чаепитие..
Rokaten: Leonessa Удивительно необычный фик! Пожалуй, в первый раз мпрег не кажется мне наивным или смешным! Состояние Драко пробирает до боли в сердце. Его нужно отогревать и лечить нежностью и заботой, а Гарри пока как-то неуклюж и резок. Собственника включил :) Похоже, лёгкости в их отношениях ждать не приходится... Спасибо за перевод! С нетерпением жду продолжения!
Nici: Leonessa Спасибо большое за перевод. А фик длинющий! Будет оченьздорово, если вы переведете до конца! Терпения Вам и успехов в этом нелегком деле
ASH: Leonessa ух, какое мрачное начало!!!!! аж, заварожило! ХОроший фик! Спасибо огромное! Ну а ляпы?! ну, с кем не бывает - особенно когда находишся в азарте и в нете!:-) главное - то, что Вы взялись по видимому за Очень серьезный и интерестный фик! Успехов! Будем следить за продолжением!
Nikol: Leonessa А когда прода будет? Фик очень интересный и необычный, не бросайте его пожалуйста
Тишь: Leonessa, а.. а кода будет продолжение?? Я ведь до сих пор незнаю, что там и как. А интересно..
ASH: Нет ничего тяжелее Ожидания но, Зуб даю - дождусь!
Leonessa: ASH Тишь Nikol Спасибо, что читаете. Пятая глава сейчас редактируется. Так что, ждите ее появления в начале следующей недели.
Этаниэл Кроу: Leonessa Толкьо ради этого сообщени и стоило заходить сюда. Ну... в отсутствии очередной главы, естественно.
бурная вода: Действительно прелестный фик, очень хорошая идея. Не удержалась, прочитала с помощью ПРОМТа до конца. Теперь спокойно буду ждать на русском. Но вот насчет реалистичности... Что будет с ребенком если кормящая мать поест острую пищу? И как можно кормящей есть только 2 раза в день? Драко не готовит, т.е. завтрак и ужин. И Поттер даже не пытается научить его пользоватся кухней. Не коворя уж о специальной диете для кормящей матери. Им это похоже и в голову не приходит. Это реалистично - ? Что не приходит в голову - возможно. Что от такого питания матери ребенку не плохеет - приходится списывать на отличия магов от маглов - или незнания автором вопроса. В дальнейшем возникает еще много таких же вопросов к автору. Но именно к автору. А переводчику - огромное спасибо. Фик действительно очень необычен и интересен.
Leonessa: Глава 5. Грейнджер – хранитель тайны, а Уизли – крестный отец. Драко не знает, что хуже. Даже полгода спустя в офис Поттера прилетают совы с надутыми волшебными воздушными шариками и полными ненависти письмами. «Кто она?!» - вопрошают одни, «Я люблю тебя, Гарри Поттер!» – уверяют другие. Драко - не женщина, да он и не любит Поттера, но всё же все эти дамы и девицы, и изредка юнцы, требуют открыть правду о тайной жене и матери его ребенка, которую, по утверждению Ежедневного Пророка, Поттер прячет в маггловском пригороде. Его смешит этот ажиотаж, но он собирает все письма в большую коричневую коробку, стоящую в гостевой спальне, и перечитывает их, когда ему скучно. С Рождества они ни словом не обмолвились о том поцелуе. О тех поцелуях, напоминает он себе. Они живут параллельно, живут в одном доме, едят одну и ту же пищу, занимаются ребенком, но никогда ничего не делают вместе. Не такую жизнь вели его родители, его первая семья. Мать и отец целовались бы, касались друг друга, танцевали и разговаривали обо всем от магии до политики, философии, новостей. А что сейчас у него? Погода, результаты квиддитчных матчей, нестиранное белье Поттера и груды потных, грязных мантий по всему дому. Если бы он женился на Панси, возможно, он жил бы именно так, как мечтает глубоко в душе. Она бы сюсюкалась с ним, целовала, баловала, перебирала его волосы. В школе она постоянно прикасалась к нему. Тогда он отмахивался от этого, а сейчас думает, что не возражал бы, если бы его обнимали за талию. Временами, когда Поттер сидит вечером перед говорящей коробкой, Драко хочется просунуть свою руку между гриффиндорцем и спинкой дивана, но он никогда не осмеливается на такое. Он не знает, чего хочет больше. Драко замечает, что его взгляд задерживается на Поттере, который выходит утром из душа в одном лишь полотенце, низко сидящем на бедрах. Он нетерпеливо ждет по вечерам момента, когда гриффиндорец придет домой с едой, чтобы рассказать, чем сегодня занималась Пирра (ведь у него то нет никаких занятий). Он хочет, чтобы брюнет смеялся его шуткам и улыбался ему, а не бросал на него время от времени беглые взгляды. Драко не ушел из дома Поттера. Он жаждет узнать, чего хочет гриффиндорец: конечно, он не может оставаться здесь до тех пор, пока Пирра не пойдет в школу. А она обязательно пойдет, Драко знает это. В их семье не было сквибов со времен двоюродного дядюшки Флавиуса, который прожил запертым на чердаке добрых сорок лет, но о нем в семье никогда не упоминали. Драко жаждет внимания. Глядя на груду писем и записок в коробке он задумывается, а не пойти ли ему в редакцию Ежедневного Пророка со своей историей? Но без сомнений, они потребуют доказательств, а он не собирается никому, даже Поттеру, показывать то, что с ним сделало зелье. * * * Завтра его двадцать первый день рождения. Интересно, в курсе ли Поттер. Драко, как всякий волшебник, с ранних лет знает, когда день рождения Спасителя Магического Мира, но он не думает, что остался кто-нибудь, кто помнит, когда этот праздник у последнего из Малфоев. Во-первых, члены его семьи мертвы, а друзья отреклись от него, и, во-вторых, он был объявлен без вести пропавшим Пожирателем Смерти, вооруженным и опасным. Они никогда этого не обсуждали, но Поттер уверен, что Драко был Пожирателем Смерти, а Малфой не пытался разуверить в этом гриффиндорца. Он не хочет признаться брюнету, что всегда был трусом, не решавшимся убить ни Дамблдора, ни магглов. Он был слаб, жалок, и именно это привело к смерти членов его семьи. Вина поедала его изнутри, даже годы спустя, после долгих напряженных раздумий. Когда он видит сияющие глазки дочери и ее обращенную к нему беззубую улыбку, он забывает о несправедливости жизни. Сейчас у нее прекрасные белокурые волосы. Черные же, похожие на пух, выпали несколько месяцев назад. И это заставило его запаниковать до такой степени, что он был готов сдаться Министерству, лишь бы отвести ее к Целителю в Сент-Мунго и убедиться, что она не подхватила никакой маггловской болезни. Но Уизли - чтоб его! – сказал Поттеру, что у нескольких его братьев в младенчестве тоже были черные волосы, которые потом выпали. Драко опасался худшего: что его единственный живой родственник будет рыжим, как все Уизли, но когда у нее выросли волосы, подобные позолоченной короне, он вздохнул от облегчения. В половине восьмого в дверном проеме появляется Поттер и говорит какую-то ерунду, но Драко перебивает его. Он два проклятых часа прождал обеда и, когда гриффиндорец появился дома без пакета с едой, поинтересовался у того: - Черт возьми, что происходит, Поттер? И что я, по-твоему, должен теперь есть? Поттер закатывает глаза и проходит мимо Драко. Он потрудился лишь бросить взгляд на ребенка, радостно лепечущего посреди ковра с жующей игрушкой, похожей на выдрессированную собаку. Он опускает сумку и плащ на кухонный пол и достает пиво из холодильника. - Ну, - орет Драко, - я хочу есть! - Тогда закажи чертову пиццу! – раздраженно отвечает Поттер. – Я должен все делать за тебя? - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - сухо говорит блондин, глядя на стол где находится звонящий аппарат. Ненавидя шум, и не зная, что надо сделать для того, чтобы это маггловское изобретение затихло – Поттер никогда ему этого не объяснял, – он наложил на него заклинание Тишины. Поттер заказывает пиццу, и спустя час Драко наконец ест жирную, отвратительную еду, которая переваривается в его животе лишь тогда, когда он ложится спать. За открытым окном – теплая ночь, но он дрожит под простынями, уверенный, что Поттер возненавидел его еще сильнее, чем раньше. Стоит ему только закрыть глаза, как перед ним появляется раздраженный гриффиндорец. «Я должен все делать за тебя? Что ты делаешь? Ты подмешал мне наркотики, Малфой!» Драко уснул лишь на рассвете, а час спустя, когда просыпается Пирра, требуя, чтобы ее покормили, поменяли подгузник и развлекли, он с трудом открывает глаза, совершенно забав, какой сегодня день. Поттер уехал на работу, Драко даже рад этому, ему хочется побыть одному. Он дремлет, когда гриффиндорец возвращается домой. На маггловских часах Поттера, четыре часа дня. Драко скучает по дедовским часам в их Поместье. Механические часы были привычнее и действовали успокаивающе, гораздо лучше, чем это враждебное маггловское устройство. Кто-то трясет его за плечо, и он трет глаза. Перед ним стоит Поттер, держа на руках Пирру. - Вставай, - говорит он. - Зачем? - Просто вставай, - снова произносит он. Драко вздыхает и пытается пригладить волосы, чувствуя, что они торчат во все стороны. Правая щека, на которой он спал, слегка горит. Спустившись на кухню, он хмурится и понимает, как ужасно выглядит в глазах Грейнджер и Уизли, находящихся там и от неловкости с огромным интересом уставившихся на аппарат по изготовлению тостов. - Вот, - говорит Поттер, вручая ребенка Грейнджер. У Драко все внутри сжимается, видя, как она, берет его ребенка, касается Пиры своими грязными руками, но, стиснув зубы, он не произносит ни слова до тех пор, пока Поттер не передает ей и сумку с детскими вещами - Что ты делаешь? – шипит Драко брюнету. Губы Грейнджер дергаются, а Уизли прищуривается. Поттер пожимает плечами и отвечает: - Рон с Гермионой согласились понянчить ее сегодня вечером. - Но… зачем? – спрашивает он, пытаясь скрыть неуверенность презрительной усмешкой, обращенной к Грейнджер, которая продолжает кидать на него взгляды, странные даже после полугода прожитого в доме Поттера. - Разве сегодня не твой день рожденья? – интересуется брюнет, небрежно прислоняясь к кухонному столу. О. Вот оно что. Драко моргает и бормочет себе под нос. Вид Пирры, улыбающейся ему, сидя на руке Грейнджер, и как они вместе с Уизли уходят из дома, вызывает раздражение, но это чувство сменяется на совершенно другое, когда Поттер обнимает его за талию. Все внутри него замирает, он не может пошевелиться, а внизу живота расцветает что-то теплое и легкое. Но когда он поворачивается, чтобы что-нибудь сказать брюнету, блеск в глазах Поттера и то как брюнет смотрит на его рот, заставляет мир остановить свое движение. - Я… я хочу сказать, мы одни и с тех пор… Ну, я подумал, что тебе могло бы понравиться… - Поттер прикусывает губу, качает головой, и его рука соскальзывает с талии Драко. – То есть, я имею в виду, если ты не хочешь, то я… Блондину потребовалось всего лишь мгновение, чтобы понять, о чем именно говорит гриффиндорец. Он видит как розовеют у того щеки и чувствует на своем бедре дрожащие пальцы. Он кивает и говорит: - Да. Они вдвоем сидят на диване. Поттер закрывает шторы и смотрит на него, играющая на губах брюнета небрежная улыбка сходит на нет. Он дотрагивается до подбородка Драко, и по спине того бегут мурашки, поскольку никто и никогда не касался его кожи так невесомо, словно призрак, но в тоже время это было так по-живому тепло. Когда он подсыпал Поттеру наркотики, все было по-другому. Ни блеска в глазах, ни предварительных контактов. С колена рука перемещается выше и выше, пока Драко не качает головой. Большой палец дотрагивается до его рта. Губы касаются его уха, а страстный язычок исследует все повороты и впадинки в раковине. Раньше все делалось с определенной целью. Сейчас цели нет, есть только они. Драко не знает, что думать об этом. Вместо этого он открывает рот навстречу, и язык гриффиндорца, словно танцуя, медленно проникает внутрь. Поттер валит Драко на диванные подушки, придавливает его своей тяжестью и удобнее устраивается сверху. Брюнет встает на колени рядом с ним, а своими руками, пальцами и ртом касается тела блондина, исследуя, наблюдая и узнавая. Время застыло. Драко считает минуты, трепеща под Поттером; когда тот отстраняется, его глаза сияют, а губы блестят от слюны. Он считает часы, пока пальцы гриффиндорца осторожно пробираются ему под рубашку. Драко задыхается от прикосновений… Это слишком интимно, и он не может придумать ничего лучше, как втянуть в себя живот и пробормотать «Нет». Он не хочет, чтобы Поттер видел рубцы, не хочет, чтобы брюнет зашел так далеко, потому что уж тело Драко-то хочет, а он знает, что как только гриффиндорец увидит, почувствует и узнает, что у него там, все сразу же будет разрушено. Они отстраняются друг от друга, как только слышат голоса снаружи. Драко приглаживает свои непослушные волосы, а вот Поттер вместо того, чтобы взволноваться, радостно отправляется впускать в дом Грейнджер и Уизли, нисколько не смущаясь измятой рубашки и порозовевших щек. Не глядя на них и не говоря ни слова, Драко относит спящую Пирру в кровать. - Грязная магглокровка тебя заразила чем-нибудь? – шепчет он, проверяя нет ли на ней каких-либо признаков сумасшествия или маггловости. Ее подгузник немного свободен, пижама слегка сбилась. Он хмурится и укладывает ее спать в корзину, которая с каждым днем становится ей все меньше и меньше. Ему снится Поттер, целующий его до потери дыхания, и зеленые глаза, смотрящие прямо в душу. Он просыпается посреди ночи, дрожа, а его живот оказывается липким от спермы. * * * Иногда Поттер готовит ужин. Обычно это неравномерно поджаренный бекон и тост, изредка омлет или жареный цыпленок с горошком, слишком мягким на вкус Драко и именно поэтому тот старается приучить к нему Пирру. Она очень любит этот вид бобовых, но все же большая часть из них попадает на рубашку блондина, а не в животик девочки. Изредка в выходные они гуляют в ближайшем парке. Драко толкает коляску, вцепившись в нее так, что костяшки пальцев белеют, и молчит, язык не шевелится от страха, что его может кто-нибудь увидеть, будь то волшебник или маггл. Он не хочет оказаться в Азкабане, даже несмотря на уверения Поттера, что в связи с грядущими выборами Министра Магического Мира, магам не до поисков слизеринца. Он не хочет, чтобы и магглы, увидев его с Поттером и ребенком, подумали «Чертовы гомики!», ведь брюнет идет слишком близко, наклоняется и либо шепчет что-нибудь, либо говорит таким низким голосом, что они уподобляется возлюбленным, оставшимся наедине. И дома он делает некоторые вещи, что и гомики, но Драко – не из них, ему лишь нравится, когда Поттер рядом. Бывает, что они долго не ложатся спать и целуются. На диване, на кухне, на ступеньках лестницы. Он может пахнуть и детской рвотой, и тальком, и горошком, но гриффиндорец никогда ничего не говорит, не жалуется. На вкус Поттер напоминает смесь из чеснока, шоколада, Cheery-Os и изредка карри. А еще сюда добавляется чай и тыквенный сок. Драко прислоняется к стене, хватает Поттера за волосы, потому что именно в этот момент язык брюнета путешествует по его шее, челюсти, плечам. Блондину хочется растаять. Действия гриффиндорца заставляют колени Драко слабеть, и он крепко впивается пальцами в спину брюнета. Поттер делает его слабым, потому что блондин хочет этого и хочет гораздо большего. Они спотыкаются о верхнюю ступеньку и врезаются в стену, ударяясь зубами и носами. Драко отступает назад и шипит «Осторожнее!». Поттер бормочет извинение, но все оказывается неважным, стоит только почувствовать, как рука гриффиндорца опускается на бедро блондина, а чужой язык, такой горячий, влажный и на вкус напоминающий сегодняшний ужин, проникает в его рот. Губы Поттера жесткие, язык гладкий, а сам он трется о бедро Драко. Ему нравится ощущать прижатый к себе член гриффиндорца, потому что это означает, что Поттер достаточно возбужден и хочет его. Ему нравится чувствовать твердость сквозь брюки брюнета. Он становится смелее и, протиснув руку между их телами, сжимает член Поттера пальцами, и тот открывает рот и ловит воздух, положив голову ему на плечо. Поттер уверенно тянет Драко в спальню. Его руки спокойно стаскивают брюки и расстегивают рубашку. Драко мимоходом наблюдает как одежда падает на пол, и не отрывает глаз от Поттера, который залезает на кровать и целует его неистово, собственнически и немного грубо. Трусы гриффиндорца топорщатся и он все быстрее трется о блондина, толкаясь и наклоняя свои бедра, как если бы это был секс, а не просто трение. Он уже видел Поттера раньше, но тогда все происходило в темноте, да и он закрыл глаза, пытаясь покончить с этим как можно быстрее. Теперь же ему нравится ладонями касаться груди гриффиндорца. Ему нравятся соленые капельки пота, выступающие над верхней губой брюнета. Ему нравится ощущать тяжесть Поттера и видеть его порозовевшие щеки. Но когда Поттер протискивает руку между ними, чтобы разобраться с пуговицами на мантии Драко, тот его отодвигает. - Не надо! – шипит он. – Не делай этого! Гриффиндорец возвращает на место свои очки и качает головой. - Я думал, ты хочешь… Секунду Драко молчит. А затем садится и бормочет: - Просто не надо, Поттер. Брюнет дотрагивается до его плеча, но тот не обращает внимания и говорит: - Отвали. Ребенок спит, и Драко кажется, что если бы не она, потемневшие глаза Поттера сулили бы ему одно из двух – либо проклятие, либо крик. Но вместо этого тот лишь фыркает, на его губах появляется презрительная усмешка, и брюнет произносит: - Тогда уходи. Драко лежит на спине, слушая стрекотание сверчков на лужайке под окном. Он касается своего члена под простынями, задумываясь над тем, что бы он ощутил, если бы вместо собственных предсказуемых движений до его члена дотрагивался Поттер. Но позади своих яичек он всегда ощущает кое-что еще и знает, что даже если бы Поттер хотел его, парня, он пожелал бы, чтобы этот парень был нормальным. * * * Эта игра повторяется раз за разом. Они целуются, касаются друг друга, Поттер тянет Драко в свою спальню, стараясь получить чувство интимности и комфорта, блондин паникует, брюнет сердится, и они не разговаривают, не обнимаются и вообще ничего не делают в течение трех дней. А потом все начинается по-новой. Конечно, они разговаривают, но только о Пирре. Драко садится и нервно придвигает к себе тарелку с едой, приготовленной Поттером. Он ненавидит спагетти, но у него слишком большое чувство собственного достоинства, чтобы сказать это Поттеру, когда тот не в настроении. Теперь они ещё и спорят. Когда слизеринец отталкивает гриффиндорца, тот говорит «Какого черта ты это делаешь, если я могу чувствовать твою реакцию под одеждой?». Драко сам знает, что тоже возбуждается, однако, предпочитает, чтобы никто кроме его собственной руки не касался его. Он разбивает вдребезги лампу или срывает ужасные часы Поттера со стены и швыряет их на пол и, топая, выходит из комнаты. До тех пор, пока не проходят три дня. Это продолжается в течение месяца, может, чуть больше. Вполне возможно, что это замечает девочка. Она теперь капризна, раздражительна, и Драко не знает, то ли из-за ссор, то ли из-за режущихся зубов. В понедельник, вернувшийся с работы Поттер, сжато сообщает, что идет завтра отмечать свой день рожденья вместе с Грейнджер и Уизли. Он не смотрит блондину в глаза. Он раз за разом втыкает в рыбу нож, пока не превращает ее в пюре. Он достает из холодильника пиво и открывает вторую бутылку еще до того, как закончилась первая. Драко лежит на влажной и неуютной кровати. Он оставил открытым окно в гостевой спальне на весь день, а с утра и до вечера, не переставая, шел дождь. И вот, лежа тут, он расплачивается, его живот сердито урчит, а вокруг его пупка образовываются холодные мурашки. Вчера вечером они снова поспорили. В этот раз кричал именно Поттер: - Какого черта я должен беспокоиться о тебе? Ты как был трусом, так со школы и не изменился! Драко настолько рассердился, что позади него вдребезги разлетелось окно, но все же слова Поттера до сих пор отдаются эхом в его мыслях. Он не хочет быть трусом и боится, что гриффиндорец скоро вышвырнет его за шкирку из дома так же, как и из своей спальни. У него ничего нет, кроме этого дома. Он мечется и крутится, и стащенная у Поттера пижама липнет к его ногам. Утомленный и доведенный до отчаяния, он cмог сомкнуть глаза и уснуть лишь на рассвете. Пока гриффиндорец на работе, Драко размышляет об этом. Он никогда не действовал импульсивно. Отец всегда говорил, что лучше сначала подумать, а потом уже сделать, и Драко с этим согласен, если только ты не Лонгоботтом и у тебя отсутствует то, чем можно думать. Он чувствует, что совершенно глупо думать об этом, но после того как брюнет в спешке возвращается домой, опускает на пол пакет с едой, переодевается и аппарирует, слизеринец направляется в душ. Прохладная вода течет по разгоряченному телу. Он практически может видеть, как поднимается пар от его бледной не тронутой загаром, оттого, что почти не выходит из дома, кожи. Драко не покидает мысль «А если что-то пойдет не так, как надо», но член твердеет, и он начинает касаться себя, перебирая в ладони яички, проводя большим пальцем по головке, до того момента, пока не кончает, прислонившись к отделанной плиткой стене, и, задыхаясь, произносит имя, которое боится сказать громко. Пирра крепко спит в гостевой спальне. Он на цыпочках подходит к ней, чтобы проверить ее, а затем также тихо уходит в комнату гриффиндорца. Даже в темноте видно, что в ней нет ничего лишнего. Кроме неоднократно разбитых и восстановленных лампы с часами, в ней только кровать Поттера, стоящая посередине, и висящий на стене календарь. На полу валяется одежда. Драко поднимает рубашку, нюхает ее, глубоко вдыхая запах. Она пахнет потом и карри, дешевым одеколоном и мылом, зубной пастой и чем-то еще, и все это, смешавшись вместе, дает мускусный сильный запах. «Этого я хочу?» - думает он. У него нет ответа, но все же он снимает мантию, залезает под одеяло Поттера, скользя ногами по прохладным простыням. Лежа нагим в кровати, он получает совершенно другие ощущения, чем обычно. Он ощущает себя очень чувственным, рука опускается между ног, задерживается там на мгновение, прежде чем он убирает ее. Он наблюдает за сменой цифр на часах. В 23:56 до него доносится звук осторожно открываемой входной двери. Затаив дыхание, Драко лежит, не двигаясь, словно бревно, прислушиваясь к тихим шагам Поттера, поднимающегося по лестнице. Но слышит лишь собственное сердце, которое так и норовит вырваться из его груди. Открывается дверь, и в спальню попадает слабый свет из коридора. Какое-то мгновение гриффиндорец не двигается с места, загораживая свет, а затем спрашивает: - Малфой? Мысленно он уже подготовил небольшую речь. Я голый. Я готов. Это твой день рождения. А теперь сделай кое-что раньше, чем я передумаю. Но он чувствует такую слабость и в то же время вялость, смущение, беспокойство и невероятное волнение, ожидая, что Поттер начнет кричать или, наоборот, упадет на пол напившийся, словно лесник в Хогвартсе, что в состоянии произнести лишь «Я голый». Брюнет молчит. Закрыв за собой дверь, он твердой походкой пересекает комнату. Его одежда пахнет пивом и чем-то жареным из паба, он раздевается и остается таким же нагим, как и Драко. - Я… - он вздыхает. – Чего бы ты ни хотел, все будет хорошо. - Сегодня твой день рождения, - хрипло произносит Драко. Он прокашливается, чтобы вновь подать голос, но Поттер подносит палец к его губам и качает головой. - Заткнись, Малфой, - говорит он. Гриффиндорец приподнимает простыню достаточно высоко, чтобы залезть под нее, но недостаточно для того, чтобы увидеть под ней блондина. Драко спокоен, только задержал дыхание, и он начинает дышать только в тот момент, когда его язык встречается с языком Поттера, а затем он задыхается, ощущая вкус алкоголя, который пил гриффиндорец. Поттер хочет его. Поттер хочет это. Он чувствует как член брюнета прижимается к его бедру, и сам начинает возбуждаться, ведь сознание Поттера не замутнено, Поттер контролирует свои действия, а смуглые руки опускаются на бедра блондина. Горячими вспотевшими ладонями гриффиндорец дотрагивается до него, а его колено находится между ног слизеринца. Ртом, губами и языком исследуется кожа на шее Драко. Блондин стонет и обнимает Поттера руками, потому что боится сорваться, боится, что может захотеть этого слишком сильно. Простыни сбиваются под его спиной, он выгибается навстречу гриффиндорцу, и затем тот ложится на него. В комнате царит темнота, и Поттер не может видеть действия зелья, но Драко-то чувствует эту «метку», знает, что она все еще там, и поэтому волнуется, замечает ли ее брюнет. Он тяжело дышит и не видит ничего, кроме черноволосой головы, от которой, как и от одежды брюнета, пахнет табачным дымом. Он стонет, и обхватив Поттера ногами сжимает его так, будто это жизненно важно, не прекращая этого даже в тот момент, когда чувствует между ног чужие пальцы. Драко зажмуривается, его сердце пропускает несколько ударов, и шипит, когда Поттер слегка дотрагивается носом до его болезненно твердого и разгоряченного члена. А стоит кончикам пальцев брюнета дотронуться до того теплого места позади его яичек, которого у него не должно быть, он замирает. Но испытываемые им шок и страх уступают место страсти, когда Поттер сначала вводит туда пальцы, а затем выводит так же медленно и уверенно, как в этот момент его язык исследует член блондина. Горячий, гладкий, его тело вздрагивает, еще какое-то мгновение, прежде чем с его губ срывается «Поттер!», а черные волосы оказываются зажатыми в его кулаках. Он очень осторожно и на неслушающихся коленях вылезает из-под простыней и садится между коленей гриффиндорца, упираясь в бедра того ладонями, но Поттер отодвигает его. - Нет, нет… Я хочу… - он замолкает, но рук не убирает, кончиками пальцев собирая капельки пота на бледной груди. – Сегодня вечером я хочу лишь быть в тебе. - Не в моей заднице, - шепчет Драко, ужасаясь от мысли, что брюнет может решить, что он – гомик. - Хорошо, - бормочет тот, снова оказываясь на слизеринце. Его горячее дыхание касается уха Драко, посылая по телу блондина мурашки. Он хочет, чтобы Поттер что-нибудь нашептывал ему, заставляя светлые волоски на шее подниматься и изгибать спину дугой, но Драко молчит, поскольку в этот момент гриффиндорец опускается на него, двигаясь и извиваясь вокруг блондина, сжатого в его объятьях, словно змея. Он стал влажным внутри, готовый принять Поттера. Его бедра уже скользкие от его спермы, но главным образом – именно из-за внутренней влаги. Там все немеет и болит, и он на самом деле просит брюнета взять его и удовлетворить сладкую боль. Драко водит кончиками пальцев по гладкой спине любовника и в перерывах между поцелуями ощущает кончиком языка витающий в комнате запах секса и желания. Поттер надавливает на него, и это происходит уже не по пьяни, как в первый раз. Гриффиндорец входит в него, и Драко знает, что Поттер там, он чувствует внутри себя пульсирующий член любовника. Брюнет тяжело дышит, на его лице выступили горячие и вязкие капельки пота, которые слизеринец собирает кончиками пальцев. Драко облизывает их, а потом сжимает себя. Поттер задыхается и падает на локти, продолжая двигаться внутри блондина. Драко пылает огнем внутри, медленно и уверенно, не спеша остыть, только приятное чувство нарастает настолько, что он хочет освободиться, скоро, но не сейчас. Он стонет под Поттером, сжав его бедрами и откинув голову на подушки, но гриффиндорец сдается первым и, задыхаясь и содрогаясь, бьет горячей струей глубоко внутрь любовника. Поттер лежит на его груди, и Драко запуская пальцы во влажные черные волосы, незаметно перебирает их. И шепчет: - С днем рождения, Поттер.
somebody: ммм... вопрос, конечно, банальный, но практичный, если Драко - гермафродит, то как же контрацепция?
Marta: somebody somebody пишет: если Драко - гермафродит, то как же контрацепция? Один набирался смелости на... э-э подарок, а второму снесло от подарочка крушу. Быть Дракуле многодетной матерью Наверное
Marta: somebody somebody пишет: если Драко - гермафродит, то как же контрацепция? Один набирался смелости на... э-э подарок, а второму снесло от подарочка крушу. Быть Дракуле многодетной матерью Наверное
Leonessa: somebody Но они-то не знают, как действует это зелье. Оба считают, что оно одноразовое, т.е. с ним можно родить только одного ребенка, а все остальное, как говорится, отходы производства.
Снарк: Замечательная история о возникновении настоящей семьи И грамотный текст без опечаток определенно радудет.
ASH: Marta пишет: Быть Дракуле многодетной матерью Наверное эт, наверное классно будет! особенно если учесть что Драко себя геем не считает! ЗДОРОВО! удивительный фик! А можно так - ненавязчиво - спросить - когда будет продолжение???? Leonessa - Огромное Вам СПАСИБО!
Marta: ASH ASH пишет: если учесть что Драко себя геем не считает! Э-э. ну какой же он гей? Он кормящая мать :)
Этаниэл Кроу: Leonessa пишет: Но они-то не знают, как действует это зелье. Оба считают, что оно одноразовое, т.е. с ним можно родить только одного ребенка, а все остальное, как говорится, отходы производства наивныееее.... ASH пишет: особенно если учесть что Драко себя геем не считает! а кем он тогда себя считает, с учетом того, что спит с мужчиной. пусть и в таком... ээээ... интересном качестве? Хотя... Да, он не хочет чтобы Поттер считал его педиком. Дурь какая-то выходит. Драко не хочет чтобы Гарри считал его геем и поэтому подставляет тому... эээ.. иное отвертие. А у Драко не могло возникнуть вопроса, что у Гарри встает именно на НЕГО (мужчину вообще-то)? Но это так, ворчание не по поводу. ASH пишет: А можно так - ненавязчиво - спросить - когда будет продолжение???? *скептически разглядывает даты выложенных кусочков* Хм?
Leonessa: Этаниэл Кроу пишет: А у Драко не могло возникнуть вопроса, что у Гарри встает именно на НЕГО (мужчину вообще-то)? У Драко в следующей главе возникнет другой вопрос: А не представляет ли Гарри себе какую-нибудь женщину, когда трахает его таким же способом, как женщину? ASH пишет: А можно так - ненавязчиво - спросить - когда будет продолжение???? Конечно, хочется выкладывать и побыстрее, но не получается.
Marta: Leonessa Ну вот тебя будут бить во-первых, если выкладываешь много быстро и невычитанно; во-вторых, если долго не выкладываешь, и в-третьих на тебя смертельно обидятся если ты остановишь перевод вообще. Выбирай.
Leonessa: Marta пишет: Ну вот тебя будут бить во-первых, если выкладываешь много быстро и невычитанно; во-вторых, если долго не выкладываешь, и в-третьих на тебя смертельно обидятся если ты остановишь перевод вообще. Выбирай. Знаешь, тапков и помидоров (и гораздо более тяжелой техники битья) мне достаточно. Так что, буду выкладывать тогда, когда глава будет проверена настолько хорошо, насколько это возможно для меня и тех, кто мне помогает.
Marta: Leonessa Заметь самая страшная обида всё-таки на отказ от перевода. Хорошо, что этот вариант отпадает
Leonessa: Marta Пока отпадает. Нельзя загадывать на будущее.
ASH: Leonessa пишет: Пока отпадает. Нельзя загадывать на будущее. ТОлько не ЭТО! Я умру с горя! НЕ бросайте фик! не переживу же!
Nikol: Leonessa Фик необычный, поэтому мнения о нем могут быть разнообразными, я просматривала его на англ., но из-за недостаточного знания языка удовольствие совсем не то. У Вас хороший перевод, пожалейте поклонников, а те кому он не нравится, пусть не читают. Пожалуйста, не бросайте! Проду можно ждать сколько угодно, если знаешь, что она будет.
Leonessa: Nikol Будет, обязательно будет.
Дэй: Leonessa Спасибо за новую главу! Ошибок и правда стало намного меньше и вообще респект за старания, потраченное время и силы, мы - читатели ценим
Этаниэл Кроу: Leonessa пишет: У Драко в следующей главе возникнет другой вопрос: А не представляет ли Гарри себе какую-нибудь женщину, когда трахает его таким же способом, как женщину? теперь уже у меня возникает вопрос: А Драко в своем уме? Чтобы на его места, да и "другая женщина" (как будто бы там хоть одна крому Пирры есть) с членом? Мдя... сомнительно. тогда, может, стоит проверить и дать Поттерку, как МУЖЧИНА? Leonessa Знаешь, я могу ждать долго. До сих пор жду окончания ГП и Месть Слизерина. Так что подумай, если решишь отказаться, сколкьо ЛЕТ я буду капать тебе на мозги нытьем по поводу окончания перевода.
Leonessa: Этаниэл Кроу Так ему Гарри и ответь, что прекрасно знает, что у Драко есть член. И, кстати, Драко будет давать и так, и эдак. И пока не стоит волноваться, что я вдруг прекращу перевод. Мне тоже очень не нравится, когда кто-то что-то бросает (будь то перевод или авторский фик). Так что, жди. Шестая глава уже переведена наполовину.
Nikol: Спасибо, очень рада, буду ждать!
Этаниэл Кроу: Leonessa пишет: И, кстати, Драко будет давать и так, и эдак. Мрррр... этого-то мне и надо. А то уж больно их отношения похожи на.. гет* простите за неприличное слово* Leonessa пишет: Шестая глава уже переведена наполовину. Мррр... Значит, недельки через полторы (примерно) что-то да и будет. Хо-Ро-ШО
Ася: Вверх )))
Кыцик: Дрожащей рукой открыла тему, а в ней пусто. В смысле проды нету:(
ASH: СОВСЕМ пусто! КУсочек, обзазец!!!!! Строчечку!!!!!! ПлиИиииииииииз!!!
Leonessa: Глава 6. Теперь он спит в спальне Поттера, оставив гостевую в полное распоряжение Пирры. В течение дня девочка постоянно требует его пристального внимания, крайне редко прерывая активную деятельность на короткий сон, но ночью она спит хорошо. Поттер почти не приносит готовую еду, а вместо этого он покупает продукты в супермаркете и готовит на ужин курицу с картофелем, сэндвичи с беконом или что-нибудь еще. Однажды он приносит шоколадный кекс, половину которого Драко радостно съдает в одиночестве. А оставшееся они едят уже в постели. Он наглухо застегивает мантию и поднимает воротник рубашки. Он не хочет, чтобы Поттер до него дотрагивался, видел его обнаженным – по крайней мере, не в этом состоянии, - или трахал его как мужчина женщину, или изредка даже в задницу. Но оставаясь наедине, Поттер всегда тянется к нему. Он расстегивает мантию Драко, затем и рубашку с брюками, и начинает вылизывать каждую доступную частичку кожи, предъявляя свои права на слизеринца, а его руки путешествуют по всем телу, дразня любовника. Он отдается Поттеру, потому что хочет этого. Драко жаждет этого. Бывает, сидя рядом с Пиррой, играющей с пером, он, краснея, вспоминает, как руки брюнета ласкают его член, не останавливаясь, пока с его губ не срывается стон, и он не кончает. Иногда в момент оргазма Драко шепчет имя гриффиндорца. Он бормочет имя Поттера, накрывая своим ртом горячий, толстый и горький на вкус член брюнета, задыхается и пылает, но когда тот произносит его имя, он вздрагивает и тоже бьет струей. Драко перестал смущаться. Хотя все еще находит странным, что руки Поттера сами находят его. Он укладывает Пирру спать, а потом садится вместе с гриффиндорцем смотреть ужасный говорящий ящик. И спустя какое-то время теплая рука Поттера проникнет в брюки слизеринца. Брюнет прекрасно знает, что Драко начнет извиваться и стонать, станет влажным и, в сущности, будет умолять, чтобы его как можно скорее поимели. Утром они вместе принимают душ. Драко ногой обнимает брюнета за талию, прислонившись спиной к выложенной кафелем стене, и в таком положении Поттер трахает его. Шум воды приглушает звуки, когда Поттер, ускоряя темп, двигается в нем, и прежде чем кончить, кусает Драко за плечо. Их стонам вторит эхо, а очевидный итог их страсти исчезает в водовороте воды и блестящих мыльных пузырьков. У Пирры первый день рождения. Драко грустно оттого, что его родители так и не увидели внучку и единственную наследницу. Но ей это безразлично. Она улыбается вымазанным шоколадным кексом ртом. Драко она называет папочкой, а Поттера иначе – хотя он не знает, почему, – папой. Но считается, что все нормально. Драко расчесывает ее шелковистые белокурые волосы. Правда, они гораздо темнее, чем у него в детстве, но все же она хорошенькая. Цвет ее глаз постепенно изменился с грязно-серого на зеленый как у Поттера. Иногда он не может оторваться от них. Пирра улыбается, усмехается, что-то лопочет на своем языке, а он думает о том, что рад цвету ее глаз, ведь зеленый намного красивее, чем такой серый как у него. Поздравить девочку с днем рождения приходят Грейнджер, Уизли с сестрой, Лонгоботтом и девица с тонкими светлыми волосами и выпученными глазами. Драко исходит завистью, при виде обычной улыбки Пирры адресованной гостям. Он не утруждает себя даже попытками скрывать свое душевное состояние, прожигая взглядом Грейнджер, когда та берет на руки его дочь. - Почему они все пришли? – шипит он на Поттера, разливающего на кухне пунш по стаканам. – Зачем ты их пригласил? - А я должен скрывать ее ото всех? – спрашивает тот. - Ну… А что насчет меня? – настаивает на ответе Драко. – Ты все им рассказал, и теперь если Мини… - Малфой, они ничего не собираются сообщать в Министерство, - говорит гриффиндорец, левитируя поднос со стаканами в гостиную. – Кроме того, Гермиона – хранитель тайны. Только она может сообщить о тебе Министерству, а не Невилл, Джинни или Луна. - Мне не нравятся твои друзья, - ворчит Драко. Год назад он бы добавил, что ему не нравится и сам Поттер. Но хоть Драко и не может признаться в этом, брюнет все прекрасно понимает. Поттер равнодушно пожимает плечами, приведя блондина в бешенство. Он так и провел весь оставшийся вечер, отказываясь покидать кухню, вплоть до ухода последних гостей – Грейнджер и Уизли, которые ушли, уложив ребенка спать. - Итак, - вполголоса произносит Поттер. Он стоит на пороге кухни, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку, а затем отталкивается от него и приближается к Драко. – Ты так и будешь всякий раз отсиживаться на кухне, когда меня будут навещать друзья? Блондин молчит. Лишь впивается взглядом в Поттера и фыркает. - Тебе, конечно, все равно, - продолжает гриффиндорец, - но я весь вечер думал о том, что ты здесь, за закрытой дверью, что я мог бы взять тебя прямо тут, в то время как они находятся в соседней комнате, и ты бы мне позволил. - Нет, я… - начинает говорить Драко, но замолкает, ощутив, как смуглые пальцы дотрагиваются до его уха. По телу тут же проносятся мурашки, и он чувствует возбуждение в паху от жаркого дыхания, которым Поттер обдает его ухо, и гораздо более горячих слов: - Я мог бы взять тебя здесь и сейчас, и показать свое желание быть с тобой. Мне не безразлично, нравятся тебе мои друзья или нет, поскольку мне нравится, когда ты, кончая, шепчешь Поттер, - брюнет вздыхает, и Малфой прикусывает губу, лишь бы сдержать стон, который обязательно вырвется из него, если гриффиндорец не перестанет мучить его. – Драко… Он стонет, и хриплое «Поттер» слетает с его языка. Он ощущает себя беззащитным и беспомощным, но спустя мгновение Поттер уже целует его, подталкивая к кухонному столу и разбираясь с пуговицами брюк Драко. Так их поцелуй начинается и продолжается, влажный и со вкусом шоколадного кекса и фруктового сока. Поттер трахает его на полу, уложив на поспешно снятые и небрежно расстеленные брюки и мантии. Ноги блондина путаются в одежде, а сам он цепляется за Поттера во время оргазма, ударяя струей в живот гриффиндорца. Драко что-то бормочет и изгибается, когда в нем глубоко и быстро двигается брюнет. Наверное, он смог бы почувствовать боль, если бы ему не было настолько хорошо, и он не ощущал себя таким заполненным и желанным. * * * Он понимает это ранней весной. Дни становятся все длиннее, ярче и теплее, и это сказывается на настроении Драко. После апрельских ливней в мае в соседских садах расцветают красно-желтые бахромчатые попугайные тюльпаны, но на их лужайке, за которой ни Поттер, ни Драко не ухаживают, пусто. А нанятый гриффиндорцем маггл только изредка подстригает кусты бирючины. Малфой Мэнор раньше утопал в улыбающихся маргаритках и канареечных нарциссах, был наполнен благоуханием лаванды и сирени, их бледно-фиолетовыми ветвями мать украшала дом до тех пор, пока отец не стал жаловаться на аллергию. Но из-за красоты сирени, маминой любви к ней и с условием, что к цветам станут применять Petrificus, Люциус разрешил держать их в вазах. Несколько позже появлялись розы, ну а пока расцветали синие гортензии и невысокие крокусы, которые ломались под ногами на многочисленных тропинках Поместья. Драко всегда был равнодушен к цветам, но сейчас ему безумно хотелось самостоятельно посадить пару луковиц до того, как закончится сезон, и он не сможет работать по локоть, зарывшись в землю. Сначала он ничего не заметил. Пару дней - то ли от прокисшего молока, то ли от заплесневелого хлеба - его мутило, и он склонялся над унитазом или раковиной, в зависимости оттого, что было ближе. Пищевое отравление не прошло даже после того, как он стал применять противорвотные заклинания. Становилось все хуже и хуже, пока он не начал каждое утро вылетать из кровати, выгоняя Поттера из туалета, потому что его мутило так сильно, что казалось, будто это никогда не закончится. А потом его руки стали постоянно тянуться к животу. В первый раз было неприятно касаться обвисшей кожи живота и шрамов, чувствовать изменения, произошедшие с его телом. Изменения, которые никуда не делись даже полтора года спустя. Теперь он касается его в любое время, начиная с полудня сразу после приступов тошноты. Он может наблюдать за тем, как Пирра развлекается с игрушками или подаренной Поттером маленькой метлой, а его пальцы неосознанно ложатся на живот. И у него постоянное недержание мочи. Это не было заметно сразу, изменения происходили медленно, постепенно. Его тело, в особенности соски, всегда очень чутко реагировало на прикосновения Поттера. Теперь Драко шипит уже в тот миг, когда брюнет только собирается дотронуться или даже дышит на них, и стонет «нет», прижимая ласкающую руку к паху, где он менее чувствителен и хочет больше прикосновений. Однажды утром он просыпается и ему кажется, что его бедра стали шире… Нет, они не женоподобные, они узкие и мальчишеские, как у Поттера, но у того нет таких бледных полосок растянутой кожи, как у Драко. И вот кожа снова растягивается. Он сообщает об этом гриффиндорцу за неделю до своего дня рождения, солнечным, располагающим к лени утром, которое они проводят лежа в кровати, пока ребенок смотрит рисованные картинки по телевизору. Он не хочет, да и не может больше ждать. Он пальцами ощущает, как живот увеличивается, что пока практически незаметно под его мантией, рубашками и брюками. Он чувствует это. Должно быть, Поттер тоже. - Поттер, - зовет он. Все те дни, что он ждал и надеялся на спазмы внизу живота и кровь между ног, но в итоге ничего не произошло, он готовил речь. Я снова жду ребенка, он – твой. Ты на самом деле хочешь еще одного? Первый был зачат умышленно, но этот получился случайно, потому что тебе гораздо больше хотелось трахать меня как девчонку, а не в задницу. Так что в этом больше твоей вины. Больше он не успевает ничего сказать. Открыв рот, дабы закончить мысль, он чувствует, как к горлу поднимается желчь, вскакивает и убегает в сторону туалета. Склонившись над унитазом, Драко ощущает прикосновение смуглых пальцев, убирающих его волосы со лба, и это в тот момент, когда его рвота разлетается в стороны и отвратительно воняет. Какое-то время он не может остановиться, пока не опускается на прохладную плитку, а мышцы на животе не начинают болеть. Поттер грустно смотрит на него, но на его губах все-таки играет улыбка. - Я не думал, что ты сможешь снова забеременеть, - медленно произносит он, поправляя очки на носу и выдыхая. – Я думал… Разве ты не использовал зелье Плодородия, чтобы появилась Пирра? Драко стонет, а затем чуть кивает. - Это не должно было произойти, - бормочет он. – У меня нет… как у женщин, каждый месяц… - Но пару раз было, - замечает Поттер. - Одна мазня, - настаивает Драко на своем, осторожно выпрямляясь и садясь. – Не так чтобы очень сильно. Он вздрагивает, вспоминая об этом. Все же раз или два он просыпался с обильным кровотечением, спазмами внизу живота и чувствовал себя так, будто вот-вот умрет. Но ничего подобного не происходило до тех пор, пока не родилась Пирра. Вряд ли кто-то после такого вообще мог остаться в живых. И Драко был удивлен, что его член после всего еще был при делах, его еще можно было… Он снова вздрагивает. Поттер опять вздыхает, но улыбается еще шире. Он садится рядом с Драко лицом к двери и вытягивает ноги. - Наверное, я не должен был доверять тебе, - произносит он. – Я никогда не задумывался о детях. Пока не появилась Пирра. А после ее рождения я не думал, что она у нас будет не одна. - Поттеры – это вам не Уизли, да? – спрашивает Драко. Гриффиндорец закатывает глаза, но в голосе блондина нет ни единого намека на шутку: - У них нет привычки наводнять свой дом черноволосыми четырехглазыми спасителями мира, да? - У Пирры светлые волосы, - замечает Поттер. – Как и у тебя. И Драко снова склоняется над унитазом. * * * На сей раз все по-другому. Когда он вынашивал Пирру, рядом с ним никого не было. Теперь он не один. Он ощущает себя огромным как кит, и стесняется этого всякий раз, когда Поттер тянется, чтобы положить ладонь ему на живот, коснуться руки или ноги. Драко с грустью вспоминает, что в прежней квартире не было зеркал, и никто, в том числе и он сам, не видел его огромного живота. Никто не видел как он неуклюже, словно утка, переваливается с одной отекшей ноги на другую, вздрагивая от боли. Ему абсолютно не нравится, что из-за размеров живота он не может видеть свои ноги. Ему ненавистно ощущать себя хламом, когда он лежит в кровати Поттера и в течение часа лакомится пинтой мороженого (Прим. пер.: 1 пинта (в Англии) = 0,57 л). И, кроме того, Драко никак не может понять, как в него столько вмещается за один присест и как Поттер мирится с шоколадными пятнами на простынях. Теперь он не голодает. Надо лишь поныть гриффиндорцу, что безумно хочется еды из китайского ресторанчика, арахисового масла или пудинг из тапиоки с хлебцами и майонезом, и тот тут же кинется покупать желаемое. Драко нравится сознавать, что теперь он не свалится от голода и что ему не надо задумываться, чем накормить ребенка, если он себя-то не может прокормить. Чем больше еды покупает Поттер, тем больше он ест. И тем огромнее становится. И, как следствие, начинает жаловаться еще сильнее. Пирра тянет его за ногу и просит: - Ми, ми. Но Драко вынужден отказать, потому что, во-первых, он не сможет ее поднять, а во-вторых, не может для этого нагнуться. Он не в состоянии обхватить руками свой живот. Девочка впивается в него взглядом – этакая уменьшенная копия истинного Малфоя, с сердитыми поттеровскими глазами, и он рад и горд, видя, что она – воплощение его семьи. Днем во вторник и в пятницу приходит Грейнджер, иногда даже в обществе Уизли. - Беременные жен… э… люди не должны выполнять заклинания, требующие приложения усилий, - говорит она, слоняясь по дому Поттера словно хозяйка. Грейнджер занимается с Пиррой - читает книжки, играет с ней в «ладушки» и в другие маггловские игрушки типа любимого Поттером говорящего ящика. Она моет посуду и собирает грязное белье, которое Поттер по-прежнему раскидывает по всей квартире. Драко садится и впивается в нее подозрительным взглядом, следя за каждым ее движением, чтобы не коснуться ничего из того, что она трогала. Мама всегда говорила, что магглы – разносчики неизвестных болезней, которые они передают через грязные руки. А Драко знает, что если он сейчас заразится, то это навредит ребенку в его утробе. Он считает это практичным, но однажды, объясняя свою позицию гриффиндорцу, в ответ слышит, что он – расист и идиот. Драко пожимает плечами и переворачивается на другой бок. Ему уже никогда не устроиться удобно в постели. Он любит спать на животе, но, увы, с начала первой беременности не может себя этим побаловать – то ему мешает большой живот, то становится больно груди. - Ты все еще спишь со мной, - бормочет он. Теплая рука Поттера касается его бедра, посылая по всему телу мурашки, и он прекрасно знает, что Драко чувствует и ощущает. В эти моменты его тело гудит и жужжит, словно маггловское эретри… - Разреши мне прикоснуться к тебе этой ночью, - после обеда шепчет ему на ухо гриффиндорец. Драко закатывает глаза и ухмыляется, но Поттер уже счастливо улыбается, кормя Пирру пюре. - Почему? – спрашивает блондин, после того как гриффиндорец запер дверь и выключил свет, оставив гореть лишь лампу на прикроватной тумбочке. Брюнет касается губами его шеи. Драко становится трудно дышать. Он дрожит от горячих поцелуев, каждой порой впитывая запах Поттера. Гриффиндорец смеется, нежно прикусив зубами бледную кожу шеи. - Потому что я так хочу, - шепчет он. Поттер уже изучил его тело, он знает, где коснуться, чтобы с губ любовника сорвался стон. Он знает, что соски Драко стали очень чувствительными к ласкам. Легкое прикосновение языка заставляет блондина прикусить губу, судорожно сжимая пальцами простынь и обнимая ногами его торс. Они не всегда занимаются сексом. Иногда Поттер раздевает Драко, ласкает, заставляет кончить, а потом лежит рядом с ним, касаясь руками его живота. Драко эти прикосновения неприятны. Там можно ощутить растяжки, оставшиеся после Пирры. Он ненавидит эти уродливые, неестественные и яркие отметины, глядя на них в зеркало. И он ненавидит ощущать себя обязанным Поттеру за все, что тот делает для него. Драко откидывается на подушку. Гриффиндорец устраивается рядом и медленно водит пальцами под простыней по животу любовника. Драко не может заснуть. Ребенок снова толкается, и кажется, что это никогда не закончится. В отличие от этого ребенка, Пирра всегда давала ему поспать ночью. А тут его пинают и в мочевой пузырь, и в кишечник. Первую половину дня он ощущает тошноту, а вторую половину боится обмочить штаны. - Ты притворяешься, что я женщина? – спрашивает Драко. На мгновение пальцы Поттера замирают, но потом продолжают движение, правда, теперь более интенсивно. - О чем ты? - Ты представляешь кого-то еще, когда трахаешь меня и спишь со мной? Например, эту девчонку Уизли или пучеглазую блондинку? - Луну? - Мне все равно как ее зовут. Так представляешь? Пальцы Поттера окончательно прекращают свое движение, и нахмурившийся гриффиндорец садится в кровати. - О чем ты? – медленно спрашивает он. – Я не… Я знаю, что ты – парень, Малфой. Ты – тот, кто выпил зелье, чтобы сделать себе вл… - Замолчи! – резко прерывает его Драко. – Я не знал, к чему это приведет… Я думал… Молчи! Просто скажи мне, ты представляешь, что я – девочка? - Да что, черт возьми, с тобой происходит? – теперь Поттер встает с кровати и надевает очки. – Откуда такие мысли? Я знаю, что у тебя есть член! Я не слепой, Малфой! Ему становится больно оттого, что его назвали по фамилии. Драко вздрагивает. - Я – не девчонка, - в конце концов говорит он. Поттер долго смотрит на него, разинув рот, потом качает головой и уходит. На рассвете Драко слышит, как гриффиндорец обустраивается в гостевой спальне. * * * Он злится на Поттера. Он сердится на Поттера, потому что тот сердится на него. Он настолько зол, что утром не разговаривает с гриффиндорцем, и не говорит, о замеченной утром на простынях крови и своем плачевном самочувствии. Днем Драко отказывается связаться с Поттером через каминную сеть, и сообщить, что, завтракая остывшей пиццей и арахисовым маслом, он ощутил, как противная, заставившая его заволноваться вода стекает по его ногам. К тому же Поттер сейчас в Министерстве, и если Драко полезет в каминную сеть и его кто-то увидит в огне, то… Он не хочет сейчас думать об этом – все его мысли сосредоточенны на очередной схватке. - Ми, ми, - говорит Пирра, забираясь к Драко на кровать. Она кладет свои маленькие ладони ему на живот и, улыбаясь, спрашивает на своем языке о малыше. - Не… приставай… сейчас… ко мне, - говорит он ей, тяжело дыша. – Иди, поиграй со своими игрушками, детка. Драко хочет, чтобы его слова звучали более ласково, но в то же время ему хочется накричать на нее, чтобы она побыстрее ушла, поскольку очень скоро начнется очередная схватка. Он мечтает просто лежать здесь и кричать в тишину, не задаваясь глупыми вопросами двухлетней давности. Пирра умеет пользоваться каминной сетью, ее научили Грейнджер и Уизли несколько недель назад. «Черт, - думает он. – Черт, черт, черт». - Пожалуйста, поиграй с игрушками, - умоляет он ее. – Включи говорящий ящик, ладно? Когда она все-таки медленно выходит из комнаты, он облегченно вздыхает и тут же сгибается от от очередной вспышки боли. Если даже Пирра и слышит его крик, обратно она не возвращается. Драко не хочет снова проходить через это в одиночестве, но он слишком упрям и горд. Он бросает взгляды на часы, но чем чаще интересуется временем, тем больше беспокоится о том, что интервалы между схватками сокращаются, а боль все нарастает. Он пытается снять мантию - она вся пропиталась потом, - но пальцы трясутся, и сил хватает лишь на то, чтобы в расстройстве оторвать одну пуговицу. Его палочка лежит на прикроватной тумбочке. Никакого труда не составило бы применить быстродействующее обезболивающее заклинание. Он так поступил в прошлый раз, и с Пиррой все было в порядке, хоть ее магия до сих пор не проявилась. - Где ты, Поттер? – стонет он, сильно сжимая глаза. Отдышавшись от очередного болезненного приступа, он встает и пытается пройтись, чтобы хоть как-то ослабить боль. Берет свою палочку и в этот миг начинается новая схватка, и, не успев произнести заклинание, он с такой силой сжимает чертову деревяшку, что она трескается пополам. - Нет, - стонет он, падая на колени и пытаясь заставить части палочки соединиться. – Мерлин, нет… Драко лежит на полу, желая одного – свернуться в клубок и умереть. Он думал, что во второй раз все будет легче, но вместо этого чувствует, будто внутри него живет дракон, который пытается расцарапать и съесть его изнутри. - Ну, где же ты шляешься, Поттер? Он лежит, постанывая и цепляясь пальцами за ковер. Очередная схватка – лопается лампочка в лампе, еще одна – трескается окно. Его магия беспорядочна, она заполняет комнату, вспыхивая фиолетовым, синим и красным цветом. Если бы не охватывающая его боль, он бы ослеп от собственного спонтанного волшебства. Кто-то трясет его за плечо. Он открывает глаза и видит вспышки зеленого, огромные и ослепительные за двумя линзами. Ему понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это Поттер. Рот гриффиндорца двигается, но Драко не слышит что он говорит, да его это и не волнует в данную секунду. - Сделай что-нибудь, - стонет он, сжимая руки Поттера, поднявшего его с пола. - Скажи, что мне надо сделать, - говорит брюнет. – Скажи, что мне надо сделать, Малфой. - Сделай что-нибудь, - снова стонет он и качает головой. – Сейчас опять начнется, - шепчет он, опираясь о край матраца. - Я не знаю, что сделать. Скажи мне, что надо сделать, - повторяет Поттер. – Скажи, что мне надо сделать, Драко. Драко не знает, что. Его это не волнует. Он издает странные для его ушей звуки, будто скулит, словно животное. Если бы он не чувствовал, как это исходит из его горла, он бы не поверил, что они его. Поттер снимает свою мантию, берет его руку в свою и практически не вздрагивает, когда Драко ее стискивает, заходясь криком во время очередной схватки. В перерывах он слышит голос Грейнджер, развлекающей Пирру. Видимо, гриффиндорец, успел вызвать ее. Он стискивает зубы, впивается взглядом в брюнета и спрашивает: - Что она здесь делает? Но в ответ Поттер лишь качает головой и говорит: - Тужься, Драко. Блондину хочется ударить его. Поттер не знает, что делать, Поттер никогда не делал этого раньше, и все же, с последним толчком Драко чувствует невероятное облегчение, ошеломление от пустоты внизу, и это он плачет, не Поттер. Позже – наверное, уже наступило утро, потому что сквозь шторы в спальню, где лежит измученный и еле живой Драко, просачивается подернутый дымкой свет, - Поттер спрашивает у него: - Почему ты не сказал мне? Драко закрывает глаза. У него нет сил что-либо ответить. Он чувствует, что тело все падает и падает в какую-то дыру, а голова – словно в дурмане. - Ты думал, что я рассержусь? Ответь мне, Малфой… Драко, - говорит брюнет. – Я л… Драко, я хочу, чтобы ты был в безопасности. Как и ребенок. Он держит ладонь Драко в руках, и это придает слизеринцу достаточно сил, чтобы открыть глаза и пробормотать: - Все хорошо.
Nikol: Leonessa очень рада проде! Нравится мне этот фик, наверное больше всего тем, что в основном он об отношениях двух людей и их совместной жизни на протяжении довольно долгого промежутка времени и внешние события почти не описываются, этим он сильно отличается от других фиков. Спасибо за отличный перевод!
somebody: если честно, то это становится жутким... *нервно*
Ольхен: Leonessa спасибо, что переводите эту замечательную вещь
Rassda: Очень странный фик, мпрег до жути реалистичный, обычно я всё же мпреги читаю со стёбом или юмором. Интересно. Вопрос в следующем: небольшие тапки принимаете?
Leonessa: Rassda Принимаем. А что там?
Rassda: Leonessa пишет: Он наглухо застегивает мантию и поднимает воротник рубашки. Он не хочет, чтобы Поттер до него дотрагивался, видел его обнаженным – по крайней мере, не в этом состоянии, - или трахал его как мужчина женщину, или изредка даже в задницу. Но оставаясь наедине, Поттер всегда тянется к нему. Он расстегивает мантию Драко, затем и рубашку с брюками, и начинает вылизывать каждую доступную частичку кожи, предъявляя свои права на слизеринца, а его руки путешествуют по всем телу, дразня любовника. Он отдается Поттеру, потому что хочет этого. Драко жаждет этого. Странно как-то, на русском как-то бредово звучит. Так хочет или не хочет? Что там в оригинале? Было ещё несколько моментов, но я их уже не найду, просто буду знать, что вы тапки принимаете, буду перечитывать, что-нибудь скину.
Leonessa: Rassda Так именно, что не хочет, потому что знает, в каком сейчас состоянии его тело из-за всех этих изменений (зелья и родов), и хочет, когда Гарри дотрагивается до него.
Rassda: Leonessa Я не о том, что я не поняла этот кусочек - вроде, не совсем дурёха - а о том, что предложения вообще не звучат. И если в оригинале подчеркивается что не хочет, потому что знает, в каком сейчас состоянии его тело из-за всех этих изменений (зелья и родов), и хочет, когда Гарри дотрагивается до него., то в переводе это ускользает.
Leonessa: Почему же ускользает? Там написано: "по крайней мере, не в этом состоянии".
Marta: Rassda Драко отказывается признать себя геем, и не хочет признавать себя женщиной. Поэтому он вообще не хочет секса с Поттером. Зная что тело преласт его он кутается в одежду. Но каждый раз когда Поттер начинает демонстрировать ему свои чувства он сдается. Он ведь очень семейный мальчик. Ему не хватает любви и семьи. И Гарри он воспринимает как вынужденного партнера по воспитанию Ребенка. Он ведь боится всего на свете. Уйти? куда? И Пирра... Так что мне кажется, что этот кусочек очень показателен. Может быть я и неправильно это поняла, но английского не знаю, а текст не вызвал больших сомнений.
Снарк: Marta Все все понимают. Спор идет только о словесном выражении данной коллизии в конкретно взятом абзаце.
Marta: Снарк Поскольку построение шло и от меня тоже... Значит слова подбирала неудачно.
ASH: УХ! ПРОПУСТИЛА! фигаси! нда! нет слов! ФИК СУПЕРСКИЙ! и не надо никаких тапок! я вот читаю на одном дыхании - и как то, все недочеты мимо проходят! прочувствовать просто надо! Leonessa - низкий ВАМ поклон!
Этаниэл Кроу: Мгх... Вкусно, но мало. А еще, если бы мне предстояло рожать, то эта глава напугала бы меня до потери сознания. вот. Я уже хочу проду. Когда?
Leonessa: Этаниэл Кроу пишет: Я уже хочу проду. Когда? В качестве подарка к Новому году пойдет?
Nikol: Leonessa пишет: В качестве подарка к Новому году пойдет? Еще как подойдет! Замечательный подарок будет!
ASH: а можно узнать, когда именно подарки раздовать будут???
Leonessa: ASH Ничего не могу обещать. Но хочется выложить 1 января, тем более там тоже праздник (правда, Рождество) и подарки будут.
ASH: Ох! у меня доступ к компу будет только 9-го! лано! буду ждать!
Jojo: Leonessa подождем, фик того стоит :)
Leonessa: Глава 7. Едва Гарри успел заполнить последний бланк, как на стол стали падать первые письма. Он задержался на работе, чтобы в тишине закончить заполнение регистрационных бланков, и в тот миг, когда он собирался надеть пальто, в дверь влетела сова. – Твою мать, – выругался он. В Министерстве уже было темно, коридоры давно опустели, и из новичков оставался он один. Еще полгода, и он закончит учиться на аврора. Как же хорошо будет жить без еженедельных зачетов в полевых условиях, без заполнения возмутительного количества документов, которое старший аврор сваливает на него. И с оплачиваемым летним отпуском. Сова опускается на ворох бумаг на его столе. Она пристально смотрит на него желтыми глазищами и вздыхает – если вообще совы умеют вздыхать, конечно. – И как они так быстро узнают обо всем? – бормочет он, забирая у птицы письмо. Стоит только надломить печать, как комната сразу же заполняется криками: – КТО ОНА? КТО ЭТА ПРОСТИТУТКА, КОТОРАЯ… Он быстро закрывает послание и, направив на печать палочку, заставляет его замолчать. Домой он сначала долго едет на метро, а потом две пересадки на автобусе. Из окна он смотрит на яркие городские огни и сверкающие Рождественские елки и гирлянды, украшающие боковые улочки, разглядывает пешеходов и покупателей, бегущих по тротуару. Глаза невольно закрываются. Он устал оттого, что не высыпается ночами. Младенец плачет гораздо чаще, чем когда-либо Пирра. Он легко возбудим и беспокоен, и Гарри завидует Рону с Гермионой, завидует царящей в их девонширской квартире приятной тишине. Придя домой, он испытывает приступ вины за то, что упивался жалостью к себе. С дивана на него тусклыми глазами, кажущимися на посеревшем лице огромными из-за больших синяков, без выражения смотрит Малфой. Его кожа теперь серого цвета, а волосы безвольно спадают вниз. Гарри замечает, как он вздыхает и гладит хныкающего ребенка, который лежит у него на руке. – Как он сегодня? – спрашивает Гарри. Он вешает пальто в гардероб и забирает мальчика у Малфоя. Малыш начинает плакать, и его приходится укачивать по дороге на кухню. Блондин идет следом. – А как он каждый день? Он не дает мне ни минуты покоя. Его голос звучит глухо и безжизненно. – Где Пирра? – В кровати, – Малфой садится за стол, на котором стоит посуда с едой из полуфабрикатов. На плите в кастрюлях: картофель, жареные бифштексы и что-то еще зеленое и кашеобразное. – Ты готовил ужин? – спрашивает Гарри. Малфой пожимает плечами и продолжает говорить как ни в чем не бывало: – Я не знал, когда ты вернешься домой. Я не проголодался и не был уверен, принесешь ты еду или нет. – Извини, было уже поздно. Блондин снова пожимает плечами. Гарри пытается разогреть еду в микроволновке и успокоить плачущего ребенка, что вызывает у слизеринца насмешливую улыбку. В конце концов, Малфой забирает малыша и, бормоча что-то о голоде, покидает кухню. Гарри знает, почему блондин уходит. У них уже два ребенка, а он ни разу не видел, как Малфой их кормит. Он знает, что тот это делает, иногда даже из соседней комнаты до Гарри доносятся приглушенные звуки. Но он никогда этого не видел. Ему интересно, он завидует ребенку, который нетерпеливо тянется к слизеринцу. Гарри же после родов не прикасался к Малфою. Мерлин, это же смехотворно! Я ревную к ребенку… к собственному сыну! И все же это так. Блондин не расстается с малышом. Сам выбрал ему имя. Очередное имя рода Малфоев… Он не знает, почему никто не спрашивает у него: сначала Пирра, теперь Абрахас. Он хотел назвать сына Джеймсом, но Малфой лишь посмеялся над ним – Гарри впервые за неделю или две слышал его смех. Несмотря на унаследованные от Гарри черты лица и непокорные черные волосенки, какой же он Джеймс, если это лицо сморщенное и красное, и он постоянно ревет, сжимая кулачки, доводя гриффиндорца до нервного срыва. Этот ребенок последний. Он не хочет снова иметь дело с младенцами. Чтобы опять в доме стоял запах детского дерьма, талька и молока. Пол не вымыт и не подметен, столы не вытерты. Он так выматывается в течение дня, что даже не в силах применить очищающие чары. Он постоянно хочет спать, но ночью просыпается каждые два часа, стоит лишь услышать плач ребенка и почувствовать, как Малфой встает с кровати, чтобы покормить его. Скоро Рождество. Гарри уже купил несколько подарков, которые прячет в прачечной комнате на дне школьного чемодана под кучей грязной одежды. Со дня рождения сына он очень устает, поэтому с тех пор не стирал, а Гермиона не предлагала помощь. Он сожалеет, что рядом нет Добби, который мог бы помочь с домашним хозяйством. Гарри практически постоянно ощущает себя уставшим. Конец года – это всегда время самой напряженной работы в их отделе. В учебе, на практических занятиях, все больше и больше требуется знание теории. И младенец … Его голова начинает раскалываться, стоит ему лишь подумать об этом. * * * До Рождества остается неделя. – Приходи вместе с семьей в гости на Рождественский ужин, – говорит Рон, пока они убирают грязные кружки со своих столов и одевают пальто. Гарри вздыхает, думая о запеченном гусе с начинкой и тыквенном соке, которые будут на столе у Рона. Лучшее, что он ел дома в последнее время, было карри, которое он купил в прошлую среду. – Я бы с удовольствием, но… Рон медленно кивает, но с его лица исчезает улыбка. – Ладно. Мы зайдем на Рождество или День Подарков (Прим. пер.: это второй день Рождества). Гермиона хочет съездить к своим родителям, но я не помню когда точно. – Извини, – бормочет Гарри. Рыжий криво улыбается. – По крайней мере, сегодня тебе не прислали вопилеров. И в эту секунду сова влетает в отдел Очистки, приземляется на стол Гарри и печально смотрит на него, ожидая, когда он снимет с ее лапки конверт. – Не бери в голову, – произносит Рон. Гарри говорит «до свидания» секретарше и мистеру Уизли, который вместе с Роном отправлялся в Нору через каминную сеть. Он же привычно едет домой на метро и автобусах, по пути перекусив чипсами и купив в магазине пару рыбин. В автобусе рыба замерзает, но в одежду уже впитался запах. За весь день у него во рту не было ни крошки. Свой обеденный перерыв он провел, покупая последние рождественские подарки в Лондонском торговом центре. Кругом было ярко, весело и суетливо, но он ничего не чувствует, кроме того, что он стал легче на пять фунтов, пожертвовав пятак для Армии Спасения. Подарки оттягивают карман пальто. Рукой в перчатке он касается их сквозь ткань пальто, проверяя, на месте ли они. Он так ерзает на сидении, что палочка слегка тыкается ему в ногу. Его сосед тут же отодвигается к окну. – Извините, – шепчет Гарри. Он в одиночестве выходит из автобуса на своей остановке и направляется к дому, от облегчения глубоко вдыхая прозрачный зимний воздух. На прошлой неделе за ним пытался следить репортер из Ежедневного Пророка. Гарри не хочет иметь дело с теми последствиями, что может принести это… Никогда. Чары Fidelius действуют изумительно. Он не понимает теорию их действия, но они работают. «Спасибо, Гермиона», – думает он. Переступив порог дома, он на мгновение закрывает глаза. Все пахнет по-прежнему, и сверху доносится плачь ребенка. К нему неспешно подходит Пирра и, махая перед его глазами бумагой, говорит: – Смотри! Смотри! Ее улыбка заразительна. Он поднимает дочку и разглядывает листок, на котором она нарисовала кляксообразные фигуры с искривленными улыбками. – Это наша семья? – спрашивает он. Она неистово кивает и пальчиком указывает на каждую кляксу. «Все это так странно, – думает он». Он почти сожалеет о своих словах – наша семья, потому что они – не семья, они – кошмарный несчастный случай, который начал Малфой, когда выпил зелье и разыскал его в том баре. Но, глядя на ее улыбающееся лицо, обрамленное вьющимися белокурыми волосами, круглые щечки, сияющие глаза, глядя на этого милого и прекрасного ребенка и думая о втором малыше, даже когда он вопит также пронзительно, как и сейчас, эти слова ему не кажутся странными. Он двигает губами, как бы пробуя на вкус эти слова. – Папочка кормил тебя ужином? – спрашивает он. Пирра кивает и бежит в сторону кухни. Гарри вешает пальто, надеясь, что Малфою не придет в голову приблизиться к нему. По крайней мере, раньше блондин такого рвения не проявлял. Он ужинает, слушая болтовню девочки о Санта Клаусе. Она стала достаточно взрослой и многое понимает. Она искренне верит, что толстый мужчина в красном наряде спустится по каминной трубе и оставит для нее подарки. Гарри даже и не помнит, было ли когда-нибудь такое, что он верил в Санта Клауса. Дурсли… Тогда Санта никогда не оставлял подарки для него, хотя Дадли обычно отбрасывал в сторону одну или две игрушки, которые ему не понравились. Гарри включает телевизор и смотрит футбольный матч, а Пирра возится с игрушками у его ног. Он слышит наверху шаркающие шаги Малфоя и Абрахаса, который то начинает плакать, то замолкает. Блондин не спускается к ужину, поэтому Гарри убирает принесенную на его долю порцию готовой еды в холодильник. Гриффиндорец относит зевающую Пирру в кровать и читает ей сказки, взяв их с той полки, что соорудил для нее пару месяцев назад. Гермиона с Роном купили ей книжки с яркими цветными и двигающимися волшебниками картинками, при виде которых Пирра хихикает. К концу чтения у него в горле начинает першить, а голос звучит устало, но это стоит того – глаза девочки слипаются. – Спокойной ночи, – говорит он, целуя ее в лоб. Гарри закрывает дверь и убирает световые чары. Он заглядывает в свою спальню, поскольку в доме царит тишина. Ребенок спит в корзине в ногах кровати, но Малфоя нигде нет. Снизу доносится жужжание микроволновки и ругань слизеринца, а спустя несколько секунд в прихожую вылетает сноп искр. – Не надо применять магию на микроволновке, – говорит Гарри, появляясь на кухне. – Ты же знаешь, она всегда так вспыхивает. Малфой стоит спиной к нему. Он пожимает плечами и садится за стол. Гарри открывает рот, чтобы еще что-нибудь сказать, но его останавливает злой взгляд серых глаз из-под светлой челки. – Просто замолчи, Поттер, – ворчит слизеринец. – Я так понимаю, что сегодня ребенок не вел себя лучше? – спрашивает Гарри, придвигая себе стул. Он опирается о стол и наблюдает за медленными и методичными движениями блондина во время еды. Малфой опускает вилку. – А ты что думал? – абсолютно без выражения интересуется он. – Как и все предыдущие дни. – У тебя ужасный голос, – произносит Гарри. – Ты ужасно выглядишь. Малфой даже не потрудился во второй раз впиться в него взглядом. Вместо этого он встает, едва притронувшись к еде, и уходит из кухни. Гарри следует за ним и хватает за руку, пытаясь заставить его обернуться и посмотреть в глаза. Но Малфой не поворачивается, а его волосы падают, закрывая глаза. – Ну что? – спрашивает Гарри. – Просто… отвали! – хлюпая носом, говорит блондин. Его плечи начинают вздрагивать. От шока, что Малфой собирается заплакать, Гарри отпускает его руки. Слизеринец прерывисто дышит и шмыгает носом. Он садится на диван и склоняется к коленям, пряча лицо. Гарри хочет извиниться, но ни звука не слетает с его языка. Он устраивается рядом с Малфоем, желая… обнять блондина за талию, сказать что-нибудь хорошее или просто быть рядом с ним, но не знает точно, что нужно сделать, поэтому ничего не делает и не говорит ни слова. У него все внутри переворачивается от звуков плача и хлюпанья носом. Гарри не нравятся эти звуки. Он снова чувствует жалость к блондину. Снаружи идет дождь. Капли воды медленно стекают по окну, слегка затуманивая и искажая янтарный свет уличных фонарей. И глядя в окно на мокрую и холодную улицу, он страдает, не в силах прекратить думать о том, как же хочется прикоснуться к Малфою. Член дергается в брюках. Брюнет закрывает глаза, вспоминая, как это чувствовать кожу Малфоя под своими пальцами и как тот застонал бы, если Гарри стал бы облизывать его живот. Лицо вспыхивает, а руки неистово стискивают колено. Как если бы он долго не занимался ничем, кроме самоудовлетворения в ванной, а ведь прошло не больше месяца или, в крайнем случае, недель шесть. И Малфой еще долго не позволит к себе прикоснуться. Гарри дотрагивается пальцами до подбородка слизеринца и приподнимает его голову так, чтобы заглянуть в лицо. Оно на самом деле выглядит ужасно – посеревшая кожа, покрытая красными пятнами, и залитое слезами. Гарри улыбается, наклонившись, и медленно целует его. Рот у Малфоя мягкий, солоноватый на вкус. Гарри облизывает его губы, но не пытается протиснуться внутрь, хоть и очень хочет почувствовать, как гладкий и влажный язык Малфоя скользит рядом с его собственным. – Все изменится к лучшему, – говорит он, выпрямляясь. Малыш спит всю ночь, не просыпаясь. * * * Гарри сквозь сон слышит топот маленьких ножек. Он приоткрывает глаза, но из-за яркого света начинает моргать и закрывает их. Гарри пододвигается к свернувшемуся в клубок на своей половине кровати Малфою и одной рукой обнимает его за талию, даже через пижаму ощущая тепло его кожи. Гарри вздыхает, уткнувшись подбородком в плечо любовника, так, что светлые волосы щекочут ему нос. Некто прыгает на кровати. Гарри ворчит, а Малфой, с протестующим стоном отодвигается от него. В следующий миг голос Пирры объявляет, что им уже пора вставать, потому как наступило Рождество. Ему совершенно не хочется вылезать из постели. У него всего лишь неделя отпуска и та наполовину прошла. Но Пирра начинает подпрыгивать так, что Гарри подбрасывает на непрерывно колеблющемся матраце, и еще громче призывает немедленно просыпаться. Гарри вылезает из кровати и надевает мантию. Девочка широко улыбается, выбегает из комнаты и спускается со ступеньки на ступеньку с максимальной скоростью, возможной для ее маленьких ножек. Малфой же так и лежит в коконе простыней, свернувшись в клубок. – Ты тоже должен встать, – говорит ему Гарри, нагибаясь за ребенком. Мальчик не спит и смотрит на него огромными синевато-серыми глазами, узнавая его и, кажется, зная, что что-то происходит. Он не начинает плакать. Он теперь лучше ведет себя, и с каждым днем вопит все меньше, его громкие протесты сходят на нет, как и сероватый оттенок кожи Малфоя. Прижимая ребенка к плечу, он подходит к лестнице в тот момент, когда Пирре остается преодолеть только пару ступенек. – Идем, папочка! – зовет она Малфоя. Гарри усмехается и тоже кричит: – Идем, папочка! Слизеринец бросает в сторону двери свирепый взгляд. Он спускается вниз, шаркая, моргая и ссутулившись. – Слишком рано, – бормочет он. Жалкая низенькая елочка клонится к стене. Да и украшена она лишь частично – здесь нитка мишуры, там несколько шариков. Она – ничто по сравнению с елками в Хогвартсе – безупречными и симметричными, высокими и величественными, украшенными свечами и пахнущими корицей. Не то, что это убожество, которое три дня назад волокли, подметая им тротуар. Взмахнув палочкой, Гарри заставляет сверкать и деревце, и яркую бумагу под ним. С замиранием сердца он думает о подарках под елкой. Там, за коробкой с одеждой для Пирры, есть небольшой сверток, о котором он не может вспомнить. Приподнимая бровь, он оборачивается к Малфою. – Как ты?.. У того взлетают вверх обе брови – странная комбинация апатии и всезнания. – Не понимаю, о чем ты, – растягивая гласные, говорит он. Пирра разрывает обертки с подарков и меньше чем за час съедает половину из принесенных Санта Клаусом конфет. Усеяв комнату обрывками оберточной бумаги, пустыми коробками и фантиками она уходит в кухню, оставляя отцов одних. Абрахас лежит в самораскачивающейся кроватке, которую принес Санта. Гарри увидел ее в продаже несколько недель назад и надеялся, что Малфою понравится возможность изредка освободить руки при укачивании ребенка. Гарри заваривает чай и ставит в духовку разогреваться купленный вчера пирог. Он возвращается в гостиную и, взяв со стола из корзинки один из небольших апельсинов, угощает блондина. Малфой берет его и начинает очищать. В воздухе витает смесь запахов апельсина, корицы от греющегося пирога и свежей ели. Он еще не смотрел свои подарки. Так смешно было наблюдать за тем, как Пирра играет с новыми игрушками, подаренными Сантой, игнорируя купленные им мантии. Она отбрасывает открытые книжки и крутит неостанавливающуюся юлу из магазина братьев Уизли, которая по заверению Фреда и Джорджа не плюется чернилами. И пока вроде бы они свое слово сдержали. Малыш начинает негромко выражать недовольство. Малфой берет его из качалки и собирается уходить, но Гарри, протянув руку, останавливает его. – Почему ты всегда уходишь, чтобы покормить его? – интересуется он. Блондин моргает и кривит губы. Эта гримаса сочеталась с его прической - один завиток на затылке стоял торчком, вопреки закону притяжения. Его взгляд устремляется в сторону окна. – Кто-нибудь увидит, – медленно произносит он. – Никто не увидит, – заверяет его Гарри. – Ты увидишь, – отрывисто говорит Малфой. У Гарри мгновенно пересыхает горло. – А может, я хочу, – произносит он, пытаясь не проявить смущения при одной лишь мысли об этом. Прежде чем блондин успевает ответить, в гостиную возвращается Пирра. Гарри пытается поймать взгляд любовника, но тот смотрит в сторону, сжав губы в тонкую линию. И пока Малфой в течение минуты угрюмо молчит, брюнет осторожно рассматривает его. Его сердце пропускает удар, когда бледные пальцы начинают расстегивать пуговицы воротника. – Не заставь меня пожалеть об этом, – шепчет слизеринец. Абрахас суетится и сжимает грудь Малфоя своими маленькими пальчиками. Его отец выдыхает, затем освобождает из петель еще две пуговицы и отодвигает рубашку от соска. Гарри прекращает дышать. Он может лишь смотреть, но и этого достаточно. И сейчас, глядя как Малфой кормит грудью их сына, он не знает, чувствует ли себя странно из-за того, что наконец-то видит это или из-за того, что очень и очень возбужден. А он возбужден. И ощущая как его ноги внезапно начинаются трястись, а в штанах увеличивается в размерах его член, он опирается рукой о стену. Взяв какую-то игрушку, Пирра снова уходит из столовой. Словно издалека Гарри слышит, как в соседней комнате она играет, устраивая домик под столом или что-то в этом роде. Абрахас громко сосет грудь. Малфой замер, почти окаменев. Его грудь плоская, как и всегда, но малыш все же ест, уперев в нее – такую близкую и знакомую – свои ручки. – Мерлин, – шепчет Гарри. Сузив глаза, блондин тут же бросает на него взгляд и начинает хмуриться, пока Гарри не добавляет: – Я так сильно тебя хочу. Гарри не узнает собственный голос – такой хриплый и низкий, звучащий так… Он никогда раньше ничего подобного не чувствовал, но если бы Малфой не держал сейчас на руках сына, он бы засунул в него свой член, не смущаясь детей. Блондин слегка приоткрывает рот, как будто собирается что-то сказать, но вместо этого лишь перекладывает ребенка на другую руку, давая ему доступ ко второму соску. И закрывает глаза, пока Абрахас насыщается. Небольшими шажками Гарри подходит к дивану и садится рядом с ними. Он на расстоянии чувствует запах молока, ребенка и Рождества. Наклонив голову, он смотрит на Малфоя поверх очков. Грудь слизеринца поднимается и опускается, и он стонет, когда Гарри облизывает его грудь, соленую со смутно уловимой примесью молока и чего-то еще, неизвестного ему, но сосок Малфоя у него во рту – это наиболее доступная сейчас часть тела блондина. Гарри продолжает всасывать его грудь очень осторожно, особенно, когда Малфой шипит, и понимает, что Драко сейчас не очень удобно, но если бы он мог, то облизал бы блондина от сосков до задницы, попробовал бы на вкус и его член, и внутри, и везде, везде. Он, улыбаясь, целует Малфоя в шею и думает: «Сегодня вечером». * * * Гарри не знает, верны ли утверждения, что алкоголь придает храбрости, но решает – выпивка не повредит. Рот и горло горят от рома в яичном коктейле, сладкий привкус которого остается на языке и дурманит разум. Чуть раньше он разговаривал по каминной сети с Роном и Гермионой. Увидев их, Пирра обрадовалась и упросила Гарри дать ей поболтать через огонь. Надолго ее не хватило, и девочка взяла игрушки и ушла ко второму отцу, который покинул комнату, едва увидев в камине зеленое пламя. И он до сих пор не сообщил Малфою о приглашении в гости к Рону на День Подарков, и что они обязательно пойдут. Вчетвером. Но волноваться Гарри заставляет не это, а тот предмет, что слегка оттягивает его карман. Блондин исчезает сразу после ужина – Гарри пожарил цыпленка, вышло, правда, чуть суховато, но не плохо. И он не смог начинить птицу. Не смог бы, даже если бы от этого зависела его жизнь, но на овощи Пирра не жаловалась, так что все в порядке. Хотя у разогретого им пирога корочка слегка подгорела, но и это не имело значения. Гарри смотрел, как Малфой ел пирог, а на уголках рта чуть заметно виднелись густые сливки. Ему так и хотелось слизнуть их и поцеловать блондина. Но тот ушел укладывать дочь и читать ей книжку перед сном, да и попытаться самому уснуть. Гарри тушит свет во всем доме и, поднимаясь по лестнице, мысленно улыбается, увидев луч, пробивающийся из-за плохо прикрытой двери в его спальню. Почистив зубы, он направляется в свою комнату. – Итак, сегодня вечером, – шепчет он себе. Малфой уже в кровати и, пока Гарри снимает брюки и расстегивает рубашку, приподнимается на локте. – Еще не спишь? – спрашивает брюнет. В ответ слизеринец что-то тихо бормочет, но Гарри этого не слышит. Он тяжело выдыхает и c замиранием сердца дотрагивается до коробочки в кармане. Он снимает трусы и залезает под простыни, поудобнее устраиваясь на теплом местечке, что нагрел Малфой. И кладет коробочку на кровать. – У меня есть кое-что для тебя, – бормочет он. – Что-то, кроме мантий? И шоколада? – интересуется Малфой. – Да, – говорит Гарри. – Я… – сглатывает. Он ощущает першение в горле, и ему тяжело говорить. – Я… Я купил это для тебя. Мне хотелось бы, чтобы ты носил это. Если ты не против, конечно, – Он прочищает горло, но не в силах сказать еще что-нибудь, наблюдая за тем, как Малфой вытягивает шею и сонным взглядом рассматривает коробочку в его руках. Слизеринец без слов открывает ее и смотрит на содержимое. У Гарри замирает сердце, все внутри него сжимается. Его снова скручивает, пока Малфой безучастно разглядывает лежащее внутри кольцо. А затем на лице блондина на мгновение появляется ухмылка. – Значит, это должно заткнуть все те Вопиллеры, что мать твоих детей твоя законная жена, Поттер? – Я… Нет! – говорит Гарри. – Я… – он достает кольцо, Малфой протягивает руку, но Гарри не может надеть его. Смешно, но это кольцо не совсем для того, для чего обычно, это не просто украшение. Гарри вспыхивает. – Это защитный амулет, – медленно произносит он. – Я… Я хочу, чтобы ты был в безопасности. И… Ведьма, что продала мне его, сказала, что оно приспособится к любому пальцу. – Я знаю, – говорит Малфой. Он надевает кольцо на левую руку, поворачивается к Гарри спиной и кладет его ладонь на свое бедро. Серебро греется от переплетенных рук. Гарри обнимает Малфоя, прижимаясь к изгибу его спины, и улыбается.
Nikol: Leonessa С Новым годом Вас и спасибо за замечательный подарок ! Вы прекрасно переводите, текст обманчиво прост в оригинале и переводить его на русский так, чтобы это хорошо звучало мне кажется довольно сложно, Вы замечательно с этим справляетесь, получаю огромное удовольствие!
Снарк: Leonessa Спасибо за новую главу. Она, как обычно очень жизненная, а в конце - нежная
Irma: Leonessa Вот меня вопрос мучит, что они домового эльфа не заведут? Гарри хотел подарить кольцо как обручальное, но сказать не смог, зато Драко это понял.
Leonessa: Irma пишет: Гарри хотел подарить кольцо как обручальное, но сказать не смог, зато Драко это понял Именно так и было. Irma пишет: Вот меня вопрос мучит, что они домового эльфа не заведут? Не знаю. В этих главах об этом автор ничего не пишет. Но не волнуйтесь, будет у них эльф. И имя его будет... Да, знают все его имя!
Jojo: Leonessa С наступившим вас! Ловкая глава, здорово, спасибо что переводите, не бросаете! о, у меня был тот же вопрос про эльфа :)) не успела :)) И еще вопрос: почему Поттер с работы добирается на общественном транспорте? отчего не камином, как Уизли?
Irma: Jojo И еще вопрос: почему Поттер с работы добирается на общественном транспорте? отчего не камином, как Уизли? Потому что дом под заклятием Фиделиус, т.е. или порт-ключем или через дверь. ГП и ОФ однако.
Jojo: Irma Ой, это так неудобно :( спасибо, блин, не помню уже ничего :)) перечитывать в лом :))
Jojo: ну, ладно, а почему не порт-ключем-то? все не так утомительно
Irma: Jojo Порт-ключ, он, судя по канону, крайне одноразовая вещь - это раз. Во-вторых разрешение и создание порт-ключей под контролем мин-ва. Ну кто разрешит Поттеру иметь порт-ключ в свой дом? К тому же человек зачаровавший порт-ключ должен знать где живет Гарри. Т.е. или сам Гарри или Гремиона. Да и опасно это, а вдруг кто сопрет порт-ключ?
Leonessa: Jojo Irma Это все так, но мне еще кажется, что он специально может оттягивать свое появление дома. Ведь мог же он аппарировать прямо к себе в гостиную?
Jojo: Irma точно, порт-ключ может быть пердметом угрозы, тем более с рассеяностью Поттера. Недаром сам Гарри часто упоминает о безопасности Малфоя. дааа, зато в других фиках эти порт-ключи и там и сям, уже привычно, какое на фиг разрешение :)) Leonessa это похоже, вот только сам себе хуже делает: голодный, усталый, оба они в этой главе такие замученные... В следущей главе все наладится? или кто-нибудь со стороны что-нибудь пронюхает?
ASH: ООоо, Какая прелестная глава! А меня вот что интересует - Этож какая ....... решила угрожать-то спасителю мира сего????? это ж кто посмел нарушить покой????? ох, что-то неспокойно мне за это семейство! здается мне шантажом попахивает!
Marta: ASH пишет: это ж кто посмел нарушить покой???? Папа-рацы (Не заню кто такой/такая Раца, но папа у него тот еще тип)
Andy: Leonessa Я поражаюсь вашим терпением и упорством. Перевод просто великолепный. Поскольку я читала данное произведение в оригинале я знаю, как сложно его адаптировать на привычный русский. С нетерпением жду продолжения.
Irma: Leonessa Это все так, но мне еще кажется, что он специально может оттягивать свое появление дома. Ведь мог же он аппарировать прямо к себе в гостиную? По-моему заклятие Фиделиус не позволяет аппарировать в дом. Ведь если кто-то знает, как выглядит дом изнутри, то тоже может туда аппарировать. По аналогии с ГП и ОФ. Штаб Ордена - фамильное поместье Блэков. В нем выросли и Нарцисса и Белла. С гарантией дом знают и их мужья. Т.е. им ничего не мешало туда аппарировать или прийти камином, однако ж, не пришли. Вывод - заклинание перекрывает как аппарцию в дом, так и возможность прибыть в дом по камину. Разговаривать по камину можно и уходить из дома тоже.
Leonessa: Irma Не буду спорить с этим, т.к. не сильна во всех этих тонкостях. Но если это так, то тогда полностью согласна с этой точкой зрения.
Velina: Ну вот и темка уползла на вторую страницу... поднимем! Кстати, а прода скоро? Чудесный фанфик, хочется поскорее узнать что же дальше.
Jojo: Leonessa я хотела еще спросить: Драко ведь свою палочку сломал, когда хотел обезболить, как ему теперь?
Epitimia: Leonessa Мне очень интересно,в фике описывается тоска Драко только по прошедшим временам и его страстное желание к Поттеру, а к детям которых он выносил, с легко прохладцей, если Драко так сильно хотел семью, то почему он так холодно относиться к своим детям после их рождения?
Этаниэл Кроу: Epitimia пишет: если Драко так сильно хотел семью, то почему он так холодно относиться к своим детям после их рождения? мне кажется, что у Драко на данный момент просто послеродовая депрессия. Это раз. Два... кто сказал, что к нему самому относились иначе? НО это махровое ИМХО
Jojo: Этаниэл Кроу да он, по-моему, и до рождения мальчика так себя вел.
Marta: Jojo Если честно, то мне так не показалось. Драко постоянно возится с дочерью, он радуется ее первым словам, он гордится тем, что она будет учиться в Хоге, он ревнует ее за улыбки адресованные посторонним (Грейнджер и Уизли). Он не не видит проблем в том что у него есть дочь - ведь она настоящая Малфой. Зато в своем отношении к Поттеру он видит проблему. И он бы ушел из его дома если бы не Пирра - он знает, что Поттер не отдаст дочь, а если он ее похитит, то он не сможет ей дать того, что девока заслуживает. Именно это удерживало Драко у Горри первое время.
Jojo: Marta ну, да, первое время - да, но его отношение к Поттеру меняется, он к нему тянется. Но тут не про Поттера, хотя все взаимосвязано... Понятно, что Малфику жутко трудно с двумя детишками, не до проявлений нежности, и понятно что второй не запланированный, но я понимаю Epitimia - хоть бы одно слово о желании появления новой жизни, кроме уловлетворения от наедания до отвала (хотя тут оправдано за прошлое голодание), недовольства от брыкания ребеночка и невозможности потрахаться и не спать на животе, хоть бы чуть-чуть о радости от ощущения шевеления или что-то в этом роде, фик стал бы светлее... Хотя, понимаю, это просто вопрос жанра... Marta а когда будет новая глава, не знаешь? Что-то уже дальше хочется прочесть
Marta: Jojo Я стараюсь не задерживать. И вычитывать как можно быстрее. Все вопросы к Leonessa. (Но если что я тебе свисну)
Jojo: Marta свисти громче!!! :))
ASH: Давайте подарим свисток! Чтоб свист услышали все и сразу! Ждемс, ВСЕ! не отходя от кассы
Этаниэл Кроу: темка вверх! А еще я очень хочу проду. Так давно ничего не было. :(
Jojo: Этаниэл Кроу придется потерпеть еще немного, Лионесса обещала не бросать :))
Leonessa: Этаниэл Кроу Jojo Нет, фик этот я не брошу. Очередная глава переведена на четверть. Что-то тяжелая она оказалась, я уже раза четыре за нее садилась и все никак.
Nikol: Leonessa Спасибо, что не бросаете, фик очень хороший! Результат стоит Ваших усилий и нашего терпеливого ожидания.
lukassa: Спасибо за перевод замечательного фика!
Epitimia: Leonessa Желаю удачи в переводе. Надеюсь, что пятый раз будет более результативным
Umbridge : Leonessa мне нравица этот фик. К огда я его читаю, то вспоминаю, как появился на свет мой ребеночек, и так хочется еще одного. вообще с недавних пор люблю мпрег. Дети - это прекрасно, и роды - ваще супер
Jojo: Leonessa надеюсь следующая глава оказалась тяжелой не эмоционально? если только технически - это поправимо :))) ох, ты меня напугала, тем что будет дальше Umbridge пишет: и роды - ваще супер серьезно???? в смысле, роды в реале?????
Marta: Jojo Это у каждого индивидуально. У меня невестка на второго решилась через шесть лет! Так суперски было в первый раз.
Этаниэл Кроу: Тогда ждем-с дальше.
Umbridge : Jojo ну да, в реале)) да, у всех по своему, моя мама вспоминает с ужасом, как нас с братом рожала, а я вот с удовольствием.))
Jojo: Umbridge ,Marta мне тоже хочется, как вы, думать оптимистически, а позже всем говорить, что это замечательный опыт и пинать боющихся-трясущихся в родзал. дело за опытом :)) в этом фике оптимизму не видно и такого, что бедный малфойчик испытал, охота избежать :))
Leonessa: Jojo пишет: надеюсь следующая глава оказалась тяжелой не эмоционально? Нет, не эмоционально. Если уж меня не смутило описание того, какой увидел Поттер квартиру Драко... Нет, это просто технически тяжело. Просто опять описываются мысли Драко, которые что-то тяжело перекладываются на русский язык.
Jojo: Leonessa нуууу, тогда осталось начать, да закончить :))) потихоньку, лучше меньше да лучше :)) Хотя представляю, как это еще придется Марте вычитывать... Уверена - все получится!
Глинтвейн: а продолжение будет?
Marta: Глинтвейн 8 глава переведена. Теперь дело за бетами :)
ASH: Marta Ооооо, Как порадовали! Очень ждем!
Epitimia: Господи, когда же продолжение будет?
Marta: У всех прошу извинения. Выкладка к празднику не состоялась из-за моей занятости перед праздниками. Скоро будет
Саяна: Marta *устраиваясь перед монитором* Ждемс...
Leonessa: Глава 8. Он не соглашался на это. Никогда, никогда Драко не согласился бы следовать за Поттером через каминную сеть, если бы знал, что такое «Нора» и что эта лачуга будет переполнена рыжими Уизли. Он сидит за столом, бросая на черноволосого гриффиндорца сердитые взгляды, затем хмурится и думает: «После обеда в этом бардаке Поттер никогда больше не станет трахать меня». Ему не нравится, как оценивающе смотрят на него представители семьи Уизела, наблюдая, как он что-то нашептывает лежащему на его руках Абрахасу. Драко прекрасно знает, о чем там бормочут близнецы и на что хмуро уставилась их приземистая мать. Но он все же получил хоть какое-то удовлетворение от присутствия здесь, видя и неуклюжее объятие Поттера с сестрой Уизли, и ее мрачные взгляды на Драко весь вечер, особенно за десертом, когда малыш расплакался, а уставшая и оттого раздраженная Пирра пыталась залезть на колени Поттера. Потому что Драко забрал это у нее. Он ухмыляется ей, пристально уставившись на нее в ту секунду, когда она украшает кремом дрожащие пудинги. Ты хотела Поттера, ты хотела его детей, но такая дешевка, как ты, не смогла добраться до него первой. Но он все еще злится на Поттера за то, что тот привел его сюда. Еда. Странный затхлый запах бедности и запущенности, чертовы джемперы Уизли, помноженные на тысячу членов этой семьи, носящих их, а теперь и Поттер с детьми имеют собственные экземпляры. Он рад, что его обошли подобным вниманием. Иначе он использовал бы Incendio, если бы было безопасно снова применять магию. Его груди болят, сам он устал и хочет домой, чтобы покормить ребенка, но Поттер не прекращает болтать, и у Драко нет совершенно никакого выхода из этого ада, кроме как найти в этой лачуге комнату, где можно расстегнуть рубашку. Ему так больно, будто грудь сейчас отвалится, а соски лопнут, но он сидит, стиснув зубы. Если бы брюнет был рядом, он бы пнул его под столом, но тот устроился поближе к Уизелу, Грейнджер и девчонке Уизли. Они смеются и говорят в привычной манере, которую Драко никогда не разделял. Да и не хотел разделять. Он ощущает подступающую к горлу тошноту. Он кажется себе таким же дешевым и грязным, как все Уизелы. На заднем плане из старого радио сквозь помехи доносятся песни, а женщина Уизли моет посуду, гремя кастрюлями и вообще делая все, от чего голова Драко разрывается на части. Проклятье, Поттер, отведи меня домой! Когда гриффиндорец все-таки объявил, что им пора идти, он сделал это лишь из-за того, что Пирра заснула на одном из мягких безвкусных диванов. Драко хочется вымыть ее дома с помощью шланга – вдруг она подхватила какие-нибудь болезни Уизли или вши, – но Поттер сразу же относит ее в кровать и подтыкает одеяло, а Драко слишком занят в этот момент, расстегивая мантию и рубашку. Он вздыхает, когда теплые детские губки обхватывают его сосок, и откидывается на спинку дивана, желая лишь одного – заснуть самому. Сквозь звуки чавканья ребенка он слышит, как Поттер спускается по лестнице. Драко пытается прикрыть грудь рубашкой, зная, что брюнет станет смотреть на него, а он настолько рассержен, что не желает позволять гриффиндорцу наблюдать за ним. Это было привилегией, которой он лишится после того, как вытащил Драко к этим заразным Уизли. – В чем твоя проблема? – спрашивает Поттер, прислоняясь к дверному проему. Драко бросает на него пронзительный взгляд, а затем игнорирует его, потому что тот входит в комнату и садится на стул рядом с парнем, опираясь о подлокотник дивана. – Пошел к черту, – шипит блондин. – Знаешь, ты мог бы попытаться вести себя вежливо, – говорит Поттер, глядя на сына. А затем смотрит на Драко, прищурившись за линзами очков. Падающий в комнату свет уличных фонарей отражается в его зрачках. – Ты… должен рассказывать всем, да? – резко интересуется Драко. Мальчик шевелится и отпускает сосок. Перекладывая Абрахаса на левую руку, слизеринец бросает на Поттера ненавидящий взгляд. – Я… я пойду… если меня найдут, то… – Нет! – кричит Поттер. Малыш снова шевелится, и он понижает голос. – Тебя не найдут, понимаешь? Я… я делаю кое-что в Министерстве. Я пытаюсь, но в архив чертовски трудно попасть… Драко чувствует, что его рот приоткрывается от удивления, и тут же закрывает его. – Ты что? – Я работаю над этим, – говорит Поттер. Он вздыхает и запускает пальцы в волосы. – Я пытаюсь очистить твои документы. – Это незаконно, – произносит Драко. – Ну… – гриффиндорец краснеет. Или в этом виноват потухший уличный фонарь? – Ну… да. Дыхание Драко выравнивается. Липкие ручки сына массируют его грудь, даря тепло и покой. Он опускает рубашку ниже и смотрит в сторону, когда начинает чувствовать на себе взгляд Поттера, рассматривающего и исследующего его испорченное тело. – Я все еще ненавижу твоих друзей. И семью Уизела. Теперь все они знают обо м… об этом, – говорит он. Какое-то время брюнет молчит. Драко ощущает, как от взгляда покалывает открытые участки кожи. А затем Поттер говорит: – Все знают о тебе, Малфой, но они не знают, что это ты. * * * Проходит зима, и мальчик растет точно так же, как раньше Пирра. Теперь Драко не задается вопросом, хочет или нет Поттер, чтобы он остался, потому что все эти несколько месяцев гриффиндорец постоянно дотрагивается до него. То касание во время ужина, то поцелуй в коридоре после того, как девочка уложена в кровать и ей прочтена книжка на ночь, а дверь в ее комнату закрыта. Поттер качает головой и, задумчиво улыбаясь, говорит: – Не думаю, что ты придешь на мой выпускной вечер. Драко отвечает «нет», хотя он хотел бы знать, кто входит в эту группу авроров. Уизли точно среди них: Поттер постоянно упоминает его, рассказывая о том, что они делают в классах и на практике. Но кроме него, Драко ни о ком не знает. Не то чтобы он не хотел за этим следить, просто он не слишком волнуется об этом. Поттер, может, и упорно трудится, но он оставил Драко наедине с беспорядком, который должен быть убран, подгузниками, что надо менять в течение дня, головной болью и скукой. Иногда, когда удается выкроить для себя свободное время, он включает говорящую коробку. Он пялится на движущихся магглов и задает им вопросы, которые те всегда оставляют без ответа, а будучи пойманным на этом Пиррой, ощущает себя глупым, ведь такая маленькая дочка понимает эту маггловскую коробку лучше, чем он, взрослый. Однажды он видит в ней вертолеты. И ночью ему снятся сны о них. Он летает в той металлической коробке и терроризирует магглов, преследуя их и скидывая на дома навозные бомбы. Он считает, что на них летать легче, чем на метле, потому что Амортизационные Чары длятся очень долго, а вот маггловские машины работают всегда – так обычно говорил отец. Утром он просыпается от шума воды – Поттер принимает душ. Если прислушаться повнимательнее, то сквозь плеск воды можно услышать, как брюнет, ступив под душ, стонет, издавая характерные звуки самоудовлетворения. Драко вслушивается в знакомый ритм и иногда слышит свое имя. А потом он лежит в кровати, притворяясь спящим, а на самом деле, будучи наполовину возбужденным, и ждет, когда Поттер отправится в Министерство, чтобы начать поглаживать собственный член. Чаще всего он представляет, как смыкаются вокруг него губы гриффиндорца, и пытается думать о том, каково это чувствовать его там. Это было так давно, несколько месяцев назад. И Поттер редко начинал с того, чтобы отсосать ему, предпочитая дразнить и пробовать на вкус другие части тела, части, которые не являются такими уж мужскими. Драко обижается на это. Конечно же, он не гомик, чтобы Поттер хотел сосать его член, и тот, вероятно, думал так же. Он ненавидит эту патетическую зависимость от Поттера. И в тоже время хочет ее. Это уже давным-давно перестало быть местью, теперь он любит, когда Поттер, вернувшись домой, ловит его взгляд, любит, как во время ужина нога брюнета задевает его, но Драко делает вид, что не замечает этого. Ему нравится, что нет необходимости работать. Он никогда не хотел заниматься в Министерстве тем, что делал его отец. Кроме того, у него не было бы никакого влияния, он не смог бы командовать, не теперь… не если… не когда-либо. Воспоминания о стряпне и уборке домовых эльфов, о сверкающих шарах и изысканных мантиях, о смехе матери и винном погребе отца, о комнате под гостиной исчезают, стоит Драко заняться детьми: читая Пирре, играя в игрушки с Абрахасом, очищая себя от рвоты и слюней и постоянно целуя шишки малышей. Пирра не играет с золотым набором зелий и игрушечными домовыми эльфами, как делал он, когда был ребенком. И в доме Поттера под рождественскими елками не лежат Руки Славы. Иногда Драко вспоминает и другие моменты своей жизни. Он помнит, как тетя Белла смеялась, когда он недостаточно быстро блокировал свое сознание во время Легилименции, и она успевала проникнуть в его мысли. Он помнит, как Дамблдор не отводил свой слишком яркий взгляд, когда Драко целился ему в сердце. Он помнит, как бежал вместе со Снейпом, никогда надолго не оставаясь на одном месте, и больше всего он помнит ужасное одиночество, каким он был жалким, ища еду в мусорных баках и живя той жизнью, что была у него два года назад. Когда он видит вернувшегося вечером домой Поттера, который улыбается ему, чуть вздыхая от усталости, Драко думает, что это не так уж и плохо, в конце-то концов. * * * Драко сдается ближе к лету, и они снова трахаются. Поттер шепчет на ухо его имя, и Драко практически кончает, слыша эти свистящие, похожие на парселтанг, звуки. Он не рычит, он шипит. Драко сильно обнимает любовника ногами за талию и трется своими бедрами об его. Он водит руками по спине Поттера, ощущая пот, чувствуя его на чужих губах. Желание растекается по его телу от члена к кончикам пальцев, которые вцепляются в Поттера, трогают его и запутываются в черных волосах, когда тот опускает свою голову все ниже и ниже. – Не там! – бормочет он, направляя голову Поттера. – Черт… ты никогда… – он стонет, стоит лишь горячему дыханию гриффиндорца опалить его бедро, и языку – гладкому и влажному – заскользить по его коже и… – Боже… Поттер… соси мой… ах… – Драко, выгибая спину, откидывает голову на подушки. Поттер берет его в рот, смыкая губы у основания члена. Драко сдерживается, чтобы не кончить, чувствуя сосание и скользкий язык Поттера. Это такое горяченапряженноприятное чувство, что ему хочется трахаться, пока Поттер не задохнулся. И Драко тоже задыхается, кончая, кончая без остановки, потому что Поттер гладит его бедра, Драко немного щекотно, и его бедра напрягаются и поднимаются, и Поттер сосет чуть сильнее, и облизывает языком то сладкое место под головкой и …. - Мерлин, - снова стонет он, тяжело дыша от сильных ощущений. Он напряженно дрожит и кончает, задыхаясь, сотрясаясь, постанывая, вцепившись в Поттера пальцами, пока сперма струей бьет из него. Окно открыто, но даже слабый ветерок не колышет занавески и не обдувает их потные тела, когда они лежат изнуренные и пресытившиеся. Скомканные простыни сползли с кровати. Вялый и липкий член Поттера лежит на бедре Драко, чего он предпочел бы не допустить, но лень шевельнуться. Его бедра немного болят, и у него останутся отметины в тех местах, где Поттер держал Драко, пока тот елозил под ним. Драко вытягивает ногу и вздыхает. Брюнет наблюдает за ним, лежа на подушке, выглядя наивным без очков. Он приподнимается на локте и говорит: – Итак, ты хочешь, чтобы я занимался с тобой оральным сексом, но не хочешь, чтобы я делал тебе римминг. Драко закатывает глаза. – Этим занимаются только гомики. И, кроме того, ты не занимаешься со мной оральным сексом, Поттер, ты отсасываешь мне. Это разные вещи. Поттер, приподняв брови, на мгновение задумывается. Он облизывает губы и откидывается на спину. Наверху жужжит вентилятор, сотрясаясь на каждом повороте. Снаружи доносится лай собаки и шум машин. Ничто из этого не успокаивает так, как медленное дыхание брюнета. – Если бы у меня был разветвленный язык, – говорит он, – я бы мог сделать одновременно и то, и другое. Драко вздрагивает. Он прикусывает собственный язык, чтобы не застонать от мысли, что язык был бы сразу и там, и там, и это было бы… – И ты будешь говорить на парселтанге? – спрашивает блондин. – С таким языком? – Я и сейчас могу говорить, – говорит Поттер, наклоняясь. Он облизывает раковину уха любовника, исследуя в нем все изгибы и заставляя Драко покрыться мурашками. Тот отодвигает гриффиндорца и качает головой. Он все еще не понимает, почему Поттер хочет трахать его. Он так и не избавился от лишнего веса после рождения Абрахаса, и его это не особо заботит, но ему не нравится думать о своем полном теле, до которого мог бы дотронуться Поттер. Никто в его семье никогда не был жирным. Мама казалась такой тонкой и стройной. Вспоминая ее, он ужасался даже тем крошечным складкам на коже, которые, кажется, останутся навсегда. И растяжки исчезли не полностью. Когда Поттер спит, Драко исследует свое тело, ухватывает пальцами складку кожи на талии и хмурится. Тогда Поттер, якобы во сне, берет его за руку и притягивает к своей груди. – Я не возражаю, – бормочет он. Драко вспыхивает в темноте, его кожа горит сильнее, чем в жаркую летнюю ночь. – Они делают тебя моим, – неразборчиво шепчет гриффиндорец сквозь сон. Драко лежит, обдумывая эти слова, пока не задается вопросом, не приснилось ли ему все, потому что когда Поттер просыпается, как и каждое утро, с рассветом, все происходит так, как будто ничего не изменилось. И пока Поттер в душе, Драко, чтобы запомнить эти слова, произносит их вслух. * * * Драко говорит Поттеру, что не хочет больше рожать. – На всякий случай, если ты начинаешь думать, как Уизли, – добавляет он, когда гриффиндорец прячет свое лицо в основании его шеи. Он отползает, и теперь смуглая рука выводит узоры на его груди, пальцами поигрывая с его сосками. Драко дрожит. – Я сказал, я… – Я слышал, – бормочет Поттер. В первый раз брюнет приходит вечером домой с небольшой коробочкой с надписью Romans*. Драко не обращает на это внимания, хотя и заходит в тупик, размышляя о том, для чего Поттеру маленькие римляне. Когда засыпают дети, гасится свет во всем доме, и Поттер целует его в шею, долго терзая языком, он достает коробочку и разрывает пакетик. Одного раза Драко вполне хватает. – Не используй эту вещь! – требует потом блондин. В течение следующих трех дней он испытывает ужасный зуд. Может, это реакция на маггловскую вещь, может, он просто зациклился на этом, как любит говорить Поттер, но ему и не нравится чувствовать это в себе. – Я бы предпочел (Чувствовать твой член во мне, не закрытый каким-то каучуком, чувствовать, как ты двигаешься во мне, голый и, как и должно быть, кожа к коже), чтобы ты не использовал маггловскую дрянь, – говорит он Поттеру. Неделю спустя брюнет приносит другую коробочку. Он кладет ее на стол и, налив стакан воды, ставит его перед Драко во время ужина. – У меня есть… э… таблетки, которые ты можешь использовать, – сообщает он. – Я? – спрашивает Драко. – Почему не ты? – Потому что у меня нет… Он замолкает, поймав пронзительный взгляд любовника. Драко делает так, как говорит Поттер, едва не задохнувшись из-за таблетки, когда та, сухая, несмотря на выпитую впоследствии воду, попадает ему в горло. Он принимает таблетки в течение двух месяцев. Два месяца он живет словно в аду, терпя кровотечение. Как и положено, ежемесячный цикл. – Нет! – шипит он. – Я не буду их больше принимать, – говорит он после того, как вынужден жестами объяснять Поттеру, что тому нужно купить, чтобы это могло впитывать в себя кровь у него между ног. – Меня ничто не заставит это сделать. Эти таблетки испортили меня. – Гермиона принимает их каждый месяц и говорит, что будет неправильно, если ты не будешь пить их. – Грейнджер может катиться к черту! – кричит Драко. – Я не буду… – Мне пришлось врать аптекарю, – вопит в ответ Поттер. – Их не дают без рецепта! – Можешь отнести их своему чертову аптекарю! – блондин выкидает коробку в окно. Она медленно падает вниз на тротуар, словно перышко, плывущее по ветру. Предложение Поттера использовать другую вещь – введение металла внутрь его тела – приводит к тому, что Драко начинают сниться кошмары о том, что его протыкают и он кровоточит как свинья. Он просыпается с криком, испуганный, в холодном поту, и Поттер больше никогда не поднимает эту тему. В последний раз брюнет приходит домой с пузырьками в коробке. – Я купил их в аптеке. Это зелья. – Я знаю, что это! – огрызается Драко. Он берет пузырек и на свет исследует осадок. Он принимает зелье один раз в неделю. Спустя две недели он не в состоянии выдерживать постоянный привкус капусты во рту и тошноту. Он хочет спать, легко раздражается и огрызается на Пирру, когда та просит почитать ей книгу. Содержимое оставшихся пузырьков он выливает в туалет, не сказав об этом Поттеру ни слова. Мама говорила, что если волшебник хочет, чтобы что-то случилось, то он может осуществить это. Драко хочет не забеременеть снова и позволяет Поттеру трахать себя в кровати, в душе, на диване, у кухонного стола, прижимаясь к Поттеру и сжимая его член в своем теле. * П/п: Romans – переводится как римляне. Драко ведь не в курсе, что такое презервативы и что они могут так называться.
Jojo: Если бы существали ордена Трудового Слешера, я бы точно знала кому вручить за работоспособность!!!! Спасибо за еще одну главу!!! PS неужели у них будут еще дети?
melissablack: Jojo пишет: PS неужели у них будут еще дети? Уже точно не помню, но переводчик где-то говорила, что будут, и много, очень много. Надеюсь, что ошибаюсь - Драко - мать-героиня - мороз по коже.
E-light: Jojo melissablack Вообще у них четверо детей, причем все (кроме первенца) родились в результате не посещения курсов планирования семьи %) Первый-то ладно, был желанным. Leonessa Спасибо за то, что переводите этот фик. Я читала его на lj Ociwen - проглотила за полдня и потом еще долго была под впечатлением. Кажется, Ociwen написала текст только для того, чтобы доказать - мпрег можно воспринимать всерьез. Имхо, ей это отлично удалось.
Irma: Leonessa Спасибо за новую главу. E-light Вообще у них четверо детей, причем все (кроме первенца) родились в результате не посещения курсов планирования семьи %) Скорее потому что кто-то отказывался считать себя геем. Перешел бы на анальный секс.....
Nikol: Leonessa Спасибо за новую главу! Очень, очень люблю этот фик, чем-то он цепляет! Читала его на англ., но подводит знание языка, читать его на русском - несравнимое удовольствие. Люблю все Ваши переводы, а за этот - отдельная благодарность!
Лена: Спасибо за новую главу :sm 25:
Мия: Leonessa Большое спасибо за новую главу!
Epitimia: Jojo Вроде пора с детьми заканчивать. Второе семейство Уизли это перебор. Leonessa Спасибо за главу, не сочтите за наглость, но когда приблизительно ждать новую?
Leonessa: Epitimia Не скоро. Сейчас на первом месте стоят "Узы".
ASH: Leonessa Да, Узы - это нечто! Но и это фик очень интерестный - хотя он конечно сложнее! Ждем Вас Везде! Большучее спасибо
ASH: И Тут тишина
ASH: Leonessa НЕ Покидайте НАС!
SollyParker: Leonessa мы с вами
Этаниэл Кроу: присоединяюсь к ожидающим. Хотя, кажется, я отсюда никуда и не уходил.
ASH: Прошло 53 дня ожидание это самое тяжелое!
Leonessa: Глава 9. Однажды во время ланча, вернувшись в свой кабинет, Гарри застает Гермиону, прислонившуюся к его столу и покусывающую перо. Он смотрит на нее, и девушка закладывает перо за ухо. – Гарри, я должна поговорить с тобой. – Хорошо, – соглашается он. – Наедине. – Хорошо, – повторяет он. – Подальше отсюда, – Гермиона называет ресторан неподалеку от Министерства в маггловской части Лондона. Пару недель спустя из памяти Гарри сотрется его название, но каждое утро, проходя мимо ресторана, он будет вспоминать запах жареного цыпленка и карри. – Хорошо, – снова говорит он. – У меня ланч в десять. Они встречаются в ресторане. Гарри заказывает бизнес-ланч, Гермиона же выкладывает на стол то, что принесла с собой. Помещение маленькое и тесное, и Гарри сидит достаточно близко к подруге, чтобы только он смог слышать ее тихий голос. – Все хорошо? – спрашивает он. Гермиона хмурится, терзая зубами нижнюю губу. Затем улыбается Гарри и вздыхает: – На днях, в мой выходной, Малфой вызвал меня через камин. – Малфой? – спрашивает Гарри и откладывает вилку в сторону. – С чего бы Малфой стал вызывать тебя через камин? – Гарри… – Гермиона наклоняется над столом и сильно сжимает руку друга. – Пообещай мне не говорить ему, что я сказала тебе об этом. – Ладно, – соглашается он. – Он взял с меня слово не рассказывать тебе, – добавляет девушка. Гарри кивает: – Хорошо. Он отодвигает от себя свой обед, который с каждой минутой становится все более холодным. – Он попросил меня… сделать кое-что. Достать зелье. Artemisia Flush, – сообщает она. Гарри нахмурил брови. – Э… ладно. Может, ему нужно было зелье… а я, наверное, допоздна работал тем вечером… – Гарри, Artemisia Flush содержит полынь, мяту болотную и желтокорень канадский. Разве ни одно из этих названий тебе не знакомо с курса зелий уровня ТРИТОНов? Ему начинает казаться, что он вернулся в школу. – Э… не особо, – говорит он. Гарри ест карри, и Гермиона продолжает: – Гарри, эти растения – естественные прерыватели беременности, – она слабо улыбается ему. – Мне жаль. Я думала, ты должен знать. Я пока что… я пока что не отдавала зелье Малфою, но, – девушка открыла свою сумку и, вытащив оттуда бумажный пакет, вручила его другу. – Если тебе это нужно. Если Малфою это нужно. Просто я подумала, что ты должен знать об этом. * * * Освежающий ветерок раннего сентября ерошит волосы Гарри, пока он идет домой. Он открывает дверь, его взгляд ловит отблеск белокурых волос, и спустя мгновение улыбающаяся девочка хватает его за руку. Ее младший черноволосый брат медленно ковыляет за ней. – Где папочка? – спрашивает Гарри. Пирра отвечает, что не знает, когда ее отец слышит доносящийся сверху шум. Он говорит дочери поиграть с братом, а сам медленно поднимается по лестнице, громко ступая на каждую ступеньку. Он видит, как Малфой выходит из ванной и тыльной стороной руки вытирает рот. Все внутри Гарри сжимается, когда его носа достигает слабый запах рвоты. Бросив бумажный пакет на кровать, он тихо интересуется: – Ты вообще не собирался говорить мне? – Говорить что? – также тихо спрашивает Малфой. Он избегает взгляда Гарри и старается смотреть куда-то в сторону, на улицу, где ветер колышет листья деревьев, выцветших на солнце. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, – вставая, произносит Гарри. Он подходит к блондину, отодвигающемуся к стене. Гарри толкает Малфоя, положив ему руки на плечи. – Гермиона сказала мне. Слизеринец не двигается, лишь грудь то поднимается, то опускается. А затем он шепчет: – Сука. – Как и ты, – говорит Гарри. Малфой молча хмурится. Гарри мотает головой, слова застывают у него на языке. Он дотрагивается до подбородка блондина большим и указательным пальцами и приподнимает его голову, но Малфой отводит глаза. – Почему ты ничего не сказал? Малфой вырывается из его хватки и садится на кровать. Внутри Гарри все переворачивается, когда блондин берет бумажный пакет и оттуда достает маленькую бутылку. И затем его снова передергивает, когда тот рассматривает ее на свет. – Это не твоя проблема, – растягивая гласные, говорит Малфой, но его голос дрожит и ломается на последнем слоге. Гарри хочется забрать у него зелье, разбить, избавиться от него, потому что… ему не нравится, как Малфой смотрит на бутылку, как будто все ответы в мире зависят от нескольких сушеных трав и ингредиентов. – Это наполовину моя проблема, – резко произносит Гарри. Он вздыхает и говорит: – Так ты сделаешь это? – Я не хочу… Я не хочу еще одного, – говорит Малфой, откидываясь на подушки и обнимая свой живот. Живот еще плоский, но Гарри прекрасно помнит его округлым, помнит каково было прикоснуться к нему и ощутить под ладонями Абрахаса, как хотелось дотронуться до него сейчас, потому что трудно было поверить, что там внутри что-то росло, было живым, было его. Их. Гарри долго смотрит на Малфоя, пока тот не поднимает на него глаза и побеждено вздыхает. – Скажи мне, что делать, Поттер, – бормочет он. – Не знаю, – честно отвечает Гарри. – Думаю, это ты, кто… Он не может закончить предложение. Вместо этого он садится на край кровати и кладет ладонь на живот любовника, представляя, что снова ощущает толчки – он хочет, чтобы это было там. – А что ты хочешь? Уже темно, и последние солнечные лучи окрашивают в розовый цвет дома, когда Малфой говорит: – Не знаю. * * * Проходят два месяца прежде, чем Гарри сообщает Пирре и Абрахасу, что Малфой ждет еще одного ребенка. Его мантия хорошо все скрывает, но Гарри водит руками по выпуклому животу, когда они потные, тяжело дыша после секса, неподвижно лежат в кровати. Во время этой беременности Малфоя он ощущает себя взрослым. У Рона с Гермионой еще даже и первого ребенка нет, да они пока что и не женаты. И Гарри удивляется, как это Рон еще не уступил требованиям матери подарить ей больше внуков. Он улыбается, наблюдая за тем, как Пирра кладет свои пухленькие ручки на живот Малфоя и спрашивает, где ребенок. Абрахас этого не понимает, но Гарри поднимает его, чтобы он тоже мог дотронуться до живота блондина. – Он растет внутри папочки? – интересуется Пирра. Гарри кивает. – Также как ты и Абрахас. Разве ты не помнишь? Она улыбается ему, но это просто улыбка невинного ребенка, которая не означает, что девочка это помнит. Он переводит взгляд на Малфоя, сидящего на диване и выглядящего скорее встревоженным, чем успокоенным тем, что детские ручки гладят его живот. – С тобой все хорошо? – интересуется Гарри. – Я в порядке, – отвечает Малфой. Но он не в порядке. И на шестом, и на седьмом, и на восьмом месяце его тошнит по утрам. Часто, вернувшись вечером домой, Гарри находит блондина лежащим на диване, обхватившим себя руками и стонущим. Гарри не думает, что Малфой действительно испытывает боль, пока тот не вздрагивает и ковыляет к их кровати. По мере того, как увеличивается живот, его лицо выглядит все более похудевшим и осунувшимся. Когда Гарри дотрагивается до его рук, они всегда холодные. Его мучает бессонница, и Гарри часто слышит, как он бродит по дому или запирается в ванной. Гарри начинает уставать от лживых уверений Малфоя, что он в порядке, и однажды после работы он оказывается в коридоре Сент-Мунго, ожидая встречи с целителем. Он взволнованно стучит пальцами по колену и не сводит глаз с портретов на стенах, наблюдающих за ним в ответ, пока пожилая медсестра не зовет его и отводит в небольшую комнату. Там на офисном стуле сидит Лаванда Браун и слегка покусывает павлинье перо. – Ты хотел меня видеть? – спрашивает она. – Да, – соглашается Гарри. – Гермиона сказала, что ты – целитель, и… у меня проблема. Это… Это может остаться между нами? – Да, – отвечает она. Она не растеряла ни капли кокетства, которым окружила себя, но обаяние фальшивой блондинки ослабло. Белоснежная униформа идет Лаванде больше прежних нарядов. Гарри помнит, как у него перехватывало дыхание от вида ярких розовых носков, выглядывающих поверх ее туфелек. Он рассказывает ей о Малфое, ощущая неловкость и стеснение от необходимости вслух в одном предложении произносить его имя и слово «беременный». Но Лаванда не смеется. Когда же Гарри покидает ее кабинет, он может поклясться, что слышит ее смешок «О, БОЖЕ мой!». Вечером Лаванда появляется в их доме с черным кожаным саквояжем в руке. Малфой кричит на него и, поднявшись со своего места на диване, уходит на второй этаж. Гарри тоже поднимается, кивнув Лаванде следовать за ними. – Ты заплатишь за это, – шипит блондин, лежа на спине на кровати. Его ноги разведены в стороны, а мантия задрана, в то время как Лаванда проводит обследование с помощью палочки. – Аааа! – кричит он, пытаясь в одно и тоже время опустить мантию и как можно дальше отползти от Лаванды, но она гораздо сильнее, чем Гарри мог бы предположить, и прижимает ноги Малфоя к кровати. Блондин с негодованием в прищуренных глазах смотрит на Гарри и говорит: – Ты ужасно заплатишь за это, Поттер. После осмотра Гарри предлагает бывшей гриффиндорке чаю, а Малфой, побагровевший и молчаливый, запирается в ванной и отказывается выходить. – Никогда не подумала бы, что все эти годы ты здесь скрывал Малфоя, – говорит Лаванда. – Боже, если бы Пророк знал… – Они не знают и не узнают, – твердо произносит Гарри. Лаванда пожимает плечами. – Я не говорила, что собираюсь сообщать им. – И Малфой… Он в порядке? Она снова пожимает плечами. Затем открывает свой блокнот и читает примечания. – Не могу сказать, что я видела раньше кого-нибудь, как он, но могу сказать, что напряжение из-за многократных беременностей каждую следующую делает еще тяжелее. Он должен быть осторожен, потому что на позднем сроке могут произойти преждевременные роды или внутреннее кровотечение. Гарри чешет висок и произносит: – Хорошо. – И держи его подальше от маггловских моющих средств. – Почему? – Они могут вызывать раздражение на коже беременных ведьм, – Лаванда встает, допивает свой чай и берет саквояж. – Я вернусь через несколько дней. Гарри проводит ее до двери и открывает ее перед целительницей. Холодный ветер врывается в дом, и он вздрагивает. – И, Гарри, – Лаванда оборачивается, чтобы попрощаться. – У тебя симпатичные дети. * * * Каждые три дня Лаванда появляется у них, приезжая вместе с Гарри на автобусе. Ежедневный Пророк замечает их вместе, и несколько подпольных размытых фотографий появляются на титульном листе. Гарри назван изменником, а Лаванда – шлюхой. Ей это доставляет удовольствие, а Малфой, увидев газету, довольно смеется, прежде чем спрятать ее поглубже в коробку. Гарри боится прийти домой и найти блондина в луже крови. Маггловские моющие средства и стиральные порошки отправляются в помойку, им на смену он покупает моющее зелье на Диагон Аллее, от которого весь дом пропах травами. И однажды, в начале февраля, вернувшись домой, он застает плачущую Пирру у входной двери. – О, Боже, – шепчет он и мчится наверх. Немедленно появляется Лаванда и остается на ночь. Когда утром Пирра и Абрахас просыпаются, приходит Гермиона. Гарри не может следить за детьми, потому что Малфой кричит, стонет, часто дышит, ходит взад и вперед, истекает кровью, и Гарри не может его оставить. Вместе с Лавандой он расстилает кровать, но блондин лишь хочет ходить. Гарри ходит вместе с Малфоем, предлагает ему руку, плечо, что угодно, но тогда Малфой желает прилечь. – Больно, – стонет он. Гарри кивает. – Скажи ему, пусть он дышит! – перекрикивая стоны слизеринца, требует Лаванда, находящаяся между ног Малфоя. – Он дышит! – кричит в ответ Гарри. Малфой мычит, его лицо становится ярко розовым, он дышит часто и глубоко. – Разве он не знает, как правильно дышать? – кричит Лаванда. Гарри понятия не имеет, о чем она говорит. Малфой дышит в те моменты, когда не кричит и не цепляется за руки брюнета. Крови гораздо больше, чем в прошлый раз. Лаванда – профессионал, и, хоть она и не успокаивает, но точно знает, что делать, и во второй половине следующего дня Гарри держит на руках вторую дочь. Она пронзительно кричит и машет кулачками, почти также как Малфой, который лежит среди подушек изможденный и бледный. Гарри берет отпуск на неделю. Гермиона заходит после обеда, иногда вместе с Джинни, иногда приносит кастрюльку с мясом, тушенным с рисом и овощами от миссис Уизли. Гермиона фотографирует с малышкой Гарри, Пирру и Абрахаса, которые строят крохе козу, целуют ее в висок, и Малфоя тоже. Блондин не отказывается сниматься, но лежит в кровати. – Твой дом переполнен, Гарри, – говорит ему Джинни. – Если ты подашь заявку в министерство на строительное заклинание, тебе разрешат увеличить дом в размерах. – Возможно, – отвечает он. За последние несколько дней он спал от силы пару часов и не воспринимает слова Джинни. Или не очень-то он ее понимает. Спустя неделю после того, как родилась малышка, ее все еще называют Второй. Пирра держит ее так, как показал ей Гарри, и говорит: – Мы должны назвать ее Энн. Губы Малфоя изгибаются. – Нет, – бормочет он. Его голос все еще слаб и хриплый из-за крика. Он забирает у Пирры ребенка и, когда малышка начинает брыкаться, гладит ей спинку. Гарри быстро переключает каналы. С Пиррой и Абрахасом, играющими на полу, и им, Малфоем и новым ребенком, сидящими на диване, это выглядит очень по-семейному. Он не имел таких переживаний с родителями, не говоря уже о Дурслях, которые сидели на диване в то время, как Гарри готовил на кухне для них напитки. По Би-Би-Си показывают какое-то кино, и он смотрит без энтузиазма, предпочитая наблюдать, как блондин расстегивает мантию, чтобы накормить это маленькое извивающееся существо, которое они сделали. Краем уха он слышит голоса актеров, имена и предложения проплывают сквозь туман в его голове, и думает, что Виола звучит мило.
E-light: Почему-то эта история напоминает мне "Супружескую жизнь" Эрве Базена - но мягче, нежнее, романтичней. Тот роман был под одной обложкой с "Любовником леди Чаттерли", и, честно говоря, понравился мне гораздо больше знаменитой книги Лоуренса. Не знаю... есть здесь что-то такое. Достоверное. Обычная семья. Обычные проблемы. А какие дети!!! Спасибо за перевод. Люблю здесь и Гарри, и Драко (и детей))). Обычно в гарридраках Люциус - отвратительный персонаж. Педофил-насильник или просто равнодушный папаша. В этом фике он живой.
melissablack: Благодарю за главку. Фик действительно тяжелый, видела его в оригинале, но только видела, не читала. Лазить по 10 раз в полчаса в словарь - это круто. Посему, считаю ваш труд просто героическим.
KoSHka: О! Наконец-то!! Потрясающе!)) Фик просто обалденный.Каюсь, я не выдержала и прочитала эту главу в оригинале. Но в исполнении Leonessa она звучит гораздо весомее. Родной язык, как-никак!)) Спасибо! *тяжело вздыхает* - опять муки в ожидании...
Irma: Leonessa У какая прелесть. Ну хоть одни нормальные, с колдомедником т.е., роды. А то рожать положась на природные инстинкты, которые у Драко просто не предусмотрены - крайне опасное занятие. что напряжение из-за многократных беременностей каждую следующую делает еще тяжелее. В данном контексте правильнее бы звучало "частых беременностей"
Umbridge : E-light о, а ведь и правда напоминает. Но у меня было под одной обложкой с историей одного развода. Очень нравиться, я вообще нежно отношусь к МПРЕГу
Marta: Leonessa Хм. Я почему-то с ужасом вспоминаю, что ты нам угрожала 15 детьми. *задумчиво *Интересно хоть один нормальный человек найдется в этой компании и вернет Малфоя в естественное состояние? Вроде бы появился колдомедик...
SollyParker: Marta пишет: вернет Малфоя в естественное состояние Было бы неплохо Он бедный так переживает
KoSHka: SollyParker пишет: Он бедный так переживает Да, ладно, переживает... А муки-то какие нечеловеческие!! Я вообще поражаюсь, как слабая мужская психика выдержала ТАКОЕ, как он, бедный, еще с ума не сошел...
SollyParker: KoSHka Ну... у него есть Поттер и дети а вообще жуть что с Драко стало
Nikol: Leonessa безумно рада очередной главе! Ожидание было долгое, но оно того стоило!! Спасибо!
Sanya: Leonessa Присоединюсь к остальным - большое спасибо за Ваш труд и перевод. Очередная глава - это здорово. Но я же без тапков не могу! Тапки - это наше всё! Вы не хотели бы совместно с бетой пересмотреть вот это предложение: "Он не имел таких переживаний с родителями, не говоря уже о Дурслях, которые сидели на диване в то время, как Гарри готовил на кухне для них напитки". Ибо это подстрочник в чистом виде, начисто ломающий всю сцену и смысл ощущений Гарри. Нет, английского я не знаю, а вот русский… И подстрочники от перевода различаются на раз-два. Особенно ярко заметны такие оплошности на фоне остального – вполне себе переводного. Извините. :)
Amura: Leonessa Долго добиралась до этого фика. Зато как приятно все прочитать большим кусочком за раз. С английским не дружу, поэтому спасибо, что даете возможность прочитать хороший фик в хорошем переводе. Люблю мпрег, а в исполнении Драко еще больше:) У меня только один вопрос, а что нельзя снова лишить Драко женских органов каким-нибудь зельем? Дети - это прекрасно:), но все таки? И еще вопрос, сколько примерно на момент рождения второй девочки Драко лет?
Marta: Sanya Принимаю тапок на свой счет. Меа кульпа. У него не было подобных воспоминаний о жизни с родителями, не говоря уже о Дурслях, которые посиживали на диване в то время, как Гарри готовил на кухне для них напитки Относительно "напитков", я бы вообще заменила на готовил им чай, но... что уж есть у автора
ASH: УРА! прода! Leonessa Низкий Вам поклон! за оригинал даже и не берусь, так, что только на Вас и НАдеюсь! Что т Так много народу уже вкурсе про Малфоя - как бы это не выплыло в "пророк". и вот интерестно - фик видимо переведен только наполовину - дети подрастут, пойдут в школу! Видимо Хогвардс ОХ! трудно представить, что будет со Снейпом и Макгонагал!
KoSHka: Amura пишет: сколько примерно на момент рождения второй девочки Драко лет? Мне тоже интересно. Я знаю точно, что на момент рождения Пирры Драко было 20 лет. Абрахас родился двумя годами позже. А вот сколько лет Виоле, я так и не поняла...
Sanya: Marta Спасибо, что не ругаетесь на меня. Последнее время побить меня моими же тапками становится тенденцией. А, может, "Ему не довелось испытать подобных чувств/ощущений с родителями, не говоря уже о Дурслях - когда те устраивались возле телевизора, Гарри обычно отсылали на кухню готовить для них напитки". М-м-? Leonessa Что скажете? Я не очень посвоевольничала в отношении текста?
Sanya: KoSHka KoSHka пишет: А вот сколько лет Виоле, я так и не поняла... Гос-споди, да Вы что! Не пугайте так! Каких лет? Откуда - лет? Если бы "лет", они бы ещё с десяток детишек настрогали после её рождения... Спустя неделю после того, как родилась малышка, ее все еще называют Второй. А если Вы про то, сколько лет Драко на момент рождения Виолы (примем это за условное имя малышки), то с рождения Абрахаса, как я понимаю, прошло что-то около полутора лет - судя по тому, что Абрахас "медленно ковыляет" вслед за Пиррой. Максимум - два года, и то уже с натяжкой, потому что в возрасте двух лет дети передвигаются весьма живенько. Падают без конца, это да, но сие их нисколько не останавливает.
Leonessa: Amura Sanya Если честно, я не помню, упоминала ли автор, сколько было лет Драко, когда он родил Пирру, но мне казалось, что лет 18. Можно считать, что Абрахаса он родил года через 1,5-2 и Виолу тоже где-то так (кстати, ее на самом деле будут так звать). Значит, тогда ему было где-то 21 - 22. Когда дети пойдут в Хогвартс, там будет видно какая у них будет разница в возрасте (хотя бы по курсам). Я же уже говорила, что в этом фике автор описывала 20 лет из жизни Гарри и Драко. Так что, еще узнаем, какая точная разница у них в возрасте. Я же сейчас ничего сказать не могу. Фик читала полгода назад. Перечитываю по мере перевода глав.
neuodzeku: Самый шикарный Мпрег, что мне встречался.Leonessa , огромное спасибо, что переводите.
KoSHka: Sanya пишет: Гос-споди, да Вы что! Не пугайте так! Каких лет? Откуда - лет? Если бы "лет", они бы ещё с десяток детишек настрогали после её рождения... Уупсс)) Это я под после прочтения оригинала. Там время ушло далеко вперед, и меня тоже занесло)) Sanya пишет: А если Вы про то, сколько лет Драко на момент рождения Виолы Да-да)) я именно про это Leonessa пишет: Когда дети пойдут в Хогвартс, там будет видно какая у них будет разница в возрасте (хотя бы по курсам). Уфф, не хотела спойлерить, автор сделал это за меня)) Но раз уж проговорились...Так вот, когда Пирра пойдет в Хогвардс (а мы знаем, что письма присылают по исполнении детям 11ти лет), Драко и Гарри на тот момент будет по 31 году. Следовательно родил он ее ровно в 20. А Абрахаса двумя годами позже. А вот Виолу...мне кажется, что года 3-4 прошло...
Leonessa: KoSHka KoSHka пишет: А вот Виолу...мне кажется, что года 3-4 прошло... 3-4 года после кого? Если после Абрахаса, то это не так, в 3-4 года дети не ковыляют. Там точно 1,5 - 2 года. Ну, насчет Хога не буду ничего говорить, т.к., как уже упоминала, не помню этого. Но, кажется, что когда Виола будет на 1 курсе, Абрахас - на 3, а Пирра - на 4.
KoSHka: Leonessa пишет: Но, кажется, что когда Виола будет на 1 курсе, Абрахас - на 3, а Пирра - на 4. А, ну, тогда как раз 2 года разница получается.Просто меня смутило то, что, в то время как Абрахас уже во всю болтает(причем очень хорошо), Виола молчит. Но, видимо, это автор просто не удосужился нам описать ее детский лепет))
Marta: Sanya Мне нравится, но решать Leonessa :)
ASH: Ну вот! Leonessa опять пропала
Irma: KoSHka У деток, старших трех и правда 2 года разницы, и все зимние. Хотя четное количество лет там преобладать будет. Leonessa А вообще меня фик впечатлил. Особенно отношения мальчиков. Драко о себе: «я не гей». Гарри на все готов чтоб очистить Драко, даже на 100% глупость. А реакция Драко на любое "не то" в его жизни, реагирует одинаково, причем всегда достается Гарри. Ну а детки как родителям учудили.... Все, кроме младшего. Кстати понравилось, кто именно заставил Драко признать что понятие «гей - не гей» несущественно, если любишь и выползти из подполья. О, а момент когда Гарри признался Драко в любви, через черт знает сколько лет совместной жизни, меня вообще убил. Точнее его последствия.
Yume: Leonessa Скажу честно, не любитель слэша по Поттеру, но вот ваш перевод читаю с огромным удовольствием. Причем, на мой взгляд, язык перевода лучше оригинала. Я сознательно не стал потакать своему любопытству и дочитывать фанфик до конца - жду вас. А глюки в тесте - не страшно. Это только наработает профессионализм. Как говорится, проды.
Leonessa: Глава 10 Ему кажется, что теперь он постоянно чувствует себя дерьмово. Иногда он даже не встает по утрам с кровати. Поттер этого не замечает: он кормит детей завтраком, помогает Пирре и Абрахасу одеться, и еще до семи часов уходит на работу в Министерство. Тело Малфоя болит, но не так как раньше. Эта боль теперь никогда не проходит. Драко перестает спать по ночам, потому что из-за этого тело немеет, но не расслабляется, и тогда он встает, ходит по дому в вечно полусознательном состоянии. Крики ребенка не раздражают его. Он просто их больше не слышит. Когда через несколько дней появляется Грейнджер, она говорит Драко, что он быстро сбросил вес. Он не рассказывает ей, что теперь его кожа обвисла в некоторых местах, и при взгляде в зеркало он видит на своем посеревшем лице ту же пустоту, что и несколько лет назад в туалете Плаксы Миртл, когда его там нашел Поттер. Он постоянно дрожит и надевает на себя по две, три, а то и четыре мантии, а спит в двух пижамах, и если Поттер что-то об этом думает, то ничего не говорит. Кровотечение длится вот уже четыре месяца, но он не сообщает об этом безвкусной Браун во время ее последнего визита в апреле. Те маггловские штуки заканчиваются, и он рвет старые мантии, кладет их между ног, а потом выбрасывает в туалет или мусорное ведро, чтобы об этом не знал Поттер. Однажды туалет не смывается. Драко слишком слаб, чтобы использовать магию. Он пытается выполнить Evanesco, но палочка не слушается и впечатывает его в стену. Малфой лежит там и стонет, пока не появляется Пирра и не спрашивает, в порядке ли он и не надо ли его поцеловать, чтобы ему стало лучше. Драко закрывает глаза и задушено смеется. – Нет, папочка в порядке. Поттер, придя с работы домой, находит его лежащим на полу. Драко слышит, как где-то плачет ребенок, и чувствует холодную воду вокруг себя, которая течет из туалета. И знает, что в воздухе стоит запах крови. «Если бы рядом были оборотни, они пришли бы, чтобы убить меня», – думает Драко и пытается сказать это Поттеру, но забывает, как только открывает свой рот. Брюнет исчезает, и спустя какое-то время слышны громкие голоса Уизли и Грейнджер. Должно быть, он вызвал их через Дымолетную сеть, потому что вскоре ребенок замолкает, и Поттер начинает махать палочкой. Одежда высыхает, и запах крови рассеивается. С него слой за слоем снимают мантии. Поттер что-то говорит низким сердитым голосом, и Драко произносит: – Не ненавидь меня. Его собственный голос слышится словно издалека, он звучит слабо и дрожит – не так как должен звучать. – Малфой, почему ты никогда мне ничего не говоришь? – резко интересуется у него Поттер. Он задает Драко и другие вопросы: как давно это происходит, почему он никогда ничего не говорит, почему он такой худой, почему он никогда ничего не говорит. Поттер не замолкает. Голова Драко начинает раскалываться, пульсировать, будто от ударов молотка, который стучитстучитпробивает череп. Его внутренности содрогаются от спазмов – такая же острая боль начинается в животе, она становится все сильнее и сильнее, и никогда по настоящему не проходит. Он стонет и пытается свернуться на кровати, но Поттер держит его руки над головой. Гриффиндорец впивается в него взглядом. Его глаза такие же яркие, что и Смертельное проклятие, и его слова не лучше. - Ты – чертов глупец, – шипит Поттер, но откладывает палочку в сторону и просто ложится на кровать рядом с Драко, бормоча ему на ухо слова, которые скоро забылись, но в тот миг, услышав их, он начинает давиться рыданиями, потому что так устал от всего и чувствует себя жалким, и снова шестнадцатилетним, и все идет наперекосяк. * * * – Этот дом слишком маленький, – жалуется Драко. – Здесь не хватает места. Поттер, кажется, этого не понимает. У них три ребенка. И их двое. Две спальни. Этот дом не подходит. Драко с тоской вспоминает Поместье с его потайными комнатами и бесконечными коридорами, где когда-то могла расположиться сразу вся многочисленная семья Малфоев. Он знает, что не может вернуться туда. Он знает, что Поттер никогда не рассматривал этот вариант, но он сам думает об этом: и об искрящемся белом мраморе, и о синих бархатных коврах, и мастерски написанных маслом портретах давно умерших родственников и друзей, которые всегда за всеми наблюдали, разговаривали и перешептывались. Когда он жил в Поместье, оно никогда не казалось мертвым, оно дышало и жило собственной жизнью среди широких зеленых лужаек, вдоль которых рядами росли лаймы, вязы и липы. Спустя две, возможно, три недели Поттер говорит: – Хорошо. – И не маленькое место, – произносит Драко. – Не какая-то там чертова квартира, которая не намного больше этой. – Хорошо, – отвечает гриффиндорец. – И не слишком много магглов вокруг, – добавляет он. Поттер поднимает бровь и кашляет: – Э… Малфой, в предместьях магглы со всех сторон. Я думал, что находиться поблизости от волшебников будет опасно для тебя. Он сужает глаза и отказывается признавать, что Поттер прав. Они проводят выходные, упаковывая вещи в коричневые коробки и уменьшая их размер. В воскресенье на ужин приходят Уизли и Грейнджер и немного помогают со сборами. Драко стоит в стороне, держа на руках Виолу, и хмурится, наблюдая за тем, как лапы Уизли касаются всего, но ничего не говорит. День переезда в новый дом Драко проводит где-то между явным ужасом и восторгом, передвигаясь на маггловском автомобиле, который Гарри вел наобум – вертя руль, резко тормозя и вообще двигаясь еще быстрее, чем на Молнии, со свистом проносясь мимо магглов и домов. – Езжай по магглам! – усмехаясь, говорит ему Драко, когда они достигают участка дороги, через который в обе стороны торопливо шли магглы, сновали туда-сюда со своими жалкими никчемными жизнями. Абрахас смеется вместе с ним, но Поттер хмурится и бормочет, что надо следить за дорогой. Через какое-то время брюнет останавливается, и Драко выходит, как только Поттер нажимает какие-то кнопки, чем-то щелкает и советует слизеринцу не использовать палочку на двери автомобиля, потому что в прошлый раз она заблокировалась. Дом не выглядит особенно большим, и стоит на улице сплошь застроенной такими же домами, вероятно, заселенными магглами. Коробки стоят в комнатах, каждая из которых окрашена в белый цвет. И, глядя на эту монотонность и яркое освещение, кажется, будто находишься в больнице. В доме царит странный запах или это пахнет смесью несвежей еды, детского дерьма и талька. – Это он? – спрашивает Драко. – А что ты ждал? – резко интересуется Поттер. – Дворец? – «Пророк» утверждает, что ты завален работой, Поттер. У тебя, вероятно, есть деньги. – Это привлекло бы еще больше внимания, – отвечает тот, увеличивая в размерах очередную коробку. На распаковку уходит больше месяца, но по углам все еще скрываются коробки. Трудно распаковать их, когда Поттер работает, а кому-нибудь из детей всегда что-нибудь нужно: помочь с туалетом, с едой. То внезапно заплачет малышка, то Абрахас станет тащить его за мантию, а Пирра будет пытаться сказать ему что-нибудь. Но здесь гораздо больше места. И это становится домом. Домом, где простыни на кровати Поттера те же самые, немного пахнущие потом, сексом и мылом, которым он моется в душе. Домом, где Абрахас с силой врезается в стену, а потом отскакивает от нее, словно она – матрац, что вызывает в Драко гораздо больший трепет, потому что теперь он знает, что Абрахас не сквиб. О Пирре это стало известно в тот момент, когда она заставила шевелиться и сплетаться множество пересекающихся линий нарисованных восковыми мелками. – Среди Малфоев не было сквибов, – бормочет себе под нос Драко. Отец всегда говорил ему об этом, и это правда. Если бы не двоюродный дедушка Флавиус, но его в расчет не берут. Младенец растет, и Драко становится более сильным, постепенно переставая замечать выпирающие ребра. Он улыбается своему отражению в зеркале и тыкает пальцем в ребра, чтобы убедиться, что кости все еще там. Лампы мерцают, и он, повернув голову, смотрит через плечо. Поттер закрывает дверь ванной и приближается к нему, его рот слегка дергается. Он кладет голову на плечо Драко и смотрит в зеркало. Драко вздыхает, думая, как же странно видеть эту картину – его и Поттера, такими, как они есть сейчас. Он поворачивается, когда брюнет вынуждает его к этому и втягивает в медленный поцелуй. – Хочешь, мы это сделаем? – шепчет ему на ухо Поттер. Волосы на шее Драко встают дыбом, и он дрожит, затем обнимает гриффиндорца за плечи и втискивает свое колено между его ногами. Он прислоняется к умывальнику, и Поттер подталкивает его, чтобы он взобрался на него. Они переплетаются ногами и трутся членами. Между ними только мантия Поттера. Гарри целует его грудь, затем спускается к пупку, потом еще ниже, и Драко задыхается, стонет и вцепляется пальцами в черные волосы, не в состоянии открыть глаза, пока язык любовника скользит по его члену. Он дрожит, выгибает спину и со стоном кончает в горячий, влажный, тесно обхвативший его член рот Поттера. Позже они лежат в теплой и удобной кровати, одни, без детей, спящих в их комнате. Драко откидывает руки над головой на мягкие подушки и произносит: – Мы сделали это. * * * – Пирра осенью идет в школу, – сообщает Поттер. Драко пожимает плечами и бросается к Виоле. Она ковыляет к дивану и мягко падает на попу, одетую в подгузник. Он слышит, как Абрахас что-то делает на кухне – хлопает дверками холодильника и шкафов до тех пор, пока не раздается шуршащий звук открывающегося пакетика с чипсами. – Кажется, я говорил, что на сегодня достаточно чипсов! – кричит Драко. Шуршание останавливается, и нахмуренный Абрахас выходит из кухни. – Драко, – говорит Поттер громче. – Хорошо? – Хорошо – что? – интересуется блондин. – Я прекрасно могу научить ее читать. Купи нам «Ведьма Ванда идет в Хогвартс» для начинающих, такую же, как покупают все остальные. – Я имел в виду маггловскую школу, – говорит Поттер. Драко предпочитает игнорировать брюнета. Но три недели спустя в начале сентября Пирра в новом платье стоит на лужайке перед домом, усмехаясь и показывая редкие зубы перед камерой, которой Поттер фотографирует ее, и выглядит очень довольной и своим первым ранцем, и новыми школьными ботинками. – Я пошел на работу, – говорит Поттер. Он оглядывается на дворы соседей, затем ступает ближе и быстро целует Драко в губы. – Хорошего дня. Он аппарирует, и Драко вынужден вести старшую дочь в маггловскую школу. Это нелегко. Одновременно держать одной рукой Абрахаса (хотя Драко использует привязывающие чары, опасаясь маггловских автомобилей), толкать другой коляску с Виолой и присматривать за скачущей впереди Пиррой, потому что он не доверяет и магглам. Чем ближе к школе, тем сильнее крутит его живот от страха, что окружающие поймут, что она отличается от них или сам он будет выглядеть странно, даже притом, что он последовал совету Поттера одеть только брюки и рубашку и не надевать мантию. Однако не ощущая при ходьбе ткани, бьющей по лодыжкам, он не чувствует себя нормальным. И его палочка впивается ему в бедро сквозь карман его брюк. Территория школы заполнена детьми с родителями: все спешат к маленькой двери, как и говорил Поттер. Пирра знает, что делать. Она не смотрит по сторонам широко открытыми глазами, а продвигается через толпу, словно истинная маггла... – До свидания, папочка! – выкрикивает она из группы ровесников, друг за другом заходящих в дверь классной комнаты. Она затерялась в море детей, когда их провожает профессор – маггла средних лет с короткой стрижкой и мягким голосом. Драко чувствует, как в его горле начинает расти глыба. Он сжимает руку Абрахаса. – Всегда трудно в первый день, – говорит стоящая рядом с ним женщина. Драко смотрит на нее. С ним разговаривает маггла. Ему не нравится, когда они так делают. Это происходит не слишком часто, но когда случается… он ощущает, как начинает зудеть кожа, и ему хочется отскрести ее до чистоты. Женщина улыбается. – Она у вас старшая? – Э… да, – сухо отвечает Драко. К счастью, женщина отвлекается на собственного младшего ребенка, и Драко возвращается домой. Он усаживает Абрахаса и Виолу в гостиной с набором двигающихся фигурок Мартина Миггса (в комплекте с вертолетом и санитарной машиной), а сам моется под горячим душем, пока его кожа не становится розовой, и он не теряет сознание от горячего пара в теплый осенний день. Драко сам делает завтрак: он уже знает, что для отключения кухонной плиты не нужно колдовать, и что вода закипает быстрее, если ее размешиваешь палочкой. Это соединение маггловских вещей и магии, плюс немного практики – все он узнал, наблюдая, как готовит Поттер. Без Пирры стол кажется пустым. Он скучает по ней – по ее лицу, белокурым волосам, которые он любит гладить, когда она спит или когда он причесывает ее по утрам. У Абрахаса, как и у Поттера, густые непослушные волосы, а у Виолы… Ну, у нее еще не так уж их и много, но те, что есть, странного рыжего цвета. Драко беспокоится, что Пирре не хватит сэндвичей, конфет, чипсов, яблока, тыквенного сока и шоколада. А если что-то случится? А если магглы объединятся и нападут на нее? А если она случайно применит волшебство, и этим привлечет внимание Министерства и… Он старается дышать и не думать об этом, но чем больше он прилагает усилий, тем, кажется, хуже становится. По пути домой Поттер должен забрать дочку из школы. Драко ждет их в состоянии полутошнотворного беспокойства, пока не слышит, как после обеда открываясь, щелкает дверь. Он встает, слишком взволнованный, чтобы потрудиться изобразить беспечный и равнодушный вид. – Ну как? – Папочка, это было блестяще! – говорит Пирра. Она быстро открывает ранец и начинает вытаскивать груду рисунков и тетрадей, клей-карандаши и бумагу, и говорит, говорит, говорит о профессоре, классе, магглах, детях, учебе и… Драко ощущает на своем плече прикосновение и теплоту руки Поттера, тянется ближе и ловит направленный на него взгляд. – Она была прекрасна, – говорит брюнет. – Я знал, что так и будет, – отвечает Драко, растягивая гласные. Поттер просто закатывает глаза. * * * – Итак, скажи мне, что ты хочешь, – шипит Поттер. Драко задыхается, когда брюнет берет в руку его член, сжимая и поглаживая сильнее и сильней. Он опускает голову, из его открытого рта вырывается тяжелое дыхание. Поттер толкается глубже, немного ускоряя движение. С каждым толчком, его яички хлопают о Драко. Блондин чувствует себя таким полным. – Так хорошо… – стонет он. – Нравится? – шепчет Поттер. Драко стоит на коленях, опираясь на локти, а Поттер касается его бедер и члена. Когда гриффиндорец облизывает его ухо, засовывая язык внутрь, тело начинает дрожать, из-за чего пальцы ног сжимаются даже несмотря на то, что он не может шевельнуться. Его член не может стать еще больше. Его яички очень, очень напряжены. – Да, так… – стонет он, когда Поттер вонзается в него, медленно и глубоко, и также медленно выходит, и задыхается, что для ушей Малфоя звучит словно музыка. Драко хватает ртом воздух, бормочет что-то несвязное и кончает, падая на кровать с дрожащим стоном, его тело напрягается и сжимается вокруг члена любовника. Толчок, еще два, и Поттер тоже кончает; он разгорячен и сильно дрожит, лежа на спине Драко. Они рушатся на кровать, и гриффиндорец снимает использованную резинку. Драко съеживается, глядя на неё. Поттер вздыхает и падает обратно на подушки. – Ну, ты не забеременеешь снова, – говорит он. – Это не подразумевает, что они мне нравятся, – резко отвечает блондин. Поттер не слушает, вместо этого он произносит: – Гермиона беременна. Драко это неинтересно. Он перекатывается на свою половину кровати. – Так, значит, Уизел не импотент, в конце концов, – бормочет он. Поттер снова вздыхает, теперь уже громче. – Ты такой негодник, Малфой, – он кладет руку на плечо Драко, потное и теплое не смотря на холод в комнате из-за царящей за окном осени. Он перекладывает Драко себе на живот и смотрит на него расфокусированным взглядом. Драко ухмыляется ему. – Собираешься наказать меня, Поттер? – спрашивает он сладко. – Может… Может и должен, – отвечает гриффиндорец, как-то не убедительно, и выражение его лица сразу начинает колебаться, стоит Драко посмеяться над ним. – Если ты хочешь это с причудами, – говорит Драко, наклоняясь и облизывая шею любовника, – тебе нужно лишь сказать. Поттер трепещет под его языком, его кожа – смесь пота и секса, даже карри и жареной картошки, что они ели на ужин. Драко улыбается, чувствуя, что член Поттера дергается, касаясь его бедра, опускает руку, чтобы дотронуться до него, и улыбается еще шире, когда брюнет закрывает глаза и стонет. Но затем слышится скрип открываемой двери. И топот детских ножек по коридору. Драко возвращается обратно на свою сторону кровати, тогда брюнет вздыхает и смотрит на часы. – Уже двенадцатый час, – ворчит Драко. – Какого черта они до сих пор не спят? – Может, ты был слишком громок, когда я отсасывал тебе? – шепчет Поттер, облизывая губы до тех пор, пока они не начинают блестеть в темноте. – Ты сам был не намного тише, – резко парирует блондин. Он садится на край кровати и подбирает с пола мятую мантию перед тем, как выйти из комнаты и увидеть, что хочет ребенок, бегая по дому в этот час, когда дети должны спать. Драко открывает дверь ванной, из-под которой сочится свет. С унитаза на него смотрит Абрахас. Он сидит, едва касаясь ногами пола. Мальчик морщится, на его бледном лице следы слез. – Что случилось? – спрашивает Драко, медленно поглаживая ему спину. – Я нехорошо себя чувствую, – стонет он. Поттер сообщает, что собирается аппарировать к аптекарю.
Ария: Leonessa Спасибо за отличный перевод. Потрясающий фик. Наконец-то жизнь стала потихоньку налаживаться, хотя по прежнему безумно жалко Драко. Когда же он полной грудью вздохнет счастья и наконец-то ощутит покой и радость? Надеюсь ему не придется вновь в ближайшее время вынашивать ребёнка. На мой взгляд троих более, чем достаточно.
Aizhan: Leonessa Спасибо! а я уже постепенно теряла надежду увидеть продолжение :) Драко жалко, это ужасно, когда нет покоя в душе...
kotpiligrim: Таки что перевод заброшен?
kotpiligrim: Таки что перевод заброшен?
Leonessa: kotpiligrim пишет: Таки что перевод заброшен? С чего Вы взяли, что он заброшен? Я же только сегодня выложила очередную главу. Могу сказать, что уже переведены 4 следующих главы. Надеюсь, в скором времени они тоже будут выложены.
Mellu: Leonessa, вам удачи и терпения. Фик, конечно, странный (я не удержалась, прочла на английском), и Гарри с Драко очень заторможенные, им потребовалось целых 20 лет, чтобы понять, что они все же близкие друг другу люди, и прийти к согласию. Очень реалистичный фик, даже несмотря на то, что это Mеn preganant.
Leonessa: Mellu Так они и изначально не любили друг друга и даже не нравились друг другу. Ведь Драко нужен был ребенок, вот он и переспал с Поттером. (Я, правда, сама еще не поняла, почему именно с Поттером?) Ну, а дальше им пришлось жить вместе. Это примерно тоже самое, как в позапрошлом веке ( и во всех до этого) женились. А ведь могло произойти и так, что они так и остались чужими друг другу.
Алиса: Необычный фик. Э-э. Не могу пока определится нравится он мне или нет. Слишком мало мыслей в фике. Хотя чем-то задевает, и это что то болезненно для меня=( Странно, пока не могу понять.
Irma: Leonessa Долгожанное продолжение. Люблю все же читать на русском. Пару шероховатостей в переводе есть. Некая дословность, что ли.
Evilla: Leonessa, спасибо за продолжение. Читать такой фик одно удовольствие, а в Вашем переводе тем более. Надеюсь, что те 4 главы мы увидим в ближайшие месяцы (я не ограничиваю, я нагло попрошайничаю ). Спасибо ещё раз.
ASH: У ра! ПРОда! замечательная прода. Leonessa пишет: Могу сказать, что уже переведены 4 следующих главы. Какая прелесть! Какое Счастье! С НЕтерпением ждем!
kotpiligrim: Извинате, глюк был. Показалось что обновление от 2006. Еще раз извините.
KoSHka: Урррааа! Leonessa Спасибо за перевод)) Фик шикарный.
Leonessa: kotpiligrim Ничего, бывает.
Брошкина: Leonessa пишет: Ведь Драко нужен был ребенок, вот он и переспал с Поттером. (Я, правда, сама еще не поняла, почему именно с Поттером?) Ну как же ты забыла! Драко считал, что во всех его бедах виноват Поттер, что это он забрал у него семью. А раз он взял, значит он и даст. Irma пишет: Пару шероховатостей в переводе есть. Некая дословность, что ли. Я согласна с этим замечанием. Но, по моему мнению, если убрать все дословности из фика, то фика не будет. Здесь идет дословное описание быта жизни Драко и Гарри. Фик, в принципе, про это.
Umbridge : Да, классный фик, спасибо Таких больше нет, тем он и хорош. Интересно почитать что-то про жизнь, как она есть
Leonessa: Брошкина пишет: Драко считал, что во всех его бедах виноват Поттер, что это он забрал у него семью. А раз он взял, значит он и даст. Хм... Знаешь, со всеми моими переводами... О таких мыслях Драко я и забыла.
Sia: Leonessa Фик производит такое странное впечатление. Он и пугает, удивляет и притягивает. Спасибо большое за перевод, он замечательный!
Leonessa: Глава 11 – Гермиона все еще работает, – говорит Рон Гарри. – Но она огромная, – произносит Гарри. Он достает из очередной коробки отчет и бегло просматривает детали перед тем, как обратиться к другу. – Уже восемь месяцев? – Да, – отвечает Рон, крутя в пальцах конец своего ярко-оранжевого галстука. – Она настаивает, что ей нужно работать, но сама еле двигается. Я думал, она будет чуть больше похожа на… – Рон водит глазами, затем наклоняется и продолжает: – Ты Сам Знаешь Кого… Разве он не лежал все время на диване и не жаловался на раздутые ноги? Гарри фыркает и улыбается. – Да, иногда. – Он складывает бумаги стопкой и убирает их в папку. – Я устал от этой чертовой офисной работы. Побыстрее бы нам дали полевое задание. Рон пожимает плечами. – Мы, наверняка, скоро получим его, особенно учитывая то, что Ньюберри и Уилкинсон собираются увольняться после Рождества, – позади него дважды звенят офисные часы, и он встает. – Лучше мне вернуться к документам, – говорит он, с протяжным вздохом садясь за свой стол напротив лучшего друга. День Гарри проводит, монотонно проверяя коробки, складывая папки в тележку и отправляя ее в архив к магам-регистраторам, которые так часто жалуются на свою работу, что Гарри иной раз кажется, будто они это делают на показ. Когда раздается звон часов, сотрудники друг за другом выходят из отдела, и Гарри, кивнув Рону и попрощавшись с несколькими другими аврорами, остается один. Оглядевшись, он берет свое пальто, хватает бумажник и палочку, отходит от своего стола, но идет не к подъемнику в конце коридора, а проскальзывает в архив. Огромное помещение заставлено рядами стеллажей, заполненных коробками с документами. В архиве места больше, чем на складе. И в этот час здесь никого нет. Гарри с помощью чар призывает коробку с полки, находящейся слева от него через четыре пролета и, возможно, в двадцати шагах за углом, и заглядывает под крышку. Это именно та коробка. Какое-то время он просматривает документы, в которых где-нибудь – в параграфах, на полях – небрежным почерком упомянуто имя «Драко Л. Малфой». Это не единственная коробка, в которой написано о Малфое. Гарри определил местонахождение большинства из них, и она – лишь очередная в его списке. Он оглядывается по сторонам и возвращает крышку на место. Затем достает палочку, стучит ею по коробке и произносит: – Damnatio Memoriae! Желтый свет сначала охватывает ее, а потом исчезает. Гарри снимает крышку и проверяет документы. Все заметки о Малфое исчезли, оставив на своем месте белые пробелы. Гарри улыбается и с помощью чар отправляет коробку обратно. Он проходит направо пять проходов и пятнадцать рядов дальше, прежде чем находит следующую. Чарами спускает ее с полки и, пока она парит над головой, шепчет заклинание. Коробка возвращается на место с едва слышным звуком скольжения по металлическому стеллажу. И затем сзади него раздается стук. Гарри резко поворачивает голову. – Что ты делаешь? – спрашивает у него женщина, появившаяся из-за полок. Она молодая – моложе Гарри – и с кривой улыбкой. Ее каблуки щелкают по полу, а мантия со свистом рассекает воздух. – Я здесь работаю, – отвечает Гарри. – Авроры не используют Damnatio Memoriae, если у них нет серьезного основания, – говорит она. – Особенно в отношении коробок с документами, в которых значится Драко Малфой. Женщина улыбается еще шире, и с каждым ее приближающимся шагом внутри у Гарри все сжимается, холодеет и покрывается льдом. – Ты не помнишь меня, не так ли? – спрашивает она. Когда Гарри не двигается, она добавляет. – Ромильда Вейн, – она протягивает руку, но Гарри не касается ее. Он сглатывает, комок в его горле большой и сухой. Его живот сводит, внутри все вновь и вновь переворачивается, и он ощущает себя больным. Он не говорит, что действительно не помнит ее, и вместо этого лишь хрипло спрашивает: – Что… что тебе известно? Ромильда облокачивается о полку и тяжело вздыхает. – Я знаю, что Драко Малфой все еще находится в списке Министерства и что ты, кажется, пытаешься стереть его имя из всех документов, в которых он когда-либо упоминался. Стираешь память о нем. И я видела, что ты приходил сюда уже, по крайней мере, дюжину раз, может, и больше. Гарри пытается не забывать дышать из-за тяжести, образовавшейся в груди. – Так что, мне стало интересно, с какой стати, такому герою, как ты, понадобилось делать нечто подобное, – сладко произносит она, – если он не пытается скрыть от общественности что-то очень, очень важное, – она подмигивает ему. Глаз Гарри дергается. – Что ты хочешь? – спрашивает он. * * * – Это шантаж, – говорит Гарри. Ромильда, мурлыча, толкает его к полкам и целует. Гарри вздыхает. Его руки висят по бокам, губы – безвольны, но Ромильде это безразлично - она все равно проталкивает свой язык ему в рот. Он ненавидит это. Он ненавидит прятаться. Ненавидит цветочные мускусные духи Ромильды. Ненавидит то, как она использует его, узнав, что он применяет Damnatio Memoriae на записях с суда Малфоя, на записях о его рождении, на всех его документах. Она засовывает руку ему в штаны. У него стоит, и член дергается, когда она смеется над ним. – Я знала, что ты захочешь этого, – бормочет она ему в шею. Ее горячее дыхание – неприятное клеймо, которое Гарри отчаянно хочет соскрести с себя. Вместо этого он постанывает и стискивает пальцы на ее волосах, пока она, после окончания рабочего дня, отсасывает ему в министерской комнате регистрации. Потом Ромильда вытирает рот и произносит: – Я когда-нибудь говорила тебе, что еще маленькой девочкой мечтала сделать это? – Всякий раз, – говорит Гарри. Звук застегиваемой молнии и шорох мантии заставляют его вздрогнуть. – Я должен идти. Она хватает его за руку, с силой притягивает к себе и снова целует долго и жестко. – Ей повезло, что у нее есть ты. – Я должен идти, – повторяет Гарри, его лицо горит, а тело - зудит. Уже месяц он не чувствовал себя чистым. Этим вечером он должен навестить Рона, Гермиону и их новорожденного ребенка, но вместо этого садится в метро и добирается домой настолько быстро, насколько возможно. Возле дома он глубоко вздыхает, прежде чем повернуть дверную ручку и войти внутрь. Он успевает сделать только несколько шагов, как один из детей обнимает его за бедро, а другой что-то говорит ему на ухо. Он улыбается им, затем поднимает глаза и видит на верхней ступеньке лестницы Малфоя со скрещенными руками на груди. Внутри него все съеживается, но улыбка остается приклеенной к лицу. Ночами он молит Бога, чтобы Малфой не обнаружил на его шее засосы – он уже не знает, чьи они, - не унюхал духов на воротнике его мантии, не почувствовал на его губах вкус кофе. Гарри кофе не любит, Малфой его тоже не пьет, но Ромильда, должно быть, употребляет его словно сумасшедшая, потому что его вкус никогда не оставляет его рот. «Я делаю это ради Малфоя, – думает Гарри, – чтобы защитить его». Ранними вечерами он сжимается и содрогается, пока Ромильда отсасывает ему. Когда она вводит его в себя, его голова безвольно понурена, пока он не задыхается от нежелательного облегчения. Ее груди покачиваются и подпрыгивают, совершенно не похожие на плоскую грудь Малфоя. Знакомый член не упирается ему в живот, об его щеки не трутся другие, покрытые щетиной. Ежедневно у Гарри все переворачивается в душе, когда Ромильда проходит мимо него, подмигивает и шепчет: «Ты хочешь, чтобы я пошла к начальнику Департамента с тем, что знаю?» Иногда, ночью, он лежит и смотрит в потолок, на котором в полумраке штукатурка приобретает черты лица Ромильды. Она дразнит его, манит, и, когда спящий Малфой дотрагивается до него рукой, Гарри съеживается от прикосновения. Он хочет, что бы все снова было так, как раньше. Он мог сделать это, мог использовать Obliviate, но помнит, что случилось с Локхартом. Он живет каждый день, надеясь, что Ромильда оставит его в покое и отпустит, но уже прошли месяцы. Он почти закончил с Damnatio Memoriae. Малфой почти стерт из всех документов. «Скоро, – думает он, – скоро…» * * * – Итак, – говорит Гарри, – как Питер? Рон приоткрывает глаз и приподнимает голову от стола. – Лучше по сравнению со вчерашним днем. – Он зевает и выпрямляется. – Мама Гермионы придет сегодня, чтобы помочь. Мы не спали почти неделю. – Гораздо легче, – говорит Гарри. Он вытаскивает папку из ящика и вздыхает. – Твою мать, у нас очередной завал с утра. Становится гораздо легче, когда они вырастают и спят по ночам. – Мне все это говорят, но я не верю, – хрипит Рон. Он лишь моргает, когда Гарри бросает папку на его стол, и документы разлетаются по всей поверхности. Над столом Гарри тоже взлетают бумаги, когда на него приземляется сова и начинает пронзительным криком привлекать внимание брюнета. Он забирает письмо и пихает его в карман, чтобы прочитать позже. Сова улетает. Но спустя мгновение еще две совы приземляются на его стол. Потом сипуха. А следом две полярные и одна ухающая сова. Он чешет голову: его день рождения еще не скоро, только через несколько месяцев. И затем еще одна сова взмывает вверх, и что-то роняет ему на колени. Он пристально смотрит на титульный лист Ежедневного Пророка. Там его расплывчатое лицо и… – Какого черта! – вопит Рон, заглядывая в газету через плечо Гарри. – Это ты и Ромильда Вейн? Гарри резко разворачивает газету. Под фотографией заголовок: ГАРРИ ПОТТЕРА ЗАСТАЛИ В ОБЪЯТИЯХ ДРУГОЙ ЖЕНЩИНЫ! Он не может вздохнуть. Желчь подступает к горлу, обжигая и заполняя горечью. Авроры выглядывают из кабинок, чтобы посмотреть, о чем кричит Рон, и затем кто-то восклицает: «Что это значит, Поттер?», и все вокруг Гарри рушится. Утешает лишь одно – Малфой не узнает об этом. Ежедневный Пророк не присылают домой. У Малфоя нет друзей, и никто, кроме Рона и Гермионы, их не навещает. Весь день он вздрагивает от хитрых взглядов, подмигиваний и восклицаний «Бог ты мой!», от сов, хозяйничающих на его столе, и кричит: – Не могли бы вы все заткнуться? И все газеты в радиусе пятидесяти футов самопроизвольно сгорают. Начальник Отдела тащит Гарри в свой офис. Гарри мужественно ждет, пока Стеббинс обходит свое черное кресло, помахивая газетой. – Поттер, обычно нас мало заботит, что волшебник делает в свое личное время… – Сэр, я… Стеббинс качает пальцем. – Обычно нас мало заботит, что волшебник делает в свое личное время, но мы будем вынуждены просить вас взять отпуск, если вы еще раз выкинете шутку вроде сжигания газет в офисе… – Сэр, я не… Стеббинс снова качает пальцем. – Так или иначе, вы это сделали. Считайте это предупреждением, – он кивком отсылает Гарри, но как только тот поворачивает ручку двери, он добавляет. – И, Поттер… Министерство очень не одобряет служебные романы, особенно, когда они вне брака. Через какое-то время Рон наклоняется над столом Гарри. – Это правда? – Но прежде чем Гарри стал отрицать, Рон шепчет. – Ты ничего не обещал Ты Знаешь Кому. Ты не обещал хранить верность. Тебе не повезло с ним, дружище. Гарри не может заставить себя отрицать это. Он обещал Малфою… Он обещал защиту, он это имел в виду… Он не знает, что он сейчас подразумевает под этим, но надеется, что это гораздо больше, чем договоренность жить и спать вместе. Голова раскалывается; он чувствует себя грязью на подошве ботинок. Он встает и бежит в туалет, открывает краны и склоняется над раковиной, не в состоянии даже смыть с лица холодный пот. – Боже, что я наделал? – бормочет он. И когда он слышит позади себя шаги, закрывает глаза. В душе он почти ожидал этого. – Я не могу… Рон, я… Это не похоже на… – Я не Рон, – говорит Ромильда. Гарри оборачивается. Ромильда стоит перед ним, криво улыбаясь и терзая край своей блузки. – Я не хотела… – Ты не хотела ЧТО? – кричит Гарри. – Чтобы каждый в этом чертовом МИРЕ УЗНАЛ ОБ ЭТОМ? – он качает головой. – Боже, что я наделал? – Я на самом деле не хотела, – настаивает Ромильда. Она приближается к Гарри, и тот вытаскивает палочку и направляет на нее. – Мои друзья стали что-то подозревать и наложили на меня фотографирующие чары. Я не продавала фотографию Пророку, Гарри… – НЕ называй меня так, – предупреждает он. – Я не хотела быть распутницей, – говорит она. – Я лишь… Ты всегда нравился мне. Клянусь, я никогда не собиралась рассказывать кому-либо. На минуту Гарри почти верит ей. Он не едет домой на метро или автобусе, вместо этого аппарирует, прежде чем что-нибудь еще пойдет не так, как надо. * * * Он медленно вздыхает и открывает дверь. В доме царит тишина. – Эй? – зовет он. – Сюда, – долетает до него голос Рона. Тяжесть, давящая на грудь, разрастается. Он может слышать свое мелкое и быстрое дыхание, пока идет в гостиную. Там стоят Рон и Гермиона с их сыном на руках. – О, Гарри, – шепчет она. – Боже, – хрипит он. Пирра сидит на диване и рыдает измученно и горько. И его сердце щемит еще больше, когда она смотрит на него покрасневшими глазами. Рядом с ней даже Абрахас хлюпает носом, его грудь то поднимается, то опускается. Забытая Виола играет на полу с набором кубиков. – Где… Где папочка? – осторожно спрашивает Гарри, неспособный произнести имя Малфоя. Пирра что-то бормочет, но из-за ее плача этого неслышно. Гарри садится рядом с ней, притягивает ее к себе с одной стороны, а Абрахаса – с другой. – Я не знаю, – повторяет она. – Гарри, я появилась здесь сразу же, как только Пирра вызвала меня через Сеть, – говорит Гермиона. Если бы это было сказано в другое время, Гарри порадовался бы, что его старшая дочь самостоятельно смогла вызвать ее через Дымолетную Сеть. – Когда это было? – спрашивает он. – За пять минут до того, как я пришел домой, – сообщает Рон. – Папочка давно ушел? – интересуется Гарри. Пирра отвечает, что не знает. – Гарри, мы… – Мне так жаль, Гарри, – говорит Гермиона. – Я уверена, мы можем найти Малфоя и все уладить. Уверена, это все… – Все хорошо, – сухо говорит Гарри. – Мы хорошо… мы… Я найду Малфоя. – Ты уверен? – Все хорошо, – повторяет он. Неохотно Рон и Гермиона отправляются домой через камин. Гарри не хочет сразу иметь дело и с ними, и с плачущими детьми. Он не может… Он не может предстать перед двумя другими людьми вот так. Рон и Гермиона не знают точно, что в действительности между ним и Малфоем. Его голова болит еще сильней. Внутри все сжимается, и хочется проснуться от этого ужасного сна. – Давайте сначала поужинаем, – говорит Гарри, пытаясь казаться веселым. Его усилия вознаграждены гнусавым согласием, и он заказывает по телефону пиццу. Гарри идет наверх. Все неправильно. Все пусто без Малфоя. И в этом виноват лишь он. Поттер достает свой бумажник из комода и краем взгляда замечает что-то, лежащее на кровати. Это копия сегодняшнего Ежедневного Пророка.
Алиса: О,новый виток в сюжете, очень не плохо
Jojo: Leonessa как-то глупо так и все так грустно и так жалко их обоих....
Снарк: Бедный Гарри
Aizhan: ох, Гарри.. что же ты наделал... ведь аврор же и не дурак, нельзя поддаваться шантажу...
Irma: Leonessa О, мне следующие пару глав нравяться. Особенно о методах наказния используемых Драко.
Leonessa: Irma пишет: О, мне следующие пару глав нравяться. А у меня эта и следующие две самые любимые в этом фике.
Irma: Leonessa Угу. Мне еще нравиться влияние одного персонажа на Драко. Вроде хочет сделать гадость, а по сути поможет тому осознать себя, свои чувства, свое место в жизни. Особенно на тему "я не гей". О, еще прикололо как старшие отпрыски (трое) добъют предков своей личной жизнью.
Leonessa: Irma пишет: Мне еще нравиться влияние одного персонажа на Драко Это Вы про того, который появится ближе к концу фика? Да, мне тоже это понравилось. Да и детки у них еще те.
Irma: Leonessa Ну да. Про старого знакомца. Страшие отожгли - просто жесть. А насчет младшего нам не сказали.
Amura: Leonessa Irma Конечно, хорошо, что вы читали... но очень хотелось бы без спойлеров. Весь интерес пропадает.
Ксантипа: "УУУ как я зол-как я зол"!!! Что за гадость(мягко говоря, а хочется выразится грубо)до этого дотумкала...послать копию "Пророка" Дракенцу Leonessa неожиданный и интригующий поворот сюжета...буду с нетерпением ждать продолжения
Саша: Господи, за что он так с Драко-то?! Мог бы что-нибудь придумать, выкрутиться по-другому... А он и не возражал как-будто.....я б на месте Драко его убила... Ненавижу Поттера
Leonessa: Ксантипа пишет: Что за гадость(мягко говоря, а хочется выразится грубо)до этого дотумкала...послать копию "Пророка" Насколько я помню (если это не так, то прочитавшие этот фик на английском поправят меня), Поттер просто не был в курсе, что им домой поставляют "Пророк".
Evilla: И на самом интересном месте! Но самое главное, что продолжение есть) Leonessa, спасибо вам большое!
Ксантипа: Хмм...за столько лет живя вместе, Гарри ни разу не наткнулся на "Пророк" - это надо уметь...я конечно могу допустить...много работы...домашние хлопоты... внимание детям...или что Дракенц прятал что ли газеты? Leonessa прошу извинить меня за столь навязчивую дотошность ...да и не к вам этот вопрос конечно, а к автору....да и в конце то концов это уже мелочь...Драко то уже в курсе и конечно шокирует его реакция...как можно было уйти и оставить детей одних ...хотя ответ ясен Малфоевская гордость
laska: Бедный Драко Leonessa
Irma: Amura Конечно, хорошо, что вы читали... но очень хотелось бы без спойлеров. Весь интерес пропадает Так ведь и пишем общими словами. Никаких подробностей, даже малейших зацепок не оставили. Leonessa Насколько я помню (если это не так, то прочитавшие этот фик на английском поправят меня), Поттер просто не был в курсе, что им домой поставляют "Пророк". Более того, его сам Драко и выписывал (или заказывал). Он каждый номер прятал, чтоб наивный Поттер продолжал верить, что Драко ничего не знает. Зачем такая скрытность - мне самой не вполне ясно. Но это ж Малфой. Ксантипа Драко то уже в курсе и конечно шокирует его реакция...как можно было уйти и оставить детей одних ...хотя ответ ясен Малфоевская гордость Скорее кровная обида. Ибо будет там момент где он так плюнет на Малфоевскую гордость. И опять из-за Поттера.
Evilla: Irma пишет: Скорее кровная обида. Ибо будет там момент где он так плюнет на Малфоевскую гордость. И опять из-за Поттера. Просто скажите, пожалуйста, что всё будет у них хорошо) А то очень уж переживается
Ксантипа: Irma Ух, заинтриговали...теперь не терпится узнать как дальше будут разворачиваться события Ибо будет там момент где он так плюнет на Малфоевскую гордость. И опять из-за Поттера. Могу предположить, что Дракенц скорее всего незахочет потерять то что у него есть...А это говорит о многом...о большом и искреннем чуйстве...надеюсь что это так, а то он такой скрытный...и хочется уже чтобы он хоть чуть-чуть оттаял...пора уже
Amura: Irma Зацепки есть.. Плиз, делайте это в личке... Я хочу знать события по мере выкладывания проды, а не заранее в комментах, даже в общих чертах. Давайте обсуждать то, что переведено.
ASH: Ух! Ужас! не было печали! Leonessa - Огромное Спасибо!
Smolka: Крайне неоднозначное впечатление толкнуло меня написать отзыв, хотя редко это делаю. Прежде всего - огромное спасибо переводчикам за труд. Иначе такие как я - не знающие английского - никогда б это не прочли. Фик очень странный, логики почти не вижу, особенно в поведении героев, но не смотря на странность и полную нежизненность ситуации - невероятная правдивость в описаниях! Просто вздрагивала, читая некоторые вещи, это ощущение тягостное, но зато дико точное. У меня возник вопрос: отчего все жалеют именно Драко? Я никак не могу понять этого, что в нем вызывает такую жалость? Мне жаль Гарри. Именно Драко все это устроил, он ситуацию, скажем так, закрепил и развил. Жизнь обоих могла сложиться врозь гораздо более светло и радостно, во всяком случае жизнь Гарри точно. Мне кажется, Драко здесь, мягко говоря, человек плохой, более того, эти его выверты до того показательны и реальны, что возникает очень негативное чувство. Он не понимает своего эгоизма, своей растительной позиции...это же ужасно. Точно никого задеть не хочу, не убейте за вопрос, просто пытаюсь понять, может я неверно трактую образ. Все имхо, конечно.
Брошкина: Странно. Почему люди не видят позитива в отношениях Драко и Гарри? Разве были бы они так близки, если бы им было плохо друг с другом? Ну жили бы как соседи, так нет ведь! Они делят постель, гуляют с детьми. Вспомните, как они не могли нацеловаться, как трахались, где только могли. Они счастливы по-своему. Просто об этом в открытую в фике не говорится. Хотя, вот же, в тексте: Он не может… Он не может предстать перед двумя другими людьми вот так. Рон и Гермиона не знают точно, что в действительности между ним и Малфоем. Его голова болит еще сильней. Внутри все сжимается, и хочется проснуться от этого ужасного сна. Их отношения скрыты от посторонних глаз. Но Малфой так много значит для Гарри.
kotpiligrim: Мдя... похоже я таки сглазила автора, проды нет больше месяца..
СazyReader: Ох...ну где же прода?"пошла ждать дальше..."
Evilla: И здесь тишина...
Leonessa: Глава 12 Четвертый день. Малфой так и не вернулся. А на днях Гарри прочитал в «Ежедневном Пророке», что на Диагон Аллее обнаружили Ромильду Вейн, растерянную и со стертой памятью. Гарри прячет газету в карман, зная, что только Малфой мог бы сделать нечто подобное. Он должен чувствовать себя виноватым по отношению к Ромильде, но она его не волнует. Больше всего его тревожит, что все еще неизвестно где Малфой. Гарри не может ходить на работу. Он не в состоянии заставить себя уйти в Министерство и оставить детей Гермионе, миссис Уизли или маггловской няне, не сейчас, когда они все еще расстроены тем, что Малфой не вернулся. Его сердце сжимается всякий раз, когда Абрахас спрашивает его, скоро ли вернется папочка, и смотрит на Гарри большими серыми – как у Малфоя – глазами. В горле встает ком, стоит лишь Пирре пройти мимо него с ее прекрасными белокурыми – как у Малфоя – волосами. А Виола… Она не похожа ни на одного из своих отцов, но она – часть Малфоя, и от этого больно. – Где ты? – шепчет Гарри. Он задергивает шторы в гостиной, потому что на улице никого нет. Никто не аппарирует домой под оранжевый свет уличных фонарей. В камине не вспыхивает зеленый огонь, даже притом, что Гарри, на всякий случай снял защиту с дома. От безысходности он по Дымолетной Сети связывается с Тонкс и Люпином. Тонкс улыбается ему сквозь огонь, зеленый цвет, смешавшись с розовым оттенком ее волос, превращается в сероватый. Гарри слышит на заднем плане их детей: они бегают по дому и кричат. Он скучает по шуму в собственном доме. Теперь здесь царят тишина и тоска. – Вы ничего странного не замечали в последнее время? – спрашивает он. – Ты в порядке, Гарри? – интересуется Люпин. Гарри кивает. Его лицо пылает, и он уверен, что Тонкс и Люпин должны были видеть газеты, но он не… он не может… больше беспокоиться об этом. – С вами никто… не пытался войти в контакт? – Нет, – говорит Тонкс. Но Гарри и не сомневался, что Малфой не станет искать помощи у своих родственников-полукровок. Он настолько отчаялся, что на пятый день вызывает приходящую няню и аппарирует в Хогвартс. Карта Мародеров показывает группу студентов, маленькие движущиеся точки напоминают об его собственных школьных годах. Но ни над одной из них не написано: Драко Малфой. Студенты смотрят на него, пока он проходит по школе и спускается в подземелье. Они указывают на него и шепчут его имя – с трепетом и интересом. Они кажутся ему гораздо моложе, чем он был в их возрасте, но все-таки это было несколько лет назад. Снейп удивлен его визитом. Он не изменился с тех пор, как Гарри закончил школу, если не считать седину в сальных волосах. – Что вы хотите, Поттер? – слегка презрительно спрашивает он. – Вы видели… Я… Вы что-нибудь знаете о том, где может быть Драко Малфой? Глаза Снейпа вспыхивают, и все внутри Гарри переворачивается от появившейся надежды, но Снейп садится и маленькими глотками пьет чай. Он ничего не предлагает Гарри. – Почему вы что-то хотите знать о Драко Малфое? – Снейп сужает глаза, пристально глядя на него. Пронзительный взгляд Снейпа не действует на Гарри, как это бывало раньше. Он тяжело выдыхает через нос и снова спрашивает: – Вы что-нибудь знаете? – С чего вы решили, что я знаю? – спрашивает Снейп. – Или что я сказал бы вам что-нибудь, Поттер? – Я здесь не по делам Министерства, – говорит Гарри. – Мне… Мне нужно найти его. Пожалуйста. – После всех этих лет вы ничего не знаете о Малфоях, Поттер? – подчеркнуто медленно произносит Снейп. – Кажется, они всегда стремятся забиться туда, откуда выползли. – Он ухмыляется и выпрямляется, ставя чашку на стопку бумаг, на которых сверху Гарри может видеть большой красный «ноль». Ему интересно, откуда и как много знает Снейп, но в данный момент это все же не так важно. * * * Прошла целая неделя. Гарри, вымучив улыбку, обращается к детям: – Надевайте свои пальто. Мы отправляемся в путешествие. Пока Пирра и Абрахас одеваются, Гарри одевает Виолу и берет ее на руки. – Куда мы идем? – интересуется Пирра. – Папочка будет знать, где мы? – спрашивает Абрахас. – Папочка будет знать, – отвечает Гарри. Они выходят на крошечный задний дворик. Их следы отпечатываются на тонком слое снега. Гарри велит старшим детям крепко прижаться к его ногам и закрыть глаза. Он никогда не делал этого раньше – не аппарировал нескольких людей сразу. Гарри глубоко вздыхает и закрывает глаза, концентрируясь, определяя и требуя, чтобы его тело перенесло их туда, и это срабатывает. У него кружится голова, и он спотыкается. Затем открывает глаза и видит ослепляющий белый ландшафт, покрытым толстым слоем снега, раскинувшийся перед великолепным, мерцающим домом на невысоком холме. – Где мы? – спрашивает Пирра. Гарри надеется, что это то место. Они приближаются к дому – с маленькими детьми это занимает немало времени, – но когда они подходят к парадной двери и на какое-то мгновение замирают перед галереей с величественными колоннами, Гарри чувствует вибрирующую в Малфой-Мэноре магию. Двери открываются со скрипом еще до того, как гриффинорец дотрагивается до них. Сквозняк врывается в вестибюль. Дом больше и гораздо красивее, чем Гарри когда-либо представлял себе, и более красочен – с мерцающим мрамором красного, зеленого и янтарного оттенков на полу, с толстыми коврами и гобеленами, которые достигают потолка и, как он мог сказать бы, в высоту составляют двадцать футов. Здесь царит зловещая тишина, если не считать звука их шагов. Гобелены слегка качаются от сквозняка, и тихий шепот висевших на стенах портретов сопровождает Гарри дальше по коридору. Тишина породила ощущение движения и жизни, вроде того, что возникает на кладбищах, где лежат давно умершие, но не забытые. Да и портреты не те, что ожидал увидеть Гарри. Он думал, что на них будет множество белокурых людей с заостренными чертами лица. Но они были разными – толстые и худые, с темными волосами и светлыми, с улыбкой и нахмуренные. Доспехи скрипят и трещат, металл, должно быть, нуждается в смазке. И затем он слышит звук, непохожий на другие – эхо чужих шагов. Он смотрит на детей, которые в ответ вопросительно глядят на него. Он говорит «Ш-ш-ш», и они на цыпочках идут дальше по коридору. Сердце Гарри сильно колотилось в груди, в ушах шумела кровь, звуки то удалялись, то приближались, как волны зимнего прилива. В конце коридора виднеется дверь, закрытая, как и все остальные, но когда на ручку падает свет сквозь витражное стекло мансардного окна, Гарри видит, что ею недавно пользовались: ее блестящая поверхность не покрыта пылью. Он шепчет детям, чтобы они ждали его здесь, вытаскивает палочку и, бросив быстрый взгляд назад, медленно поворачивает ручку двери, а затем приоткрывает дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь. В камине горит огонь, танцуя желтыми и оранжевыми язычками пламени. Вдоль стен стоят полки с книгами, полузатененными черепами, коробками и стеклянными безделушками. Здесь пахнет кедром, дымом и чем-то сладким, и Гарри надеется, что не алкоголем. Когда он видит на столах пустые бутылки, он хочет нахмуриться, но не в состоянии сделать это, так как занят обыскивая взглядом каждый укромный уголок и щель, надеясь увидеть желанную белокурую голову. От камина с кресла, обитого черной блестящей кожей, отражающей свет, доносится голос Малфоя: – Итак, ты нашел меня. * * * Он заставляет себя дышать, но это удается с трудом. Он хочет схватить Малфоя и притянуть к себе ближе, сказать ему все и не говорить ничего. – Не трогай меня, – шипит Малфой, как только Гарри делает движение рукой. Он открывает рот и смотрит на блондина, умоляя его взглядом. Но Малфой лишь прищуривается и отворачивается, встает и идет через всю комнату к высокому узкому окну. – Мне так жаль, – говорит Гарри. – Извини, я не расслышал, – произносит Малфой, растягивая гласные. – Драко, мне… – Замолчи! – взрывается Малфой. – Не… Не говори со мной! Он выхватывает палочку из мантии и направляет ее на Гарри. Это пародия на их шестой курс, и руки блондина трясутся хуже, чем тогда, достаточно для того, чтобы он это заметил и опустился на колени с задушенным рыданием, пряча глаза за челкой. Он выглядит ужасно… Гарри не думает, что за всю эту неделю Малфой принимал душ или ел, или спал. А звуки, издаваемые им, еще ужаснее. Слишком тихие, сопровождаемые неровным дыханием. – Мне так жаль, – говорит Гарри, приседая рядом с ним. Он дотрагивается до плеча Малфоя, но сразу же убирает руку, когда тот дергается в сторону. – Мне так жаль… Я… Она узнала о Damnatio Memoriae и… Малфой перестает дышать. Он смотрит на Гарри покрасневшими глазами с фиолетовыми мешками под ними, блестящими от влаги и затуманенными: – Что? – Damnatio Memoriae, это… – Я прекрасно знаю, что делает это заклинание! – кричит он. – Какого черта ты делал это? Ты думаешь, я ХОЧУ быть стертым из истории? Отовсюду? Чертов идиот! – Я хотел защи… – Герой Поттер, всегда знает, что лучше для ДРУГИХ! – Малфой вскочил и стал ходить по комнате, и стеклянные лампы в дальних углах разбиваются вдребезги. Их осколки усеивают лицо Гарри, словно острые снежинки. Малфой стоит там, кипятясь и оскалив зубы, его ноздри раздуваются. – Папочка? Они одновременно поворачиваются и видят в дверном проеме Пирру с Абрахасом и выглядывающей из-за них Виолой. Глаза старшей дочери распахнуты, в них горит надежда. Мир вокруг Гарри замирает, прекращая вращаться по спирали, когда Малфой задыхается, кашляет и рыдает - не имеет значения, что он делает, если делает хоть что-то, - падает на кожаный стул, говоря сквозь всхлипы, что он - не жена, и не женщина, и он знает, что они просто живут вместе, но Гарри заслужил страдания, потому что Малфои не могут быть так обмануты. – Пожалуйста, вернись домой, – говорит Гарри. – Мы скучаем по тебе. Я скучаю по тебе. Я… – слова звучат хрипло, но Малфой качает головой. – Не смей говорить то, что не думаешь на самом деле, – произносит он. – Пожалуйста, вернись домой, – говорит Гарри. Малфой не отвечает, но подходит достаточно близко к Гарри, чтобы всем вместе аппарировать домой. * * * Его дом снова полон. Как и его кровать. Но когда Гарри дотрагивается до руки Малфоя, тот шарахается от него в сторону. – Не трогай меня, – шипит он. – Скажи, что я могу сделать? – говорит Гарри. Малфой садится, и матрац скрипит. Его губы кривятся, когда он произносит: – Ты можешь встать на колени, Поттер. Гарри становится на колени, рядом с кроватью, и поднимает на него глаза. Малфой смотрит на него с презрением, его губы поддергиваются от злобы. – Скажи, что ты хочешь? – спрашивает Гарри. – Что ты хочешь? – парирует Драко. Он фыркает, затем забирается в кровать и перекатывается на свою сторону. Гарри слушает дыхание Малфоя… Но еще очень-очень долго ни один из них так и не может заснуть.
Nikol: Leonessa Ох, новая глава, ! Как это здорово! Удивительный фик, настолько его люблю, что мучаясь от недостатка знания языка, почитала его все-таки в оригинале, а читать на русском - просто наслаждение:))) У Вас замечательные переводы!
Паранойя Либестуд: Leonessa фик чудесный! не могу оценить качество перевода, так как не достаточно владею английским языком, но уже то, что читается на одном дыхании говорит о многом. могу только попросить выкладывать проды почаще!
ASH: Leonessa УРААААААА! Счастье есть! спасибо!
Jojo: Я тебя понимаю, когда ты говорила, что эта глава любимая :)
Aizhan: Leonessa фик просто крышесносный, странный, вгоняющий в когнитивный диссонанс (ну как, КАК мпрег может быть настолько... настолько впечатляющ) и оторваться невозможно... Спасибо!
Алиса: Вернулась к этому фику спустя два месяца, и поняла что втюрилась в него. Мне нравится все. Отношения, страсть и вымученная любовь. Мне нравится Гарри, и нравится Малфой. Я переживаю за их детей, и жду не дождусь когда же они расставят все точки над i. Leonessa спасибо за труд.
полная версия страницы