Форум » Общий раздел » "7 дней, 7 ночей" YnM, Мураки\Тсузуки, R » Ответить

"7 дней, 7 ночей" YnM, Мураки\Тсузуки, R

E121: Название: «7 дней, 7 ночей» Автор: E121 Бета: Ptrasi, Aya Фандом: Yami no Matsuei Пейринг: Мураки\Тсузуки Рейтинг: NC-17 Жанр: romance, angst Дисклаймер: увы, ничего и никто мне не принадлежит. О размещении просьба сообщить автору или бете. Примечание: 1)мой первый фик. В процессе написания. Жду ваших мнений… 2) содержит маааленький копирайт с «Тролля» Йоханы Синисало и одного из номеров Vogue

Ответов - 96, стр: 1 2 3 4 All

AnIkA: E121 , спасибо огромное за проду! Поднимает настроение перед экзаменами... Ваш Мураки настолько каноничен (я имею в виду аниме), что, тем более это ваш первый фик, могу сказать только - респект!

yorri: E121 прода замечательноя, но корооооткая... а спасибо за ответ:), на форумах отмечаюсь редко, поэтому вежливостью пытаюсь восполнить незнание этикета

E121: AnIkA удачи Вам на экзаменах!! а такое настроение постараемся поддержать)) yorri короткая?? ну-ну... Пы.С. а этикет вроде и есть вежливость... нэ?


yorri: на этикет влияет множество факторов как то; место, время, окружение, вежливость может входить в протокол, а может являться не очень изящным дополнением; как-то так

Black neko: E121 У Вас определенно талант. Такой стиль, такая атмосфера, такие эмоции и переживания, я уже говорила, не оторваться и нет ни малейшего желания это делать. Просто восхитительно. Пишите еще, грех не развивать такое умение до мастерства и профессионализма.

AnIkA: E121 , спасибо! Вам побольше вдохновения для творчества! А то пишете очень хорошо, но мало! И на экзаменах, само собой, ни пуха!

E121: AnIkA экзамены остались уже позади, но все равно спасибо)) прода будет на днях...насчет мало - ну, знаете ли. Я такая вредная, пока отзывов не получу, дальше писать не буду

E121: Подъезжаем к дому. Тсузуки выскальзывает из машины, я – вслед за ним, торопливо сунув водителю деньги. Шинигами стоит, чуть откинув голову. Дождь и мокрые пряди волос ласкают его шею, как это могли бы делать мои пальцы… Стоим в лифте. До него - метра два. Слишком далеко для прикосновения, слишком близко, чтобы его чувства не захлестывали меня. Азарт, предвкушение, сдерживаемое возбуждение. Такая заманчивая смесь… Он дерзко смотрит на меня чуть исподлобья, опираясь о стену, по губам скользит улыбка. Из-за нее… не могу сдержаться. Он все еще улыбается, когда я расставляю руки по обе стороны от него, «запирая» моего кои. И доверчиво выгибается навстречу поцелую. Сладкий мой… Ловить судорожные вздохи, ощущать вибрацию стонов, провоцировать на сопротивление и не поддаваться его попыткам перехватить инициативу. Тонкие пальцы зарылись в мои волосы, неосознанно лаская. Он вскрикивает, когда я выпускаю его губы, спускаясь ниже, кусая девственно бледную кожу, и захлебывается стоном, прижимается еще ближе, когда я осторожно зализываю получившийся след. Это только начало, кои. Он виснет на мне, не в силах оторваться, даже когда открываются двери, и на нас с легким раздражением смотрит мой сосед. Видимо, он ждал лифта. Кажется, в вине было нестандартно много градусов, потому что пока я ищу ключи, Тсузуки чуть ли не мурлычет мне в ухо, торопливо, нежно прикусывая мочку. Дверь, коридор, рассеянный свет. Темное пятно слетевшего плаща. Тсузуки фыркает, когда я впечатываю его спиной в стену. Тихо постанывает, когда мои губы припадают к его шее, а руки занимаются его рубашкой. И летят круглые мелкие пуговицы, и пальцы очерчивают линии ключиц, сосков, выступающих ребер. Слишком худой. Почему ты все равно кажешься мне безупречным? - Мураки… пожалуйста… - он ловит мои губы, показывая свое желание. – Сейчас… Глупыш. Я знаю, что ты чувствуешь. Все, что ты захочешь… И я дам тебе это. Ведь у меня еще так много времени… - Смотри на меня, Тсузуки. И я смотрю на него. Его губы выцеловывают дорожку вниз по животу, пальцы расстегивают джинсы и, нарочито царапаясь, стягивают их вместе с бельем. Мураки склоняется и берет его в рот. Мои вскинувшиеся бедра прижимают обратно к стене, лишая возможности двинуться. Остается лишь зарываться пальцами в серебряные пряди, снова и снова отдаваясь чужому умелому рту. Слишком медленно, слишком жарко… И, одновременно, – изысканно… Если бы я смотрел в потолок, передо мной были бы звезды. Я же вижу лишь его лицо. Можно попасть на небеса заочно? Я улетаю, выдыхая его имя. И обессилено сползаю в поддерживающие руки. У меня проясняется перед глазами, а Мураки успокаивающе целует в виски, щеки, лоб. Постепенно проходит нервная дрожь, и хочется шептать ему на ухо о своем, и дразнить, по-кошачьи ласкаясь. Но я просто тянусь к пуговицам его рубашки, безмолвно прося о продолжении. Мои руки перехватывают. Что-то не так? Мураки смотрит на меня, в глазах прячется насмешливая улыбка. - Тсузуки, ты уверен, что хочешь потерять свою невинность именно здесь? Нам лучше переместиться. Мог бы покраснеть. Но по венам пробегает шальной огонь, и я в упор смотрю на него, улыбаясь, и обвиваю руками за шею. - Отнесешь? Он ухмыляется, оценив постановку, и подхватывает меня на руки. Спальня. По пушистому ковру веером разлетаются вещи. - Прекрасный, - горячо и вкрадчиво шепчет он, склоняясь надо мной. Я могу лишь молча потянуться ему навстречу. Властные, поглощающие поцелуи, и его руки ласкают мое тело, заставляя меня удивляться тому, насколько хорошо они его знают. Губы спускаются ниже, укусами выпуская на свободу мой голос. Запрокидываю голову, подставляя беззащитную шею. Я могу лишь показывать свое наслаждение, не в силах чем-либо ему отплатить... Да, Тсузуки, ты знаешь, что мне необходимо… Ты мой, и должен знать и помнить это. …Ласкать это совершенное тело можно бесконечно, запоминая его изгибы… Слегка царапать робкую линию позвоночника, облизывать бледные, выступающие ключицы, пробовать на вкус шелковую, прохладную кожу, заставляя его испускать совершенно непередаваемые звуки. Его губы почти безвольны, без сопротивления позволяют проникнуть в теплую глубину рта, изучать ее… Кусаешься, Тсузуки? На мгновение отрываюсь от моей прекрасной жертвы. Он разочарованно всхлипывает, открывая глаза, и вздрагивает всем телом. В свете очередной молнии – на улице бушует гроза – я рассматриваю откровенно нескромного и возбужденного шинигами. Ты гораздо красивее, когда поддаешься своим желаниям… - Мураки… пожалуйста… ты знаешь… - он с трудом говорит, прерывисто дыша и выгибаясь под моими ласками. - Чего ты хочешь, Тсузуки? – облизываю соски, чтобы почувствовать неровные, резкие удары сердца. Он моляще стонет и шепчет: - Тебя… - А точнее? – ухмыляюсь и прокладываю губами дорожки по внутренней стороне бедер. Он прикрывает глаза и снова выдыхает: - Пожалуйста… Упрямый и смущенный. Нет, Тсузуки, тут действуют мои законы. Просить надо правильно… - Еще раз, Тсузуки, и все-таки уточни, - еще немного, и сдамся я. Гибкое жаркое тело, которое отдается и принимает любое прикосновение, - воплощенное искушение. Уже горячая, влажная кожа под пальцами. Он вздыхает – едва слышно, и раздвигает ноги, сплетая их за моей спиной, жалобно смотря пылающими, недовольными глазами. Я улыбаюсь и прикасаюсь кончиками пальцев к его губам. Он покорно втягивает их в рот, облизывая, как леденцы. Слишком ласковый, чтобы быть настоящим. Тсузуки слегка напрягается, когда в него входит один палец. Я не сделаю тебе больно, кои… И он постепенно расслабляется, пока я подготавливаю его. Вхожу в него, шепча на ухо о том, какой он… Совершенный, тесный, жаркий, невероятно красивый… Идеальный. Он напряженно подается навстречу мне, снова и снова, пока, задыхаясь, мы не доходим до вершины. Твои глаза, как фиолетовый морок, перед моими… и мое имя на искусанных губах на выдохе. За окном все еще идет дождь. Его капли бьют по стеклу, а ты склонил голову мне на грудь и тихо дышишь. Надо в душ – одеяло натянуто прямо на скользко-липкие тела. Но так не хочется вставать, пока в воздухе висит ощущение того, что другие называют… Чем, Кадзутака Мураки, бессердечный доктор? Любовью. Сложно было даже подумать? Да. Он твой наркотик, этот ясноглазый Танатос - твой бессменный аналог экстази… Он тащит меня в душ. Влажный воздух. Запах можжевельника и лимона. Мураки размазывает по мне гель для душа, то ли лаская, то ли успокаивая. И я, утыкаясь мокрой головой ему в плечо, стараюсь ответить тем же. Почему ты так нежен со мной? Почему я не могу найти ни одного доказательства тому, что меня всего лишь используют? Я отдаюсь тебе и здесь, взглядом прося простить за такую покорность. Сейчас я не бог и не кукла… Снова постель. Засыпаю в его руках. Мне иногда доводилось просыпаться от ощущения пристального взгляда. Впрочем, никогда еще его обладатель не находился в одной постели со мной. Непривычно было видеть Мураки так близко. Он лежал рядом, опираясь на локоть, и с какой-то расслабленной улыбкой рассматривал меня. Я чувствовал его желание – уже почти привык за последние дни. И приглушенное тепло. Как первые лучи весеннего солнца. - Что такое? – такой глупый вопрос можно было задать только будучи полусонным и немного разомлевшим. - Ты прекрасен, Тсузуки. Может быть, это правда. Прошлой ночью ты часто мне это говорил, и я готов был поверить. Но при дневном свете все звучит совсем по-другому - смущаюсь и пытаюсь спрятаться под одеяло. И осознаю, что все тело ноет. Боль по-своему сладка, но это не мешает мне фыркнуть. - Ты сволочь… Он же коротко смеется и притягивает меня к себе, жарко, пьяняще целуя. Ты прав. Но в случившемся виновны мы оба. Живое существо не должно быть таким красивым… С легким сожалением отрываюсь от его губ и выдыхаю, запустив пальцы в темный шелк его волос: - Я знаю… - и добавляю, про себя улыбаясь немного обиженному выражению его лица. – Посмотри на себя. Он вопросительно приподнимает брови, я киваю в сторону зеркала. Тсузуки пожимает плечами, неловко скатывается с кровати – с пола был слышен сдавленный стон, натягивает джинсы, которые, как и остальные вещи, были вчера живописно разбросаны по спальне, и идет в указанном направлении. Вместе с ним смотрю на отражение. В нем - лохматый ангел в мятых джинсах. Совершенное тело в следах прошедшей ночи, а губы распухли и приобрели малиновый оттенок. - Ками-сама, - с неуверенной улыбкой он касается одной из вишневых «меток», оставленных мной, смеется и возвращается ко мне. – Среди вчерашних покупок найдется что-нибудь с высоким горлом? Конечно, найдется. Но ты ведь не думаешь, что я позволю тебе скрыть столь явное указание, кому ты принадлежишь? TBC

yorri: Здорово, и что так скоро тоже здорово, и что отношения так развиваются, и что Мураки не совсем собака- тоже здорово, вот только кажется что все это здорово закончится чем-то ну совершенно не здоровым, пессимист я, наверное

yorri: Здорово, и что так скоро продолжение- тоже здорово, и что отношения так развиваются, и что Мураки не совсем собака- тоже здорово, вот только кажется что все это здорово закончится чем-то ну совершенно не здоровым, пессимист я, наверное, а может ошибаюсь

EvilGothic: *подбирает слюни* Восхетительно, я влюблен в этот фик

E121: yorri *задумчиво* а Вы подали хорошую идею... а то как-то все это плавно во флафф скатиться. Нехорошо-с.

yorri: угу, трупы они всегда реалестичнее свадьбы выглядят, хотя свадьба привлекательней

Hanna: E121 Пожалуйста, пусть хотя бы в Вашем фике всё закончится хорошо (конечно, я не имею права указывать автору, но у этого пейринга всегда всегда какие-то плохие концовки. Жалко). Или хотя бы сначала плохо, потом хорошо. А сюжет прекрасный.

Лисандра: Просто замечательно! Мне очень понравилось!!! Автор -

AnIkA: E121 , спасибо! Прода - супер! Как же мне нравится ваш фик E121 пишет: а то как-то все это плавно во флафф скатиться. Какой флафф? До него еще далеко! Во-первых, у Мураки и Тсу всего «7 дней, 7 ночей» на все про все, во-вторых, romance в шапке и указан как romance, ну и, в третьих, читатели волнуются за Тсу, его здоровье и душевное равновесие, и неизвестно, чем все закончится.

Лисандра: Что означает "кои"?

Эйнэри: любимый

Лисандра: Эйнэри Аригато!

Hiisiilla: E121 Вы чудесно, великолепно пишете! НЦ получилась... Ну прямо вообще... Мням Громадное спасибо за такой талантливый фик! Жду продолжения

Velina: так трогательно и красиво! спасибо большое за такой лакомый кусочек :)

SusieQ: Всё прекрасно! Уж насколько не люблю NC, но это - чистое эстество ;))) И вправду - у вас восхитительный талант! :) Для практически первого фанфика - и вовсе почти что невероятно. Я в восхищении... ^___^ "...я в восхищении, королева в восхищении..." (с) =)))

Лисандра: Ну когда же, когда же будет прода?

E121: yorri свадьба... Тсузуки в подвенечном платье... *текут слюнки* AnIkA неожиданно оказалось, что "7 дней, 7 ночей" - это довольно-таки много, а вариантов, чем могут заниматься вместе два парня, не скатываясь в полное PWP или мордобой, достаточно мало... Но я постараюсь сохранить душевное здоровье Тсу в нормальном состоянии (*бурчит про себя* лечить таких надо...) SusieQ а я эстетствующая сволочь по натуре... и NC люблю читать, а не писать, потому что жуткое мучение.Но если вы считаете,что получилось хорошо,- значит, я мучалась не зря. Velina, Hiisiilla, EvilGothic спасибо вам за ваши отзывы Лисандра сложно сказать,я потеряла бету, но, скорее всего, только к середине следующей недели. Я только что вернулась с "отдыха", из мя несколько выбили яойные мысли, так что буду восстанавливаться и наверстывать пропущенное время.

Sweet: E121 И здесь напишу, что обожаю ваш фанфик, ваших героев и ваш сюжет

EvilGothic: NC люблю читать, а не писать, потому что жуткое мучение ППКС Поистине так, на своей шкуре испытываю.

Лисандра: Удачи!!! Жду с нетерпением!

AnIkA: E121 , я рада за Тсу))) С нетерпением жду продолжения

SusieQ: E121, хм... а я обычно говорю, что я - "воинствующий эстет"... забавно =)) Нет, получилось бесподобно. Более тёплой, романтичной и при всём при этом - правдоподобной версии отношений этих двоих мне ещё видеть не приходилось. Может быть, и не придётся... :)) На самом деле, у меня была похожая задумка... с другим смыслом, правда. Но у вас всё явно намного круче, так что с лёгким сердцем и видимым удовольствием забиваю на свой вариант ^___^ Придумаю что-нибудь ещё... Дорогой автор! Мы ждём проды! Пусть соответствующее настоение может появиться не скоро, но мы бы очень хотели, чтобы оно появилось)) Так что. :) неожиданно оказалось, что "7 дней, 7 ночей" - это довольно-таки много, а вариантов, чем могут заниматься вместе два парня, не скатываясь в полное PWP или мордобой, достаточно мало... Хм... а вы их разлучите... ;)) шучу-шучу, но занятие сразу появится и у одного, и у другого!.. =)))

E121: Мя вернулась)))))) спасибо всем, кто ждал))) - А ты куда-то уходишь, кои? – руки давно утянули шинигами на место рядом, ласкают и щекочут. - Извращенец, - отбиваясь, фыркает от смеха он. - И тебе это нравится… Тсузуки выглядит как настоящий котенок – он свернулся в моих руках клубком, ластится и строит жалобные глаза. Ему идет даже некоторая инфантильность, которая обычно меня раздражает. Он смущенно улыбается и косится в сторону двери. Тихий-тихий вздох, и он, потупившись, спрашивает: - Мураки… у тебя найдется что-нибудь на завтрак? - Не уверен. Но можно поискать… Конечно, мы далеко не сразу добрались до кухни. Ленивая утренняя близость, отдающая горьковатым привкусом миндаля. Душ – прохладный и быстрый. Мураки придирчиво выбирает одежду, посматривая в мою сторону. Светло-серые брюки из хлопка, простая рубашка с коротким рукавом – сам же, как обычно, во всем белом. Я на мгновение задумываюсь, почему он постоянно выбирает этот цвет… Н-да. Содовая, персики, коробка шоколадных конфет. В баре почему-то бутылок много. С вопросительным взглядом оборачиваюсь к Мураки. - Я редко ем дома и мало что умею готовить, - спокойно отзывается он. - А то, чем ты кормил меня в первые дни? – мне действительно интересно. - Заказал в одном из знакомых ресторанов, - отмахивается он и тянется за телефоном. – Есть какие-нибудь пожелания? Я качаю головой и, пока Мураки набирает номер, продолжаю допрос. - А что ты умеешь готовить? Он фыркает в трубку, делая заказ, и отвечает чуть позже: - Кофе. Онигири. Омлет. Кстати, последний – мое любимое блюдо, - меня притягивают ближе, спиной к его груди, обвивая руками. – Еще вопросы есть? - Что за вино было на «Королеве Камелии»? – не то чтобы я действительно разбираюсь… - Перье-Жуэ 87-ого года, - мечтательный выдох в ухо. – Вино этой марки когда-то пил Оскар Уайльд вместе со своим любовником… Ему не повезло – он принял красивую куклу с соломой внутри за настоящего человека. Меня передергивает. Не повезло… а что случается с куклами, когда их хозяева осознают, что на самом деле их прекрасные барби лишь жалкие марионетки? И как понять, что ты всего лишь чужая кукла? Играет Мураки, а ты не знаешь, какой ранг тебе присвоили: соперника, фигуры на доске или приза… Он вздрагивает в моих руках и невнятно шепчет: - Ты слишком много знаешь… Возможно. На мой взгляд, я знаю слишком мало, потому что до сих пор не могу предугадать твое поведение. Иногда мне и не хочется это делать… Временами я тебя ненавижу, Тсузуки. Ты очень многое смог отнять у меня. Твоими невинными руками была уничтожена всякая надежда на то, ради чего я жил многие годы. Надежда на месть. После того, как в лаборатории разбушевалось живое воплощение смерти, там мало что сохранилось целым. Фокусировка моей жизни на некоторое время сбилась. Я залечивал раны – как тела, так и самолюбия, обустраивал новую лабораторию и хмуро поглядывал, не находя в себе силы открыть, на дневник дедушки. Слишком болезненным было понимание того, что я хочу тебя всего, целиком и полностью, без малейшего остатка – такого, ты есть на самом деле, настоящего, цельного. Я знаю, что хочу невозможного, - мой падший ангел похож на неуловимого проказливого духа, на диковинную шкатулку с секретными отделениями. Знакомый многим, оставляющий самое разное впечатление, он по-прежнему никем до конца не разгадан. Обладание тобой – признание своей вечной тоски по Танатосу. Оно хуже, чем наркотики, потому что ты – уже в моей голове, моих венах, в моих легких, когда я вдыхаю воздух и ты стоишь рядом. Когда же тебя нет, я получаю свободу, которая замешена ровно наполовину с рвущим чувством ломки. Ты будешь рядом, Тсузуки, потому что я не люблю испытывать чувство нужды. Но как мы к этому придем – это уже исключительно мое дело. В Мейфу ты с жалобно-трогательным видом защищаешь свое право на сладкое. Здесь – осторожно берешь губами из моих рук дольки персика, томительно-бережно касаясь языком кончиков моих пальцев. Это не нарочно, это случайно… Ты вспыхиваешь – я улыбаюсь. Капает золотистый липкий сок, и поцелуи отдают августом. В такие моменты он оправдывает только 18 лет, беспечный и безотчетно-порочный. Я проверяю e-mail, чуть кривя губы при виде спама, а ты роешься в дисках рядом с музыкальным центром. Да, мне нравится классическая музыка, да, у меня ее так много, да, я недолюбливаю японских композиторов… что? Я не патриот? Ты смотришь с улыбкой, потому что сказано в шутку, с улыбкой, которая немного сползает, когда я возвращаю вопрос, и отвечаешь неожиданно серьезно: - Я не знаю. Япония – это мое все, потому что я никогда не был за ее границами. Я хмыкаю в ответ, ты пожимаешь плечами, возвращаясь к музыке. В голове проносится – Венеция, Берлин, Нью-Йорк, Милан, Москва, Париж… Тебе должно понравится. Я покажу эти города – только ради того, чтобы видеть твое лицо, когда ты разочаруешься и в своей стране. Слышу неопределенно-удивленный звук. Оборачиваюсь. Тсузуки нарочито расчетливо смотрит на меня, явно что-то задумав. Я чувствую подвох. - Что случилось, Тсузуки? Он отвечает с запинкой, но не сводя с меня заинтересованно-сияющих глаз: - Ты ведь умеешь танцевать? - Обратное предположение было бы оскорбительно, - чувствую, что дела с письмами придется временно одолжить. Он включает музыку, легко поднимаясь на ноги. Классическое танго. Что ж, могло бы быть и хуже… Я веду. Тсузуки спокойно встает в позу ведомого. Фоном проскальзывает голос разума, который одобряюще замечает, что шинигами хорошо танцует. Но это не фальшивое танго, которому учат молодых домохозяек – это воплощение нашего с ним танца на лезвии, на грани, который начался с первой же встречи. Смешавшееся дыхание, полуулыбка, попытка освободиться – и снова рядом, так близко, что я чуть ли не слышу биение твоего сердца, и снова – вдали, и выгибаешься на моих руках... Он отдается в движениях так, что проведенная вместе ночь стыдливо бледнеет. Вырывается, будто вспоминая о чести, и возвращается, признавая мои права, признавая свою принадлежность и участь… Музыка завершается, и я просто обнимаю Тсузуки, легко целуя в губы. В его глазах пляшут бесы, он улыбается. - А ты всегда ведешь, Мураки? Я не успеваю ответить. Раздается мелодия сотового. Он отпускает меня, отвечая на звонок. Я упрямо стою перед ним. Это было слишком хорошо, чтобы сейчас чем-то прерваться. - Да. Добрый день. Что? Когда? Хорошо, скоро буду. Отключается и поясняет, в ответ на мой взгляд: - Срочная операция. Я надеюсь, ты найдешь, чем заняться. - А можно с тобой? – я не успеваю удержать вопрос. – Я постараюсь тебя не отвлекать… Мураки удивленно смотрит на меня. Я не люблю больницы, это - правда, но мне и не хочется оставаться в этой квартире одному и расставаться с тобой сейчас. Как будто что-то закончится раньше времени. - У тебя бы и не получилось, Тсузуки. Посторонних не пускают в операционную. Но это не меньше двух часов, - спокойно уточняет он, собирая какие-то бумаги. – Ты уверен? Я только киваю. Знаю, что буду лишним, знаю, что буду ненужным… В больнице меня, по властному движению руки Мураки, тоже одевают в белый халат, и милостиво позволяют зависать около застекленного окна в святую святых – операционную. Там уже толпятся люди, и лежит чье-то тело – нагое, бесчувственное, безучастное. Когда входит Мураки - в белом хирургическом костюме, в белом халате, я понимаю две вещи. Во-первых, здесь он единственный и настоящий бог. Во всяком случае, в него здесь верят. А во что верит он? Во-вторых, этот Мураки для меня незнакомец, потому что он спасает жизни людей, а не манипулирует ими. В моей усталой голове снова начинается путаница – пятнашки добра и зла, того, что принято, и того, чего мне хочется. Плохо и муторно. Задыхаюсь от запаха лекарств, а бог за стеклом все больше и больше похож на мясника – его руки все в крови. Я маячу бледной тенью за стеклом гораздо больше двух часов, операция подходит уже к трем с половиной, а за окнами начинает темнеть. Устал и запутался. Все заканчивается. - Извините, но доктор попросил вас подождать внизу, у автомобиля, - ко мне робко обращается девушка в халате. Наверное, практикантка. Я благодарно киваю, натягиваю улыбку, иду на улицу. Чуть позже спускается и Мураки, закуривая на выходе. Подходит. Прислоняется к машине рядом со мной. - Скучно было, Тсузуки? – выдох сигаретного дыма. - Нет… Сложно? - Не слишком. Операции этого типа – это много денег и сосредоточенность, ничего больше. - Ради чего ты работаешь, Мураки? – вопрос из ранга запретных, потому что я не хочу услышать на него ответ. Как только это доходит до меня самого, срываюсь. – Ты легко убиваешь людей… И лечишь. Почему так? Склоняю голову, пряча глаза. Почему-то горячо и щиплет. - А какой ответ тебя устроит, Тсузуки-сан? – он не дает мне спрятаться, заглядывая в лицо, поднимая голову за подбородок аристократически сильными пальцами. – Смерть и жизнь – это власть над людьми. А любую власть можно положить на достижение цели. Если цель оправдывает чью-то гибель, почему бы и нет? Я отрицательно качаю голову, прикусив губу. Он коротко смеется, открывая передо мной дверь. Ты не собираешься упрощать мне задачу. Временами я тебя ненавижу. TBC)))



полная версия страницы